— Она так красива, а мои рассказы скоро кончатся… Чем тогда я смогу привлечь внимание повелителя?
Лесть и покаянный голос девушки явно понравились Тахату. Легким движением кисти он прервал ропот степняков.
— На первый раз я прощаю тебя,— милостиво произнес он. Сулима взвилась в воздух, как распрямившаяся пружина.
— Прощаешь?! — завопила она.— А мои украшения?! Пусть вернет!
— Верни,— посоветовал Соне Тахат. Девушка покачала головой, мельком поймала сочувствующий взгляд Зуриаба. Уж стражник-то точно знал: никаких украшений у нее не было.
— Почему? — поинтересовался Тахат.
— Я не могу,— тихо сказала Соня.— Их у меня нет…
— Где же они? — еще больше удивился кладезь мудрости.
Степняки стихли, ожидая ответа. Соня закусила губу, чтоб не засмеяться.
— Я спрятала их в кадушку,— прошептала она, едва сдерживая смех,— а твой конь… Он… Он… съел…
Она ткнулась лицом в сложенные ладони и расхохоталась. Слава Богам, ее смех был принят за рыдания. В зашелестевших над ее головой голосах слышалось сочувствие. Тахат задумался. Отдавать Сулиме своего любимого пони он не собирался. Судя по всему, это был единственный конь, на которого толстый покоритель гор еще мог взобраться без посторонней помощи. Соня уняла смех и, пользуясь коротким затишьем, проговорила:
— Но я готова понести наказание и вернуть Сулиме втрое больше взятого. Я умею сражаться и не боюсь гор.— Девушка подняла взгляд на Тахата. Заметив растерянность на его лице, завершила: — Я пойду к Демону, в его Храм Сновидений, и принесу его сокровища!
Подобное предложение Сулиму устраивало.
— Пусть идет,— быстро сказала она.
— Да, пусть идет,— подтвердил еще кто-то из степняков. Толпа загудела. Кто-то кричал, что нельзя тревожить Демона, кто-то советовал вспороть брюхо пони, кто-то поддерживал идею похода в горы. Голоса слились в невообразимый гвалт.
— Тихо! — перекрывая шум, рявкнул Тахат. Степняки несколько унялись. Теперь над Сони-ной головой раздавались только тихие шепотки заядлых спорщиков.
— Ты не знаешь дороги,— в упор глядя на Соню сказал Тахат. Она поднялась, отряхнула одежду:
— Но шайман Айри знает. Он проводит меня.
— Ты можешь сбежать…
— Нет, если со мной пойдут твои воины.
— Я хочу, чтоб она шла за сокровищами! — встряла Сулима.
— Заткнись! — прикрикнул на нее источник знаний. Скорчив обиженную гримасу, старшая жена замолчала. Тахат шагнул к Соне.
— Ты не только красива,— прошептал он, чуть ли не касаясь толстыми губами уха девушки,— ты еще и хитра. Вряд ли мне нужна такая хитрая жена. Но неужели ты на самом деле собралась к Демону?
Соня кивнула. Тахат хмыкнул:
— А еще упряма. Пожалуй, ты получишь желаемое. Для меня это прекрасное средство избавиться от лжеца Айри. Сколько же воинов ты хочешь взять с собой?
Воинов было семеро. Самые отъявленные трусы и проныры, которых Тахат уже давно намеревался отправить куда подальше. Толстый покоритель гор постарался извлечь из предстоящего Соне похода наибольшую для себя выгоду. Теперь это захудалое воинство брело позади девушки, постоянно жалуясь и отыскивая всяческие причины для отдыха. Большинство из них вовсе бы сбежало, но от побега самых трусливых удерживало присутствие шаймана. Шайман Айри был молчалив, угрюм и огромен. Соня доставала ему лишь до плеча. В меховой телогрее и толстых коричневых штанах из плотной зуфи Айри походил на медведя. В пути девушка успела заметить две отличительные черты шаймана: больше всего Айри любил есть и спать. Способность шаймана засыпать в любом месте и в любое время приводила Соню в ярость. Пока она пинками и угрозами подгоняла свой отряд, пока растаскивала завалившие тропу камни или забрасывала на высокие уступы железный крюк с веревками для подъема, шайман усаживался в сторонке, укладывал лохматую голову на огромные руки и засыпал. В оправдание шайман утверждал, будто во сне видит путь на Гору Демона. Если же его будили, переходил к угрозам. Во время подъема на Змеиный перевал шайман успел призвать на голову Сони всех демонов, трижды перепутать тропы, ведущие вверх и вниз, и дважды обокрасть соседские котомки с едой. Вообще воровать не стеснялся никто из отряда. Маленький щуплый Заир потихоньку таскал воду из Сониного бурдюка, четырехпалый (один палец ему отрубили как раз за воровство) Маммет невесть зачем украл у толстяка Хумаза рваный кожаный пояс, но, испугавшись разоблачения, выкинул украденное в пропасть, лысый Халлет то ли из вредности, то ли по недомыслию похитил у Сони две веревки для подъема в горы, причем потом сам же стонал и причитал, что подниматься стало неудобно, а Рахмат на пару с шайманом потихоньку уничтожали чужие запасы пищи. Постепенно у Сони появилась стойкая уверенность: ни шайман, ни горе-воины представления не имеют, куда идут. Они тащились за Соней лишь потому, что боялись остаться одни в чужих холодных горах, а возвращаться к своим было еще страшнее. В глубине души каждый из них знал: Тахат обратно не примет. А может еще и наказать… Помогал девушке только Зуриаб. Он единственный из всего отряда пошел на Гору Демона добровольно. Соня так и не сумела разобраться — искупал Зуриаб таким образом свое малодушие в истории с украшениями Сулимы или ему попросту было интересно. Как бы там ни было, Зуриаб старался изо всех сил. Он приструнивал соплеменников, помогал Соне будить шаймана и даже умудрялся прятать от воришек мешки с пищей и водой. На вид невзрачный степняк, как выяснилось, обладал силой, ловкостью и живым умом. Соню он почти обожествлял.
На шестой день подъема отряд взбунтовался.
Все началось с очередной кражи. Но на сей раз украли не сухую лепешку или рваный пояс, а оружие, подаренное Соне Тахатом,— длинный узкий кинжал с трехгранным лезвием.
Пропажу девушка обнаружила рано утром. Отряд ночевал в расщелине между скал. Шайман почивал, пристроив голову на собственном мешке, Зуриаб дремал у костра, остальные вповалку сопели под каменным навесом. Проснувшись Соня потянулась, привычно провела ладонями, оглаживая отлежанные на камнях бока и… Кинжала не было! Обычно он висел на поясе, рядом с топориком и двумя ядовитыми шпильками, также подаренными Тахатом, теперь же на поясе болтались пустые ножны. Первым Соня растрясла Зуриаба.
— У меня украли кинжал! — возмущенно сказала она. Степняк сонно заморгал, потом вскочил:
— Кто?!
— Если б знать…— Девушка обреченно махнула рукой и, глядя на сочувственно покачивающуюся голову Зуриаба, решила: — Все! Мое терпение лопнуло! Буди всех!
Дольше всех пришлось будить Айри. Шайман кряхтел, изрыгал проклятия, но упрямо не открывал глаз. В конце концов Соня подошла и изо всех сил треснула шаймана по щеке. Айри зло уставился на обидчицу.
— Слушай меня! — рявкнула на него девушка. Поняв, что сейчас лучше не спорить, Айри презрительно скривился, но промолчал.
— Все слушайте! — Соня обернулась к присевшим у костра степнякам: — Этой ночью кто-то украл мой кинжал.
— Не я,— быстро сказал Халлет.
— И не я,— эхом отозвался Хумаз.
Перебивая один другого, степняки принялись доказывать свою невиновность. К подобным сценам Соня уже привыкла, но на этот раз кричать и одергивать степняков она не стала.
— Хорошо…— негромко, с угрозой в голосе сказала она.— Я не стану искать вора, но запомните этот кинжал — последняя украденная вещь. Дальше любого, кого я сочту замешанным в воровстве, я прирежу собственными руками!
Наступила тишина. Потом маленький Заир сполз с плоского камня, на котором сидел, поправил сбившуюся набок драную рубаху и, хитро прищурившись, поинтересовался:
— А как зарежешь? Кинжала-то у тебя нет…
Соня вытащила из-за пояса топорик, выразительно покачала его в руке.
— Понял,— пискнул Заир и сел обратно.
— А как ты определишь виноватого? — Теперь встал толстый Хумаз.— Вдруг ты убьешь не того?
— Рано или поздно доберусь и до того. Когда других не останется,— с деланным безразличием ответила Соня. В глубине души ее трясло от злости.
— Но это нечестно…— попробовал протестовать Хумаз. Соня не выдержала:
— Ах ты, жирный, степной боров! — покачивая топориком, она двинулась к степняку. Хумаз заверещал, нырнул за спины товарищей. Недолго думая, те бросились врассыпную. Отпихивая друг друга в узкий проход между скалами выскочили Рахмат и Маммет, влево по тропе рванули Халлет и Хумаз. Ловкий маленький Заир с удивительной скоростью взлетел на каменный навес над Сониной головой. Девушка успела заметить только мелькнувшие в воздухе босые пятки. В расселине, среди разбросанных мешков и примятой травы, остались только она и Зуриаб.
— Забери свой нож, не очень-то он мне нужен,— услышала Соня бас позади. Девушка обернулась. На камне сидел всеми позабытый Айри и лениво ковырялся в зубах ее кинжалом. Поковырявшись, протянул Соне: — На.
Зуриаб сердито зашипел.