-- Спасибо, мастер.
***
Донн Солемнити вспомнил, что он получал подарок от неизвестного в начале весны. Мы проверили его "водопад". Результаты не разочаровали.
***
Когда я выносил из дома донна Солемнити "водопад", я заметил возле ворот молодого щеголеватого парня. Донн Солемнити сказал, что это Щурс. Что-то задело меня во взгляде Щурса. Когда я ждал перевозки уже один потому, что донн Солемнити вернулся домой, ко мне подошел Шурс.
-- Вы из Магической Лавки? - очень вежливо поинтересовался он.
-- Да, - я вспомнил все, что слышал о нем от Васеньки.
-- Можно я... - начал молодой человек, но резко остановился.
Не договорив, Щурс повернулся и почти бросился бежать от меня по улице. С тяжелым "водопадом" мне было не с руки за ним гоняться. "Сам придет", - решил я, задел меня этот парень чем-то.
Этот день подвиг мою память на усиленную работу. Я вспомнил, где видел палку, подобную той, что была у Кидара. В дедушкином ящике.
Проверил - действительно. Только как ее активизировать я так и не догадался. Палку я оставил у себя на чердаке. Также наверх я принес два десятка справочников и каталогов в надежде отыскать что-то полезное про этот артефакт.
***
-- Треш, надо поговорить, - забираясь в шесть утра на мой чердак, заявил Шоушах.
Я так хорошо спал. Мне опять снилась Лаала. Вернее не она, а ее голос. Мы поболтали. Я рассказал ей, что пока не видел демона Майи. Лаала просила меня не беспокоиться, обещая, что все устроится само собой.
-- Иди отсюдова, - любезно поворчал я на раннего гостя, махая руками.
-- Треш, ты меня обманул, - сердито прорычал Шоушах.
-- Что же это такое? Двери железные поставлю. Паутину повешу. Спать мне вообще не обязательно? Каждую ночь кто-нибудь приходит!
-- Треш, вставай.
-- Встал я уже. Что такое случилось, что ты поднял меня так рано? И вообще как тебя Гриша пропустил?
-- Он дверь открыл, посмотрел на меня и сказал, что ты дрыхнешь на верху. И будить тебя он не будет.
-- Почему сказал?
-- Сказал, что ты можешь и молнией кинуть в непрошенного гостя. Ты им на днях обещал.
-- Это я опять не выспался, вот и пообещал.
-- Треш!
-- Шоушах, раз пришел, садись в кресло. Я тапки найду, схожу вниз принесу сока или чаю, а лучше кофе. Ты будешь?
Боевой настрой Шоушаха сбивала моя не проснувшаяся физиономия вкупе с предложениями попить чайку.
-- Треш! - завелся Шоушах.
-- Между прочим, я уже столько лет Треш, что не сомневаюсь в этом. Если ты пришел выяснять отношения, то будь добр делать это в спокойном тоне, - меня понесло.
У Шоушаха вытянулось лицо.
-- Так мы теперь на "ты"? - непонятно зачем спросил он.
-- Безнаказанно в шесть часов утра меня может будить только человек, с которым мы на "ты".
-- Хорошо, - согласился Шоушах.
Он сделал несколько глубоких вдохов, уселся поудобнее в кресле:
-- - Я буду кофе. Я всю ночь не спал.
-- Это уже нормальный разговор. Подожди меня.
Внизу ждала уже знакомая за последние дни картина: все мои полуодетые, зевающие ждали на первом этаже.
-- Что он от тебя хотел? - совсем неласково спросила Майя.
-- Кофе.
-- Он, что пришел сюда пить кофе? - не веря собственным ушам, переспросила возмущенная Майя.
Это меня отрезвило. Даже плохое настроение не дает права обижать свою семью.
-- Ребята, я ведь немагический. Мне отдых требуется. Сегодня опять поздно лег, рано встал. Простите за ворчание. Я уже поругался слегка с Шоушахом. У него какие-то проблемы. Вот поэтому пришел. Я предложил сделать кофе. Сейчас сделаю, мы поговорим. Потом я все расскажу вам.
-- Ладно, Треш. Кофе я сделаю сам. Булочки будете? - Дождавшись моего благодарного кивка, Гриша испарился на кухню.
***
-- - Треш, ты так любишь свою семью? - спросил меня Шоушах, отпивая черный кофе.
-- Люблю. А как я и сам не знаю. Просто люблю без вопросов и условий. Зачем ты спросил?
-- Треш, я хочу тебя попросить. Ты пока не отвечай, подумай, пожалуйста.
-- Проси, - я терялся в догадках, что такого хочет попросить Шоушах.
-- Возьми меня в семью, - сказал Шоушах.
-- Что? - От такого предложения я ошалел. Но больше всего меня поразила искренность просьбы Шоушаха. Он это сказал так просто и открыто, что я растерялся. Такая открытость присуща маленьким детям, еще не обиженным этим миром.