23.55 - 10.30 Противник.
В ту ночь возвращать позиции на ВТ двинулась сводная группа полковника Пурума: три егерских батальона, пехотинцы 48-го пехотного полка и самая боеспособная часть танковой дивизии полковника Лагуса - батальон штурмовых орудий StuG-III с финскими долгопятыми голубыми свастиками на рубках. Бронирование некоторых из машин было усиленно бревнами, горизонтально укрепленными на надгусеничных полках. На данный момент в батальоне была 21 боеспособная машина.
Головным шел 'Штуг' лейтенанта Сартио. Наводчиком в этом экипаже был сын командира дивизии - восемнадцатилетний капрал Олаф Лагус. Мимо советской пехоты штурмовым орудиям удалось проскочить, и головная машина как-то внезапно оказалась среди расположившихся по обе стороны от шоссе танков противника. Очевидно, русские не ожидали столь стремительной атаки: среди невысоких елочек темнели неподвижные туши изумленных Т-34-76 . Лейтенант Сартио взвизгнул по ТПУ - самоходка развернулась поперек шоссе. В окуляре прицела возник борт 'тридцатьчетверки'. Команда, выстрел... До танка противника пятнадцать метров - звук удара слился с грохотом выстрела. 'Русский' вздрогнул, на башне подпрыгнула крышка люка - изнутри неохотно потянулся дым, тающий в сумраке белой ночи. 'Штуг' лейтенанта Сартио лязгнул гусеницами, довернул - до следующей машины противника оставалось метров сорок - 'стоп' - 'бронебойным' - 'готово' - 'огонь!'. Попадание... Обнаружены еще 'тридцатьчетверки' - все машины в таком же необъяснимом параличе застыли в глубине ельника...
Выстрел, выстрел, выстрел... Два попадания... Шедшая второй самоходка старшего сержанта Хюютиайнена подбивает еще одну советскую машину. Бог помогает смелым - русские словно ослепли...
... Практически так и было. Проспали. Изматывающий марш, изобилие мин и противотанковых заграждений, атаки с хода, нащупывание практически невидимых огневых точек финнов, и главное, жуткая духота. Сейчас машины стояли пустыми, танкисты спали на брезенте, на свежем воздухе, не обращая внимания на близкую грызню пулеметов в лесу и закутав от комарья головы. Кто ж думал-то...
...Уходят в блеклое небо обрывки трассеров, дым, сгущаясь, застилает истерзанный гусеницами ельник, в этой смолистой густой пелене тенями смутными прыгают на броню фигуры в комбинезонах и замасленных гимнастерках. Вот проваливается головой вниз в башенный люк командир машины... Двигатели еще молчат, лишь жужжит электропривод, разворачивая башню: а там, на растрескавшейся полосе шоссе ерзают низкие силуэты 'штугов'. Бронебойным... - на!!!
...Полуслепые машины колотят друг друга в упор. Две минуты? Десять? Выбито шесть 'тридцатьчетверок', да и взвод ухоженных 'штугов' в считанные мгновения стал грудой уже не способного стрелять, едва двигающегося металла: на самоходке лейтенанта Сартио разбито орудие, в машину Хюютиайнена влепили снаряд с двадцать метров... Как ни странно, экипажи еще живы...
В чаще леса яростная стрельба, взрывы мин и гранат: егеря 3-го и 4-го батальонов, атаковавшие лесом, встретили яростное сопротивление - бойцы 219-го минометного полка русских живо организовывают круговую оборону и держатся стойко. В завалах сосновых стволов и наскоро вырытых окопчиках вскипают краткие рукопашные схватки - и финны отброшены. Времена, когда егеря с 'пуукко' , да всякие там автоматчики-'кукушки' казались мистической жутью карельских лесов, давно миновали...
...Подбит еще один 'штуг' первого взвода. Командир роты отправляет вышедшие из строя машины в тыл, их место занимают 'штуги' взвода лейтенанта Ауланко. Вперед! Немедленно прорваться к линии обороны, пока русские не опомнились! Ельник и шоссе ужасны - разбитые и брошенные машины, повозки, трупы... Финны упорно идут вперед. Подбита самоходка русских, уничтожена не успевшая развернуться батарея на конной тяге. Мечутся в клубах дыма обезумевшие лошади, трещат под гусеницами доски разбитых передков и снарядные ящики, лежат тела русских артиллеристов и финских егерей. Щелкают по броне пули и осколки...
Вперед! Линия ВТ, надежда Суоми, будет возвращена внезапным и могучим полночным ударом.
...'Штуг' лейтенанта Ауланко ведет дуэль с 'тридцатьчетверкой'. А, русский горит! Но тут же и самоходка ловит снаряд в корпус - заряжающий разорван пополам. Вперед, только не останавливаться! Куттерселькя - ключ всей линии обороны, всего 'Карельского вала', и этот ключ финны больше не выпустят из рук...
...'Штуги' и уцелевшие егеря, наконец, достигают опушки проклятого ельника. И едва вырвавшись на простор, самоходчики видят колонну артполка Красной армии, разворачивающегося прямо на шоссе...
Через минуту 122-миллиметровые гаубицы открывают огонь прямой наводкой. Здесь самоходкам не пройти...
...Финны все еще рвутся к деревне через поле - цель атаки близка, русские пятятся, оставляя противотанковые орудия. Пятятся, к центру села, к траншеям и пулеметным гнездам оборудованной линии обороны, пятятся, но не бегут. Еще усилие - ошеломить русских дружным ревом молодых егерских глоток, дотянуться до оставленных днем позиций. Егеря 3-го батальона в двухстах пятидесяти метрах от линии укреплений ВT, но огонь советской артиллерии невыносим. И 182-й стрелковый полк русских, вцепившись в развалины села, огрызается плотным огнем. Егерям срочно преданы 'штуги' и 13-й отдельный батальон - но продвинуться вперед невозможно. И развернуть в сторону противника трофейные орудия не получаются. С неба снова и снова пикируют штурмовики - почти непрерывный стук авиапушек, вой 'эресов' и грохот бомб. Возможно, авиаудары не столь действенны, как огонь советской артиллерии, но видеть несущийся прямо на голову 'ил' просто невозможно...
В 2.00 брошена в бой 3-я рота штурмовых орудий. Машина лейтенанта Мюллюмаа получает снаряд от Т-34, сам лейтенант смертельно ранен. Подбита и брошена самоходка сержанта Рясянена... Застряла в канаве среди каменных амбаров и брошена еще одна машина... Интенсивность огня русской артиллерии лишь нарастает, финскому тяжелому артдивизиону уже давно нечем и некуда отвечать - снаряды израсходованы, большинство корректировщиков убито...
...3:00 Финны все еще атакуют. Из уцелевших егерей 4-го батальона и иных подразделений сформирована и отправлена в обход упершихся русских пехотинцев крупная штурмовая группа. По восточному берегу Куутерселькяярви направлен 3-й егерский батальон...
В 5.00 русские начали контратаку.
...Финны отходят. Боеспособных штурмовых орудий практически нет. Уцелевший 'штуг' старшего сержанта Халонена застрял в болоте, и экипаж, швырнув внутрь гранату, покинул машину. Подорвалась на мине самоходка командира батальона майора Окермана - чертовы русские саперы уже успели нагадить в тылу. Два 'штуга' взвода Пелтонена столкнулись с тремя 'тридцатьчетверками' - машина сержанта Раста подбита. Командир второй роты фон Тройль смертельно ранен, - его 'штуг' после нескольких прямых попаданий разломился на две части.
К 8.00 отдельные группы егерей еще вели бой в отдельных укреплениях линии ВТ, но это уже не имело никакого значения. Потери были огромными, связь отсутствовала, боеприпасов практически не оставалось. В 10.15 командир дивизии полковник Лагус отдал приказ об отходе всех частей на перешеек между озерами Суулаярви и Онкиярви.
Арсаллми оказался хуторком крошечным. Кругом были связисты: возились с какими-то растяжками. Алексей поставил 'Диверсантку' у болотца. Сполз к воде с ведром. Как московскую опергруппу искать непонятно. Ладно, не маленькие сами найдутся.
Тряпка терла, сдирала чешуйки старого дерматина, проплешина все увеличивалась, а тканевая основа сиденья все еще оставалась розовой. Эх, Степан, Степан, вроде и не таким гигантом был, а ведь прямиком в голову угодило...
-Эй, боец, ты, часом, не от капитана Голуба будешь?
Алексей обернулся - рядом стоял старший лейтенант: широкоплечий, атлетичный, нижняя челюсть, что та наковальня - боксер, что ли?
-Так точно, младший сержант Трофимов. А вы...
Старший лейтенант показал удостоверение: СМЕРШ.
- А радист-то где?
- Я радист, - признался Алексей. - Сопровождающего убило. На финнов напоролись.
Старший лейтенант проверил предписание и временное удостоверение, покосился на забинтованную башку радиста. Вздохнул:
- Я так понимаю, из достижений современной техники у нас только этот курятник на колесах?
- Так точно.
- Ладно. Жди, Трофимов. Сейчас подойдем.
Алексей выжал тряпку, глянул вслед красавцу-контрразведчику. Это ж хоть статую с него лепи. А ведь убьют такого здоровяка непременно. Хотя они московские, тыловые...
- Что-то мне эта манера вождения давешние времена напоминает, - сказал Женька, стараясь не прикусить язык.
- Да, подсунули двух доходяг, - согласился Коваленко. - Колымага хоть как-то катится, а боец, руль отпустит и того... явный дистрофик. Я все понимаю, блокада, да и вообще. Но нам бы ловкий парень на подхвате не помешал.
Следственная группа катила по проселку, полуторка дребезжала, груда лапника в разбитом кузове навивала неприятные ассоциации.
- Ничего, - бодро сказал Коваленко, пристраивая между колен норовящий выскользнуть "Суоми", - нам бы с местом угадать, а дальше дело техники.
Машина остановилась на пригорке, из кабины высунулся Попутный:
- Товарищи офицеры - наблюдаем акваторию. Излагаем ценные мысли, догадки и версии.
По правде говоря, акваторию видно было плохо: сосны заслоняли, да и берег был крутоват. Соседнее озерцо лишь угадывалось. А было еще и третье - цепочкой здесь озера лежали. Кандидатуру самого восточного, большого водоема отмели еще на этапе предварительного расследования. Там десятого июня работали саперы, да и артиллеристы рядом стояли - яснее бы о происшествии донесли. А сейчас приходилось основываться на единственном смутном свидетельстве. Вернее, двух, дополнявших друг друга: донесение о сбитом самолете и о самолете в озере.
Сначала двигались по дороге - несчастная полуторка глохла, стоило остановиться. Вооруженные биноклем Попутный с Коваленко разглядывали озеро в просветах между деревьями, Женька без особой надежды проверял возможные спуски с дороги, потом помогал водиле воскресить "кривым стартером" двигатель. Молчаливый младший сержант был неуклюж, то и дело утирал пот пилоткой. Видать и, правда, дистрофик.
- Нет, это тыр-пыр нас к сути не продвинет, - сказал Попутный, опуская на грудь бинокль. - Прогуляемся-ка мы ножками. Лес, цветочки, земляничка. Водица чистейшая, уклеички-окуньки, жабки-царевны всякие, - майор глянул на обессилено присевшего на подножку водителя. - Вот что, товарищ Земляков, ты здесь побудь. С машиной. Бдительность не теряйте. Кругом финики недобитые бродят, того и гляди... Только с нашими их не перепутайте.
- Так точно, товарищ майор.
Начальство спустилось с дороги и исчезло среди сосен. Женька покосился на водителя:
- Давай, товарищ сержант, пока техникой займемся. Запустил ты машину, чего уж там...
- Трофейная, - уныло оправдался худосочный доходяга.
Женька возился в кузове, утаптывая ветки наваленного как попало лапника. Под хвоей чавкало: то ли гудрон какой-то, то ли вакса жидкая. Вот же достался транспорт. Младший сержант возился в кабине - там звякало. Должно быть, осколки лобового стекла убирает - и то сказать, торчат как гадючьи зубы.
Женька обтер найденный в кузове топор, сходил к опушке, загубил несколько веток. Настелил у заднего борта - поприличнее, хотя на катафалк все равно похоже.
Водила сидел, опершись лбом о рулевое колесо.
- Эй, ты не рановато "на массу" давить собрался?