И кстати, что это там Второй насчет машины говорил с охраной? Ну, охрану эту мы ему пока оставим - от нечистой силы много не наохраняешь, что им автоматы, когда они память у мертвых детишек вчистую постирали. Ладно, это шутки. А вот красный "Оллу-пан" с мотором двойной мощности из резерва Четверки - это серьезно. На нем я и за полтора часа домчусь. Ну-с, вот и ладненько. Поехали.
Окружной комиссар Данти
Комиссар очнулся, открыл глаза и потряс головой. Который час? Массаракш, да я проспал почти полчаса - вот так, сидя за столом, на краю стула. Загонял меня этот фанатик из прокуратуры, сил нет, видеть его не могу. Да что я - вся полиция страны и половина неофициальной агентуры пятый месяц живет как на иголках - он, один, держит всех в постоянном напряжении и страхе. Да и то сказать - с его-то полномочиями!.. Вот теперь и до нашего отделения очередь дошла - какой уж тут сон, так, часа два-три за ночь перехватишь. И это - уже вторую неделю.
Вот и сегодня: время к вечеру, самый пик, горячка, обычно в эти часы в отделении пыль столбом - дым коромыслом, а сейчас - все как вымерло. Едва ли еще три человека - кроме самого комиссара - в здании. Да и те - внешний пост и дежурный на пульте. Остальные - в разгоне, пашут на этого фаната Годи, Генерального инспектора Прокуратуры - с полномочиями класса "А" - проще говоря, личного представителя Четверки. Все же прочее - побоку. Подумать страшно, какие дела творятся на территории: грабь-воруй - не хочу.
Вчера, вон ребята рассказывали, у самого, почитай, отделения - в одном квартале - половина нашего контингента путан устроила выездную торговлю телами. Выставка-продажа, массаракш! Ну и, ясное дело, зрителей - полный зал, включая галерку и приставные места. Аншлаг. Понятно - проверяют, сами в толк не возьмут, где мы и что мы. А мы - ни гу-гу, строгая установка: все силы - на операцию "Сирота". Ищем мало что иголку в соломе, так ведь и иголки-то не было. Сами не знаем толком, что искать. Так, в общих чертах...
Что нам теперь проститутки эти, я и жены-то родной четыре дня не видел и, что интересно, даже не вспоминаю о ней почти - не до жен, аврал.
Будем, однако, честны - должное этому Годи отдать следует. Хваточка - ого, даром что мальчишка, - я в его годы еще в постовых уполномоченных ходил. Одно слово - Клещ. За эти четыре с мелочью месяца он успел немало. Да ладно, что уж там "немало" - успел столько, сколько на его месте не сделали бы и два десятка мастеров высшего класса. Две полнопрофильные тюрьмы уже заполнены его уловом, третья, насколько мне известно, - больше чем на четверть. А это - для круглого счета - полторы тысячи душ. Местные суды давно перестали справляться. Так что следом за Годи по стране курсирует специальный выездной трибунал. Но куда там - на месяц уже отстали. Он - как молния - всюду один. И всегда - неожиданно. И никто и никогда не видел его спящим или просто отдыхающим; он, похоже, не ест, не пьет и, соответственно, не нуждается в обратном. Зато вот в двух местах сразу встретить Генерального инспектора - обычное дело. Я и сам уже не раз слышал от подчиненных: мол, видели его тогда-то и там-то - в то время как был он как раз совсем даже и не там, а вот тут, за перегородкой. А вчера я и вовсе видел и слышал, как инспектор Килагу и уполномоченный Пилеш, каждый сидя за своим столом, разговаривали с Клещом этим каждый по своему телефону, причем оба больше слушали, едва успевали вставить словечко...
С этаким поспишь! Если подобный темп продержится еще пару дней...
Комиссар не успел додумать, что случится через пару дней. Входная дверь хлопнула, и ровно три секунды спустя в его кабинете уже стоял, а еще через секунду - сидел и раскрывал блокнот крепенький полноватый человечек с располагающим к доверию румяным лицом. С такой фотографией лучше всего продавать сладкие булочки - вразнос. Или, скажем, вести телепередачу "Детское время". А очки-то - ну просто добрый дядюшка из провинции - мамин старший брат. Сейчас конфетку из кармана достанет.
Однако комиссар слишком хорошо знал, насколько обманчиво такое впечатление. Нет, не будет конфетки. Ибо за несерьезными круглыми очками, на круглом краснощеком лице он видел главное - цепкие, всевидящие, беспощадно-стальные глаза. Глаза Клеща. И лучшее, чего может пожелать человек, встретивший взгляд этих глаз - это не оказаться в числе врагов их обладателя. Тут уж не до конфеток. А просто только успевай исполнять, и наградой тебе будет его отъезд. Пусть другие дрожат, а мы, хвала Мировому Свету, отстрелялись. Ну, или почти отстрелялись. Что ему там еще вздумалось, массаракш опять с блокнотом!
Генеральный инспектор Годи осклабился, и комиссар не выдержал - в который раз опустил глаза, опять почувствовал себя маленьким и виноватым. Массаракш, вот ведь наваждение, и что в этом молокососе такого?..
- Итак, комиссар Данти, на сегодня у нас остались еще три квадрата. Через пару минут здесь будут бригады Зайды и Килагу, плюс моя пятерка - мы только что закончили в южном секторе, они сдадут "материал" и - сразу сюда. Наручники еще остались? Хорошо, распорядитесь выдать. Хватит половинной нормы. Главное гнездо, как я и полагал, мы накрыли. Так что остальные сектора - для очистки совести. И, если ничего непредвиденного, завтра освобождаю вас от своей опеки. Вы что-то хотели спросить? - Генеральный инспектор откинулся на спинку стула и позволил себе нечто человеческое: снял очки и, прикрыв глаза, двумя пальцами потер переносицу. Впрочем, на этом сходство с существом из плоти и крови закончилось: никаких следов усталости ни в глазах, ни в движениях инспектора не наблюдалось. Наоборот: вот поспал человек - хорошенько так, часиков с десяток, - потом душ, кофе и - сюда.
Да нет, не человек, человек так не может... Массаракш, неужели же все? Завтра - все?
- Ну-с, комиссар, извольте, я слушаю ваш вопрос.
- Нет, собственно, все ясно. Значит, завтра люди могут отдохнуть?
- Гм, отдохнуть. Этого я не говорил. Впрочем, решать вам. Люди, как вы изволили выразиться, переходят снова в ваше распоряжение. И если вы полагаете, что у вас все столь спокойно... - Генеральный инспектор приподнял мягкие бровки и опять заглянул собеседнику в душу. И комиссар Данти в очередной раз смутился.
- Нет, я не это хотел... Конечно, мы не собираемся... Он поймал себя на том, что суетится. Еще минута, и он покраснеет и примется оправдываться. В чем, массаракш-и-массаракш?! Ни за эти сумасшедшие дни, ни за все годы - никогда он не давал повода, чтобы... Да что он со мной, в самом деле, как с курсантом?
Однако, как ни пытался комиссар Данти вызвать в себе столь привычную злость - рабочую, холодную злость, которая так помогала в трудные минуты, - на этот раз не получалось. Да и с чего злиться? Странный этот человечек вел себя вполне корректно, никогда ни на кого и голоса не повысил. А что все от одного его взгляда начинают метаться - что ж, видно, на этой службе именно такой и нужен...
Генеральный инспектор между тем с явным интересом изучал мимику собеседника. Он даже слегка улыбался. Такое комиссар Данти видел впервые - именно улыбка, а не этот его жутковатый кукольный оскал.
- Ладно-ладно, комиссар, извините. Дальнейшее и в самом деле меня не касается. Правда - не надо обижаться. Не думайте, будто я не знаю, что обо мне тут говорят. Что поделаешь - амплуа. Вы ж видите масштабы. Как еще все это заставить шевелиться - вам ли не знать своих людей. И смею вас заверить, ваше отделение - далеко не худшее.
- Спасибо на добром слове, шеф, - пытаясь попасть в тон, выдавил Данти. - Рады стараться на благо отечества.
- Я не шучу. Видели бы вы, что делается в настоящей глубинке. Да и результаты у нас здесь явно лучше средних. Вот, извольте, - он заглянул в блокнот. - Так, за девять суток сто семнадцать человек. Ну, вы знаете: киднэппинг, растлители, нарко, потом эта жирная свинья с порностудией, плюс одиночки. Будем думать, что подчистую. Дальше уж вы сами. Так сказать, берегите детей - наше богатство. Впрочем, вы ведь в курсе - результат побочный. Главного-то так и нет ни у вас, ни...
Генеральный инспектор замолчал и вдруг на секунду раскрылся, приподнял забрало. И комиссар не то что увидел, а шестым чувством старого сыскного волка взял в стальном неустанном автомате-Клеще совсем другое. Там, за доспехами, был живой человек. Да, умный - умнее многих и многих. Сильный почти как никто. И умеющий делать три дела одновременно. Наделенный невероятной работоспособностью и быстротой. И все же - растерянный. И вся его бешеная активность в последние месяцы - результат именно этой растерянности...
Ибо того, что он искал, не было. Не было вовсе - ни следа, ни зацепки. И чем дольше он искал, тем яснее понимал, что задача эта - впервые, может быть, за все годы службы ему не по зубам. И не потому, что он слаб - о, он в такой форме, как никогда. И не потому, что ему мешали - напротив, все эти астрономические попытки подкупа и изощренные покушения только помогали ему идти вперед. И не из-за недостатка людей - таких сил в его распоряжении не было еще никогда. Просто задача не решалась вообще. Здесь вообще.
И чем ближе он подходил к этому пониманию, тем яростнее гнал и гнал людей - а с ними и себя - на новые операции, на чистку и облавы. За эти четыре месяца треть страны была освобождена от всех видов преступности, имеющих хоть какое-то отношение к детям. В том числе - от преступности детской.
На него работали суды, тюрьмы и специальные интернаты. На него писались сотни жалоб и рапортов. В него стреляли - два десятка раз - и дважды почти попали. Сумма, изъятая только у его личных взяткодателей и только наличными, превышала годовой бюджет Департаментов Образования и Здоровья вместе взятых. Все это было не просто хорошо, это было отлично, это потрясало и вдохновляло. Он стал героем газет и телевидения - заочно, ибо вот уж кого-кого, а прессу он никогда не жаловал. Его боялись, уважали и ненавидели коллеги. Его деятельность находилась под постоянным наблюдением пяти различных Департаментов и самой Четверки - в полном составе. Еще бы впервые за годы, прошедшие с Великого Пробуждения, в борьбе с преступностью было сделано что-то настоящее, видимое простым глазом, не из рапортов и сводок. В больших городах люди начали отпускать детей на улицу после наступления темноты! В столице ни один подросток не мог купить не то что травку или стекло, но и просто сигареты - ни за какие деньги и нигде. Страх был сильнее жажды наживы. И это боялись его!
Не то чтобы его все это не радовало. Что ж, такой побочный результат стоил любых усилий. Однако затмить понимание это не могло. Понимание того, что здесь задача не решается. И что все эти кликуши, вопящие в газетах и по телевидению о пришельцах из-за Мирового Света: злых - что принесли Башни, и добрых - тех, что их уничтожили, - что они" массаракш, правы! Ибо никто - теперь он это знал, знал уже давно - никто из смертных под Мировым Светом не способен на дела, которые он, Клещ, пытается распутать.
Исчезали люди - дети, не дети - не это главное. Исчезали они и раньше. Умельцев по таким делам хватало. Но то было не так, то всегда бывало иначе. И когда людей - тела - находили, все равно было понятно: кто - хотя бы примерно, как - в общих чертах, и зачем - абсолютно точно. И ведь всегда исчезали люди. Массаракш, люди целиком! А не души!..
А три месяца назад он и вовсе чуть не впал в ступор - даже два дня нигде не появлялся, - когда вдруг понял, что его ведут. Мягко, не слишком навязчиво, но вполне явно и без каких-либо чудес, кто-то направлял его, обращая внимание на определенные факты. Сначала он сопротивлялся и упорно шел по графику, известному кроме него только Второму. Но профессионализм взял свое: уж больно факты были в строку. И он сдался - взял подброшенную нить. И вышел на "гнездо", на нервный узел целой сети нарко- и порнобизнеса. На который сам не вышел бы никогда. А потом - еще и еще - в делах с "киношниками" и "перевозчиками". Потом - "медики"...
Они были хорошими ведущими, они знали его силы и его темп. И они помогли ему сделать то, что он сделал и чего без них не сделал бы никто. А за это, за послушание, подбрасывали факты - факты по главному делу. И он убедился, что "исчезновение душ" не так локально, как виделось вначале: были случаи и вне интерната. Однако проверить такое можно было, лишь имея замороженный мозг. Свежезамороженный! И это они тоже сделали - вывели на такие два случая. Если только не организовали условия хранения тел сами... Он не слишком вникал.
Они будто пытались остановить его, упереть мордой в стенку... Или все не так, наоборот? И они - тоже не знали и хотели иметь его в союзниках? Вербовали?.. Сегодня он ясно видел: ни на один вопрос ответа не будет. Никогда. И остается утешиться тем, что без его энергии и полномочий - и без их информации - он вряд ли спас бы те десятки тысяч детских жизней... Утешиться и забыть наконец о своем скептицизме. Что ж, пусть так - пришельцы так пришельцы. А он, массаракш, выходит, нужен и им? И отлично. На том и порешим.
...Пауза затянулась. Комиссар Данти, смущенный внезапным пониманием еще больше, чем прошлым неприятием, рассматривал пейзаж за окном кабинета: кусочек неба в клетку и глухая стена - с тем же незатейливым орнаментом. Генеральный инспектор захлопнул блокнот.
- Что ж. Напоминать вам о степени секретности основной задачи излишне. Последние операции начинаем - в квадратах восток-3, восток-5 и восток-6 - одновременно, в шесть ноль-ноль. Схема прежняя. Координирую я. Ну, словом, как и на юге. Если что - я здесь, за стенкой. Да, и подайте мне ближе к вечеру списки на награждение. Особенно - по утренней операции с "киногруппой". Вас лично я также отмечу в рапорте. Все. Не прощаюсь. - Генеральный инспектор привстал - и его уже не было в кабинете. Оставшись один, комиссар Данти посидел еще минуту, покачал головой, пожал плечами и встал, чтобы включить кофеварку и позвонить наконец домой.
Ладно. Пусть. Пусть дальше он сам. А у нас - все. Завтра - все!..
Текст 6
Поступление в Архив - 16.12.172
Извлечение-копия из документации КОМКОН-2
Слишком это парадоксально:
джутовые мешки и нуль-транс
портировка...
ДОКУМЕНТ А. Радиокарточка
164.12.08. - 10.18. Лаборант - Ферзю
На запрос о моделировании ситуации на Саракше докладываю: моделирование проведено мною по схеме "инэкс" с расчетом на сорок земных лет в обоих направлениях.
Допустимая погрешность установлена в пределах максимального допуска из-за недостаточности и противоречивости краевых данных.
Биг-Баг! Неофициально. Ты просил выяснить в первую очередь возможные истоки волны изобретательства в области ментоскопирующей техники. Так вот, проследить эти истоки в хаосе, который мы можем предложить Большому Оракулу - я говорю о данных на тридцатые годы, к которым относится открытие ментотехники на Саракше, - практически невозможно. То же и со вторым твоим вопросом - о первооткрывателе "излучений" и их действия на людей Страны Отцов. Однако, в порядке компенсации, могу предложить тебе кое-что, на мой взгляд, крайне любопытное - из выданного Оракулом. Я отбрасываю шелуху: судя по нашей беседе, тебе важна не история, а техника как таковая.
Так вот, главное ты подметил абсолютно точно. Как всегда, впрочем. Уровень развития науки на Саракше вообще и в Стране Отцов в частности являет достаточно серьезное несоответствие с таким аппаратом, как ментоскоп. Тем более не укладываются в нормальную выборку данные о том, что изобретение и его практическая реализация вместе заняли не более полутора-двух десятков лет. Уж не знаю, как никто на это раньше не обратил внимания - и без машины ясно, что серийный цветной ментограф третьего поколения должен быть отделен во времени от первой, примитивной модели не менее чем на полвека - да и то никак не в мире, где только-только научились расщеплять атом. Одним словом, можешь не секретничать. Куда ты клонишь, догадаться нетрудно. Им подсказали. Похоже, на горизонте в очередной раз замаячили наши обожаемые Странники. Понимаю тебя - опять мы не первые. И не только ты, Робинзон, но и Земля вообще.
Так же и с излучением. Случайное открытие в общем-то не исключается. Но Оракул утверждает (97% достоверности!), что весь спектр изобретений - три вида воздействий, сами излучатели, система сети башен - не укладывается в такое предположение. Наконец, есть и третье, хоть ты об этом и не спрашивал. Локальность двух этих явлений. Ни в Хонти, ни в Пандее не только нет ментоскопов и башен. Кому как не тебе знать, что на их жителей и само излучение практически не действует. Во всяком случае - белое. Война 157 года, при твоем, помнится, участии, это показала. Что же касается Архипелага, то тут моих данных недостаточно. Я бы обратился по этому поводу к некоему Белому Ферзю. Советую.
Так вот, локальность. Я собрал все воедино. Оракул предлагает единственное решение (76%); внешнее воздействие двух видов. Во-первых, перестройка организмов людей Страны Отцов: что-то вроде генетико-биологического оружия, использованного Китаем в кризисе 032 года на Филиппинах. И во-вторых, информационный толчок: здесь конкретный вариант сколько-нибудь достоверно не моделируется.
Далее - зачем все это. А вот тут, представь, как раз довольно ясно. Оракулу, во всяком случае. Данные моделирования: без появления в Стране Отцов сети башен тотальная ядерная катастрофа на планете прогнозируется уже на сороковые годы с достоверностью более 98%. Осталась бы только Островная, с ее дикой структурой ханойской пирамиды экологически обреченная: максимум 14-15 лет, и - тоже конец. И при наличии сети инертность истории (мы ведь программировали Оракула заново - не по "базисному" варианту, а по теории Лерковского) все равно привела бы к тому же, и не позже чем в конце шестидесятых - начале семидесятых годов. Почти точно время твоего и Экселенца там пребывания! Таким образом, торможение общего потока, вызванное по явлением державы "роботов", - не более двадцати лет. Так что еще одно заведомо нарушающее плавный ход истории событие было "им" необходимо. Без появления на Саракше нас, землян, модель дает ту же неизбежную катастрофу.