— Чтобы ты все поняла, надо начать с моей женитьбы. Вкратце я тебе рассказывал. Осталось лишь добавить мерзкие детали. А именно, в какую историю влезла моя женушка и что она сделала со мной. А влезла она ни много ни мало в заговор против императора. Брата собирались убить, а императором сделать меня, как последнего на тот момент представителя династии. Без нас сложно обойтись. Все императорские регалии, все завязанные на регалии присяги настроены на магию крови династии. Но, естественно, я должен был стать полностью послушным и подконтрольным императором. Жена моя наврала, что я согласен, только опасаюсь поддерживать личный контакт с заговорщиками. Поэтому она станет связующим звеном между мною и ими. Но служба безопасности империи после покушения, в котором погиб император, мой дядя, отец Драбанга была перестроена и сильно укреплена магами разных направлений. И реформированная служба проявила себя прекрасно, очень быстро раскрыв этот новый заговор. Все участники были арестованы. Ну, мы так думали в тот момент, что все. Я тоже был арестован, но брат, поговорив со мной, приказал меня освободить. В последующем расследовании была доказана моя полная невиновность. Теперь о моей женушке. В ходе следствия были доказаны и ее связь с заговорщиками и ее многочисленные измены лично мне, и ее контакты с внешними врагами империи. Им она тоже раздавала обещания от моего лица, как будущего императора и получала за это дорогие подарки и денежные подношения. Это уже вообще не имело никакого логического объяснения, поскольку в тратах ее никто никогда не ограничивал. Хотя эти траты были поистине гигантскими. Во время следствия она визжала и сыпала угрозами от моего имени. В какой-то момент в работе с ней следователь пообещал встречу со мной. Не знаю, на что она рассчитывала, после всего, что вскрылось на следствии, но встречу со мной она стала требовать на каждом допросе. Я согласился не сразу. Но все же согласился. Сколько раз я об этом пожалел в будущем не сосчитать!
Мы с братом пришли в допросную, куда сразу же доставили мою жену. Дальше была сцена как будто перенесенная из сумасшедшего дома. Еления то требовала, чтобы я ее спас, говорила, что была обманута, а сама она ни в чем не виновата, то плакала, то угрожала и мне и брату чуть ли не мировой войной со всеми соседями Иммерии одновременно. Она клялась в безмерной любви ко мне и тут же начинала поносить меня самыми грязными ругательствами, обвиняя в мужской несостоятельности, говорила, что я никогда не любил ее и изменял ей с первого дня супружества, а вот она невиновна в изменах, ее оболгали. Она орала, плевалась, снова начинала в чем-то клясться, рыдать, и снова орать и угрожать. Все это кружилось и менялось в каком-то причудливом, сумасшедшем калейдоскопе. Я с гадливостью смотрел на это представление, внезапно поняв, какой я идиот, потому что женился я на идиотке. Ее пороки проистекали из ее безмерной глупости. Ни один умный мужчина не женился бы на ней, потому что ее глупость была просто вопиющей. Не заметить этого было невозможно. Но я не заметил. Потому что смотрел не на человека по имени Еления, а на губки, попку, глазки. Моя обида на нее, моя, и ненависть, и любовь к ней мгновенно скончались. Осталась ненависть к себе самому. И сильная усталость. Мне по-прежнему не было и девятнадцати лет, но я чувствовал себя стариком, многое пережившим и кое-что понявшем. И о себе, и о жизни. Я больше не хотел ничего знать о своей, теперь уже точно бывшей жене. И видеть ее тоже не хотел. Мы сидели на жёстких, прикрученных к полу стульях. Помню, что внезапно мне показалось, что я сижу на плахе, и скоро придет маг-палач, чтобы бросить в меня заклинание, убивающее душу. Такая казнь применяется в империи крайне редко, и только к сильным магам, совершившим страшное преступление против империи или династии. Это окончательная смерть. Душа не возродится в другом теле. Заклинание окончательной смерти относится к списку самых больших тайн империи и династии. Надо сказать, что это было странное и страшное ощущение — внезапно представить как на яву свою смерть, почувствовать ее движение по направлению к себе. Но я встряхнулся, взял себя в руки, вскочил и пошел к двери. Еления не могла кинутся ко мне, но она заверещала как крыска, почуявшая смертельную опасность. А дальше произошло то, что изменило всю мою жизнь. Еления закричала, что если я уйду и оставлю ее, то горько пожалею об этом. Я не остановился и даже не оглянулся. Но когда я взялся за ручку двери, внезапно у меня закружилась голова. Закружилась сильно. Раздался громкий звон то ли в моей голове, то ли в камере. И я потерял сознание. Очнулся в лазарете через неделю. И узнал, что стал жертвой сложного двухэтапного проклятия. Ты знаешь о существовании в этом мире двухкомпонентных отравляющих веществ? Когда каждый компонент сам по себе безвреден, а соединившись, превращаются в яд. А это было двухкомпонентное проклятие.
Точно имперские маги и лекари в нем так и не разобрались. Только известно, что Еления примерно раз в три — четыре месяца вынуждена была подливать мне в вино зелье. Абсолютно безвредное зелье, которое соединившись с эритроцитами крови, оставались в организме пока были живы эритроциты. Эритроциты циркулируют в крови около ста двадцать суток. И Еления, видимо, была вынуждена обновлять проклятие, опаивая меня новой порцией через определённые интервалы. Это всё выводы исследовательской комиссии. Правда то, что зелье может быть подлито только именно в алкоголь, наши маги поняли к сожалению не так давно. Лучше бы они поняли это сразу…
— Почему?
— Потому что я бы просто отказался от алкоголя. Полностью.
— Но ты же уже был с зельем в крови.
— Сейчас всё поймёшь.
Николай налил себе стакан воды, выпил и продолжил.
— Все эти годы лучшие умы империи бьются над рецептом этого проклятия. И совсем недавно кое-что было открыто. Но вернемся к моей женушке. Когда она поняла, что я ухожу и помогать ей не собираюсь, она проговорила вторую часть проклятия. Какое-то слово. Читала сказку Гауфа о Калифе-Аисте? В сказке колдун подарил калифу слово «мутабор». Это слово превращало человека в любое животное по его выбору. Вот и слово, которое прокричала Еления, пожираемая ненавистью и отчаянием, активировала силу зелья, которое было в моей крови. Только мне выбора никто не оставил. Я превратился в мерзкого урода. То, каким ты меня увидела в Арнакии, это был результат многочисленных усилий самых сильных магов-проклятийников Иммерии. Это я уже стал почти красавцем.
Николай криво усмехнулся, — А вначале было — не мышонок, не лягушка, а неведома зверушка.
Снять проклятие полностью никто не сумел. Для этого надо было знать точный состав зелья. Активирующее слово выявили на записи допроса. Но зелье осталось загадкой.
Я слушала Николая с напряженным вниманием.
— Крыска не могла сама это придумать. Кто-то умный и коварный все это организовал. Неужели от нее не смогли добиться информации о том, кто дал ей зелье и научил заклятию, а потом найти этого «экспериментатора».
— Нет, Настя. Не смогли. Как только Еления произнесла заклятие, она сама умерла. Глупую Елению использовали по полной программе.
— Даже не знаю что сказать. Обычно выражают сожаление, что умерла такая молодая женщина. Но мне ее почти не жаль…
Николай замолчал, погрузился в себя и в свои воспоминания. Я тоже молчала, хотя мне очень хотелось узнать, что было дальше и главное, почему он со мной вел себя как психопат. И я не выдержала, прервала его задумчивое молчание.
— Николай. Что было дальше?
Николай встрепенулся.
— Дальше я превратился в лабораторную мышь. Лекари, маги-проклятийники, профессора и прорицатели. Каждый день исследования, тесты, какие то лекарские процедуры. Это был очень неприятный период моей жизни. Но внешность едва заметно, но исправлялась. Я постепенно стал таким, каким ты меня видела в Арнакии. Характер мой испортился вместе с внешностью. Я ненавидел себя, ненавидел женщин, проклинал свою судьбу. Впал в постоянную злобную депрессию. И, каюсь, наделал в тот период жизни много такого, о чем стыдно вспоминать.
Я молча слушала, не зная, стоит ли мне знать подробности. Было очень страшно узнать, что-то из того о чем рассказывала леди Вернс. Я не хотела, чтобы ее рассказ оказался хоть в чем то правдой.
— Не замирай как испуганный олененок. Я никогда никого не насиловал, никогда никого ни к чему не принуждал. Но ударился в пьянство и вообще, монахом не жил. А так как внешний вид у меня был специфический, то окружили меня в основном женщины подобные Елении. Продажные. Нет, не проститутки. Проститутки честнее. А вокруг меня хороводом кружились маркизы, графини и прочие «леди», готовые за деньги, статус или преференции своим родственникам на все что угодно. Я убедил себя, что любви или нет вообще, или мне, проклятому, она недоступна.
В пьяном угаре и бардельных утехах прошло полгода. Никто из друзей, ни даже брат не могли достучаться до меня. Я шел к гибели и получал какое-то сладострастное удовольствие от мыслей о саморазрушении.
С братом мы, в конце концов, переругались и почти прекратили общение, когда я отказался продолжать учебу в ГИАМе, Главной Имперской Академии Магии. К моменту всех этих событий я всего лишь закончил первый из семи курсов. Каюсь, я был слишком юн и глуп. Я не мог себе представить, что вернусь в академию и все, кто знал меня, увидят мое новое мерзкое обличие. Для меня в тот момент это было важнее и учебы, и моего будущего.
Но однажды утром за завтраком, когда я для разнообразия не мучился от похмелья, так как накануне вынужден был провести вечер с братом, я захотел проверить личную корреспонденцию, которую не проверял уже несколько месяцев. Карточки, приглашения на светские мероприятия, письма от моих постпроклятийных "подружек", письма от сокурсников по Академии с выражением соболезнований. Мы скрыли участие Елении в заговоре от общественности. По официальной версии она пала от проклятия, которое предназначалось для нас обоих. Я пострадал, но выжил. Женский организм не выдержал.
Все письма были устаревшие и я мельком проглядев их тут же бросал в магический шредер. И вдруг в очередном письме от какого-то моего студенческого приятеля я нахожу только одну строчку. «Выполни взятые на себя обязательства, за которые было заплачено твоей жене. Или монстр вернётся. Срок исполнения — один месяц» Я тут же вызвал службу безопасности и связался с братом. По штампу на письме выходило, что срок ультиматума закончился два дня назад. Значит, не все террористы были арестованы. Это была плохая новость. Но со мной ничего не случилось. И это был хороший знак, который говорил о том, что заговорщики малочисленны и все же имеют не безграничные возможности. Но без Елении мы даже не знали, чего от меня ждут враги, какие обязательства я должен был выполнить. Эти сведения сильно продвинули бы следствие. Но Елении уже нет, а прежние допросы ее были практически бесполезны. Она ни в чем не созналась, и только рыдала, вопила и ругалась. А теперь, когда она была мертва, вообще все нити оказались обрублены. Остальные заговорщики знали каждый только свою задачу. Был кто-то главный. Тот, кто и ставил эти задачи и координировал всю работу. Но кто он никто не знал, внешность свою он прятал под иллюзией. В ходе следствия была надежда, что этот их командир тоже арестован, только скрывается под маской рядового заговорщика. Но теперь, после этого ультиматума стало ясно, что это не так.
Брат велел мне переехать во дворец, и запретил любые контакты, кроме как с ним и с его несколькими доверенными лицами. Я был согласен. Не споря, сразу же прыгнул в его карету, оставляя в своем дворце только слуг и не взяв ни одной вещи. Мы спокойно доехали до Сверкающего дворца, главной императорской резиденции. Я вселился в свои прежние комнаты, в те в которых я начал жить еще ребенком, и в которых останавливался во время пребывания во дворце. Сейчас я понимал, что переезжаю сюда надолго. Так и оказалось. В своем дворце я больше не появился.
Через пару недель моей жизни в Сверкающем я взвыл от скуки. Я ни с кем не виделся, кроме как с братом и главой имперской службы безопасности. Алкоголь для меня был под запретом, книги не увлекали, я не знал чем заняться, тупо скучал и депрессировал. И когда ко мне прорвалась одна из моих подружек, Графиня К. (не буду называть ее имя), я был рад. Я сам настоял, чтобы ее пропустили, и стал с нетерпением ждать, пока ее проводят в мои покои. Графиня была худощавой брюнеткой, остроумной, очень не глупой, начитанной и язвительной как скорпион. С ней никогда не было скучно. Я, с некоторым нетерпением, ждал ее прихода, но как только она появилась в дверях моих апартаментов, я почувствовал головокружение и услышал уже знакомый звон. Нашли нас с графиней примерно через полчаса. Я был без сознания и опять в виде монстра, графиня была мертва. Если бы не смерть женщины, я бы счел эту ситуацию идиотской и смешной, а себя посчитал бы главным клоуном империи.
Не буду утомлять тебя подробностями. Было опять и расследование, и опыты, и лечение. Выяснилось, что Активаторы проклятия и сами были под проклятием. Слово, которое превращало меня в монстра, одновременно убивало и их самих. Но это и было то новое, что только и смогли выяснить. На исследовании моего проклятия магическая наука опять забуксовала. В итоге я отправился в ГИАМ. Доучиваться и прятаться от заговорщиков. ГИАМ ведь защищен от проникновения посторонних даже лучше императорского дворца. Второе покушение было широко освещено имперской прессой. Мы надеялись, что смерть графини насторожит возможных исполнителей проклятия. Не буду тебе пересказывать свои эмоции и мысли, которые терзали меня все оставшиеся пять лет обучения, (для меня организовали специальную, ускоренную программу). Быть неудачником и уродом в среде амбициозных молодых людей, сильных магов — то еще испытание для психики. Особенно когда достаточно регулярно опять на глазах у всех падаешь и превращаешься в еще большего урода, чем был.
— Тебя еще прокляли? Прямо на территории ГИАМа?
— Да. Еще трижды. Весь вечер на арене грустный клоун, принц Калин. Алле-оп!
Николай засмеялся.
— Ей богу, мне вся эта ситуация смешна! Не подумай, что это нервное. Я действительно после второго проклятия кроме раздражения начал ощущать и черный юмор своего положения. Мы до сих пор не понимаем зачем злодеи тратили столько усилий, раз за разом проклиная меня. В чем была их цель? Но, то, что я превратился не только в урода, но и в смешного неудачника, я понимал очень хорошо. Как только я защитил диплом, я отправился в Арнакию. Брат это и придумал, и убедил меня в необходимости поехать послом в королевство. Потому что, во-первых, Арнакия удалённая и достаточно изолированная от империи территория, на которой можно легко контролировать появление любых вновь прибывших людей. Во-вторых, я смог уехать из страны, в которой я стал посмешищем, не смотря на общую трагичность ситуации. Это было очень правильное решение.
— Понятно, почему ты застрял в нашем королевстве. Здесь ты больше не попадал под проклятие?
— Ты знаешь, нет! Причем Драбанг и его оперативники считают, что за двенадцать лет, что я находился в королевстве, злодеи все же попались в сети спецслужб. Только никого не смогли разоблачить в причастности к тому первому заговору и к проклятиям. А жаль. Ведь кроме меня и моей бывшей жены жестоко пострадало еще четыре человека. Три женщины и один мужчина. Все они погибли, произнося активирующее проклятие слово. Мы не знаем, добровольно ли они шли на это. Мой брат считает, что да. Ведь длительное ментальное воздействие трудновыполнимо. Почти невозможно. И у всех у них, оказывается, были большие проблемы, которые можно было решить с помощью денег. У каждого свои. Но все же шанс того, что все они просто жертвы жестокого убийцы существует.
Николай помолчал.
— Самое сложное осталось. Не знаю, как объяснить.
— Объяснить, почему один прекрасный принц налетел на меня как полный псих и абьюзер? Кстати, скажи откровенно, у тебя есть железные ящики для твоих сексуальных партнерш?
— Наиста! Но теперь ты хорошо знаешь меня! Как ты можешь сомневаться в моей адекватности?!
— Просто скажи — да или нет.
Николай вздохнул.
— Нет. У меня нет и никогда не было никаких ящиков. Но я знал об этих сплетнях. Они меня забавляли.
— А кандалы у тебя были? А плетки?
— Не кандалы, а золотые наручники. Да были. Плеток не было. Мне не нравится насилие и настоящая боль в любовных утехах. Но немного игры в насилие, без боли и без страха — да. Иногда мы с моими подружками в такие игры играли.
— А женщины сами соглашались на такое?
— Да. Все по обоюдному согласию.
— А меня ты тоже бы приковал к кровати в нашу первую брачную ночь, если бы я не сбежала?
Николай рывком оказался рядом со мной, хищным движением мгновенно прижал меня к себе. Я не вырывалась. Не смотря на свои вопросы, я его не опасалась. А в объятиях его уже не просто наслаждалась, а млела, таяла как снежинка на горячих губах.
— Я мечтал о сексе с тобой. Я жаждал тебя с первого мгновения нашей встречи! Но я никогда бы не начал наши сексуальные отношения с принуждения. Наоборот, я собирался устроить тебе после свадьбы контраст. Показать тебе всю силу моей любви и нежности к тебе. Стать тебе другом. Влюбить тебя в себя и только потом…
До свадьбы я не имел возможности сделать все это. В тот же день, когда я с тобой познакомился, я узнал, что тебя назначили в жены престарелому Кинтану. Я не мог ждать и рисковать, зная, что в любой момент могу потерять тебя. А то, что напугал тебя своей наглостью и тиранством в период жениховства, прости. Мне казалось это забавным, особенно при мыслях, каким я стану после свадьбы. Нежным, любящим, щедрым. Понимающим другом и заботливым мужем. Видимо мое уродство со временем и на мозги подействовало.
Я рассмеялась.
— Точно подействовало!
— Поцелуешь дурака?
— Нет пока. Еще вопрос.
Николай тяжело вздохнул.
— Я вроде во всех грехах покаялся.
— Нет, не во всех. Ты сказал, что был один раз женат. А мне говорили о трех разах.
— А! Это. Эти истории вообще не грех. Мне, можно сказать, за них медаль положена. Две!..Медали…
Я хихикнула.
— Ну, давай! Поведай миру и мне о своем героизме.