Часть 2. На прорыв. Пролог
По-хозяйски вступит на крыльцо,
В лоб — прикладом, штык — меж рёбер клином,
В душу — кислотой. И в домовину.
У войны не женское лицо…
Алина Тай
Все имена и события в произведении вымышлены,
любые совпадения с реальными людьми и событиями случайны.
…От крови нашей плавилась земля
Под Сталинградом, Курском и Одессой.
Не дрались бы — не стало бы тебя,
Потомок тех, кто пал в бою под Брестом.
Мы шли сквозь дым сожжённых деревень,
Над Бабьим Яром сглатывая слёзы,
И закалились, ставши как кремень.
И встали, словно русские берёзы.
Вобрав в себя тоску невинных душ,
Фашистами замученных, сожжённых,
Мы, стиснув зубы, грянем дружно туш,-
Гвардейский туш “Катюш” дивизионных.
Запомнит это пусть любая мразь:
Кто к нам с мечом — тот в бок получит вилы!
Мы — русские! Бьём гадов, не таясь.
И пусть любой боится нашей силы!
Яворский Л. Е.
***
По заснеженной дороге, вихляя как пьяный из стороны в сторону, полз бронетранспортёр с чёрными крестами на бортах, в котором страдали от холода и тряски двое людей. Сидевший сзади был привязан к сиденью и никак не мог устроиться поудобней: десантный отсек бронированного полугусеничного чудовища изобиловал жёсткими, неудобными металлическими конструкциями, то и дело впивавшимися в разные части нежного немецкого организма, совершенно не привыкшего к такому обращению.
Управлял же этой боевой машиной, как ни странно, совершенно гражданский человек. Более того, — приглядевшись повнимательнее, вполне можно было опознать в нём женщину. Это становилось ясно по шали, покрывавшей голову, да случайно выбившейся из-под неё длинной пряди тёмных волос, упорно цеплявшейся за всё подряд, из-за чего владелица нервничала и отвлекалась от управления, пытаясь убрать непокорный локон. В этот момент бронетранспортёр совершал очередной пируэт, намереваясь покинуть проезжую часть и вынуждая водителя вновь крутить баранку, чтобы заставить непокорную железяку вернуться к центру дорожного полотна. По этим эволюциям становилось ясно, что водитель ещё довольно неопытен. Тем не менее, бронетранспортёр упорно двигался вперёд к пока ещё невидимой впереди цели.
По обеим сторонам дороги медленно проплывали заснеженные лесные массивы, открывая неискушённому взгляду всю прелесть суровой природы России-матушки. Надвигающиеся сумерки окутывали путешественников тёмным саваном, гасившим любые звуки — природа готовилась отойти ко сну. Лишь надсадное рычание двигателя, пугая всё живое, разносилось по округе. И если бы не лёгкий ветерок, гнавший навстречу неугомонному, чадно дымящему и воняющему бензином чудищу снежную позёмку, громкие лязгающие звуки слышно было бы далеко вокруг. Будто сама природа помогала путешественникам раньше времени не раскрывать своего местоположения.
А меж тем, мороз крепчал и ветерок стал потихоньку набирать силу, уже пригоршнями бросая снег в лицо бронированному монстру. Чтобы не замёрзнуть, водителю пришлось ненадолго остановиться, перевести пленного офицера на переднее сиденье, зафиксировав его там, и, натянув на десантный отсек брезент, отправиться дальше.
Из-за плохой видимости скорость транспортного средства стала совсем уж черепашьей. Тем не менее, бронированное чудище по-прежнему мерно ползло по дороге навстречу неведомому, поражая окружающий мир своим бессмысленным железным упорством…
На тропе войны
Казалось бы, после боя прошло уже гораздо больше часа, а я всё ещё на взводе. Никак треклятое напряжение не отпускает. И слабость свою показывать никак нельзя: я на марше, кругом враги. Вон, рядом — и то вражина примостился. Во время езды развлекаю себя и его разными песенками, да шутками-прибаутками, чтобы не заснуть и не вляпаться в очередную “халепу”* (неприятности — укр.).
Сначала-то ещё хуже было: пока освоился с управлением “Ганомага” — чуть не поседел. Оказалось, у этих нехороших агрегатов никакого гидроусилителя руля не предусмотрено, а рычаги довольно тугие.
Как тронуться с места разобрался быстро — у этих фрицев даже руководство по эксплуатации оказалось в кабине заныкано. Сам-то я, понятное дело, по немецки — ни бум-бум. Зато немчик очень даже неплохо читает.
Хотя тут даже читать не понадобилось: я и сам прекрасно до всего дошёл. Да тут, в принципе, и ребёнок бы понял: органов управления — раз, два, и обчёлся. Единственное затруднение вызвал поиск “массы”. А так, педали — газ, тормоз и сцепление — стандартные, рычаг переключения передач с поясняющей табличкой — в принципе, тоже. Ручник и два рычага, управляющие блокировкой гусениц для более крутого поворота (об этой особенности полугусеничного бронетранспортёра мне память подсказала) — тоже понятно. Только вот кнопка “массы” для запитывания электроцепи от аккумулятора сразу на глаза не попалась. Но искал её тоже недолго.
https://www.youtube.com/watch?v=OgXR-C27KLo
https://www.youtube.com/watch?v=47BqXeS_YXs
Гораздо больше напрягает то, что руль постоянно пытается вырваться из рук и приходится напрягаться, чтобы удержать вредный агрегат на дороге. А у меня и так ранение правой руки, из-за чего переключать передачи и дёргать рычаги — сущее мучение.
Как ни пытаюсь бравировать, а состояние организма всё хуже и хуже. Долго ли протяну на одной силе воли? Одному бодаться с превосходящими силами врага — дохлый номер. Ведь я ранен не только в руку. И потеря крови мне здоровья точно не прибавила. Силы тают, а конца-края этому затянувшемуся путешествию к своим пока и не видно.
Да и уехать недалеко успел: ночь вступила в свои права и видимость упала почти до нуля. Пришлось зажечь фары. Точнее, фару, так как была она только одна (вторая не работала), да и та прикрыта кожухом, сквозь который пробивалась узкая полоска света, реально не освещавшая практически ничего. Пару раз чуть не съехав в кювет, я разозлился и чуть было не снял кожух. Но, хорошенько подумав, от нездоровой идеи отказался: транспорт без светомаскировки, во-первых, станет очень хорошей мишенью. А, во-вторых, у тех же фрицев вызовет подозрения. То есть, быстренько проскочить сквозь вражеские посты никак не получится. Пришлось удвоить внимание. Но даже так периодически терял дорожное полотно из виду. Так что измучился — жуть.
— Эй, фриц, — окликнул я притихшего пленного, — а куда вы направлялись?
— Ф сторону Парффинно, — не стал отпираться немец, — По этой торога немного ехать осталось.
— И что там будет? Ещё два взвода твоих камрадов?
— Ньет. Товарный станций. Покруска-раскруска. Польшая станций. Мноко-мноко зольдат унд официрен.
— Чёрт! — от злости я чересчур резко вдарил по тормозам, отчего бедный “Ганомаг” заглох, — Придурок, ты что, раньше не мог сказать?
— Фройляйн найн спрашивать. Лойтнант Лепке найн говорьить.
— Ты что, тупой? — вызверился я на фрица, — Если бы мы сейчас нарвались на твоих камрадов — тебя бы первого грохнула. Тебе что, жить надоело?
— Найн, фройляйн, найн. Я не тумал, что ви путете тута ехайт.