Поскрипывание тележки.
Белый потолок, белые стены.
Дезинфекция, возведённая в абсолют.
Столы, столики, табуреты, лежаки, стекло, органика. Органика – это инструменты: скальпели-богомолы и стетоскопы-палочники, капельницы-гусеницы и пинцеты-кузнечики.
Вжикнула бритва, счищая с головы грязные от пыли и пота кудряшки. Обрить крысёнышу шёрстку, вкатить обезболивающее, шмякнуть датчик на затылок.
Захваты регенератора на голени. Мягкая пучина релаксирующего геля. Погружение, продуть балласт. Кожу приятно покалывает.
Полчаса умиротворения.
Ничто не вечно – цельность стен прокушена дырой: лепестки диафрагмы спрятались в пазы, в комнату вошли и остановились у операционной раковины те же трое безумцев. Как нашли? Как пробрались?!
– Я крыса. Зачем я вам?! – прошептал Аким, не разжимая губ.
Молчание в ответ.
Ухмылки.
Малика приняла возмущённое шипение на свой счёт.
– Потерпи, маленький. Я сейчас. Я быстро, – и растворилась в проёме.
Аким и внезаконники.
Один и трое.
Малика не видела незваных гостей, Аким – запросто, даже сквозь толщу геля. У крысы больше прав на реальность?!
Жена вернулась, как и обещала, очень скоро. И не одна, а с коллегой, молодым и привлекательным. Всё бы ничего: ну, мужчина, ну, весь из себя искуситель-инкуб, и что? Если бы не одно но.
Красавец – два метра роста, столько же в плечах, голубые радужки, завивка, выслушав бурные объяснения о любопытном экземпляре, прижал Малику к груди. Резко – умело! – стянул хиджаб и…
Малика не сопротивлялась, не кричала.
Не пыталась вырваться.
Она… …наслаждалась.
Стыковка разъёмов, возвратно-поступательные движения, система "вал-отверстие". Плеск гормонов. Грохот водопада семенной жидкости.
Просто адюльтер?
Или размножение?!
– Эй ты, в ногу раненый! Чего молчишь? Тебе ж рога наставляют?!
– Прелюбодеи! Молодцы какие! Мне нравится этот самец! Давайте его к нам, а этого, никакого, оставим. Он некрасивый.
– Ну и как оно – быть тварью бессловесной?!
Игнорируя подначки, Аким не спешил разорвать объятия инкуба и супруги. Тише, малыш, волнение излишне. Охи и ахи в спам-саунд, напрочь! Чтоб не отвлекали от главного – показаний регенератора. Как только полоса позеленеет…
Аким – крыса: лапки, хвостик, плохой запах из пасти. Крысы не умеют ревновать.
Чуть.
Чуть.
Ждать.
Все звуки – в спам-саунд. Вообще все, и… …полоса дозрела!
Это значит: процесс регенерации завершён.
Это значит: нога в порядке.
Пора.
Аким высвободил голень из захватов регенератора: как новенькая. Резко, насколько позволяла упругая среда – брезгливо! – отлепил инфонаклейку. Троица возрадовалась. И напрасно. Крыса сыграла не главную, но отнюдь не второстепенную роль. Хватит.
Не выныривая из омута операционного стола, Аким открыл подрёберную полость и активировал запаску, нестандартный инфоплант. Прикусив губу, позволил Хозяину Сущего чуть-чуть войти. Это не ТО, это… иначе.
И на время стал Богом, Третьим Искином.
– Координаты? – спросил себя. И сам же ответил.
Аким был Им, голосом Его, вибрировал Его интонациями, был дыханием, словом и делом. Для того чтобы разговаривать с Богом, необязательно открывать рот.
Бог-Аким решил: первое – немедленное включение в общество. Второе – в дальнейшем для выявления асоциальных элементов имитировать отключение инфопланта.
Молчаливое согласие Бога-Искина.
А потом стало темно. Очень. Темнее не бывает. Так начинается дорога в джаханнам – с продолжительными остановками в каждом из семи огненных кругов. Но прежде троицу проведут по мосту тонкому, как волос, и острому, как меч, – над пропастью небытия. Дервиш изо всех сил постарается не оступиться. И бесстыдная девица. И скуластый. Глупцы. Лучше уж сразу.
Во избежание.
Джаханнам – это больно. Но боль эта во благо.
Сильные руки выдернули из уютного геля; мрак сменился светом – для Акима. Не для троицы. Не для ошалевших любовников. Сильные руки, железные пальцы. Светофильтры, бронированные экзо, встроенные в конечности МФУ-игольники.
К-экзекуторы.
Восстановить слух, значит стереть папку спам-саунда.