С тобой почет и власть наш цезарь разделяет,
Тебя возносит он, себя же умаляет.
Сыновней нежностью всегда окружена,
Ты цезарю одна величием равна.
Октавию давно никто не замечает,
Меж тем тебя Нерон так чтит и величает,
Что носят фасции и лавры пред тобой: {45}
Так Ливию {46} не чтил и Август, предок твой.
Чего же хочешь ты? Ужель мала награда?
Агриппина
Когда доверья нет, и почестей не надо.
Они, Альбина, знак паденья моего:
Я, вознесенная, не значу ничего.
Те времена прошли, когда, любимый всеми,
Слагал на плечи мне забот и власти бремя
Мой юный сын Нерон, и этому был рад.
Тогда я во дворец могла призвать сенат,
Тогда, незримая, {47} всем правила умело,
Всевластная душа послушливого тела.
Как Риму угодить, еще не знал Нерон,
Еще могуществом он не был опьянен.
Тот день, тот черный день не перестану клясть я,
Когда постиг мой сын, как сладостно всевластье,
Когда послы владык со всех концов земли
Ему покорства дань смиренно принесли.
Я к сыну подошла, с ним рядом сесть хотела,
Взглянула на него и вся похолодела
Так яростно сверкнул по мне скользнувший взор.
Кто научил его - не знаю до сих пор,
Но сразу поняла печальное предвестье,
И не замедлило ко мне прийти бесчестье:
Он оскорбление почтительностью скрыл,
За плечи обнял и - от трона отстранил. {48}
К закату катится с тех пор мое светило,
И все быстрей, быстрей идет на убыль сила.
Я - тень, всего лишь тень. Никто ко мне не льнет:
Бурр - вот опора всем, Сенека - вот оплот.
Альбина
Но подозрение - отравленный напиток.
Чем тайно изнывать во власти этих пыток,
Не лучше ль цезарю прямой вопрос задать?
Агриппина
Лишь при свидетелях он принимает мать,
В урочный час, когда заране все готово:
Молчанье, взгляд, кивок, не говорю уж, слово
Все, все обдумано. И соглядатай тут,
Один из двух, {49} что нас так зорко стерегут.
Но пусть он прячется - напрасное старанье!
Сейчас мне на руку ночное злодеянье.