- Квака? – спросил он, удивленно приподняв брови.
В этот же день к нам присоединились Оршавенд и Локи, на следующий – Клякса, Крыса-Лариса, Профф и Мистагог. Последними пришли Медвед и Секунда. Все в серых комбинезонах. Практически таких же, как в игре - именно по ним мы отличали друг друга от мутантов. Если сначала мы удивлялись, ломали головы, строили догадки, то потом махнули рукой: видимо, по неведомой нам причине мы должны были собраться все вместе.
Рассказы наши мало чем различались. Все мы обнаружили себя лежащими на улице, а не под развалинами, как, по идее, должно было быть. Все долго шли куда глаза глядят. Все нашли комбинезоны и переоделись.
- Узнаете место? – спросил Гоблин.
- Не может быть! – ахнула Клякса.
- Десятый уровень! – в один голос выкрикнули мы с Медведом.
- Да, именно здесь он начинался, - кивнул Профф. – У заваленного подземного перехода. Это что же, мы каким-то образом реально попали в игру?
- Нет, - отрезал Гоблин. – Это не игра. Это реальность. В игре не было скелетов. Не знаю как, но это игра прорвалась в реал… И уничтожила все. Вы знаете, что это? Это Таллинн. Бывший Таллинн. Я здесь родился и жил до пятнадцати лет. Если пойти в ту сторону, то можно выйти к морю. Туда, где Пирита впадает в залив. Те, кто придумал игру, просто взяли настоящие места, изуродовали их и перемешали. Сначала в виртуале. А теперь – в реале.
- То-то мне всегда казалось, что станция метро на первом уровне здорово смахивает на «Баррикадную», - пробормотал Мистагог. – И что нам теперь делать?
Все смотрели на меня. Понятное дело, в игре мы с Гоблином возглавляли команду. И здесь оказались на месте сбора первыми. Но я только теперь поняла, насколько все они молоды. По сути дела, дети – напуганные, растерянные. И я – эдакий матриарх. Не могу сказать, что мне это понравилось. Но деваться было некуда.
Мнения разделились. Одни говорили: надо остаться здесь, рядом с руинами универмага, в которых большой запас еды, воды и прочих нужных вещей. Другие считали, что надо идти дальше – искать других выживших. Если предположить, что все дело в игре, - ведь играли в нее не мы одни, - значит, должны где-то быть и другие. И потом, может быть, не везде все так ужасно, может, катастрофа затронула не весь мир?
Именно когда мы обсуждали это, я впервые почувствовала тот озноб и дурноту, которые предвещали появление мутантов. Уже потом я вспомнила, что нечто похожее, но гораздо слабее, испытывала и в игре. Но в тот момент не обратила внимания, чего потом не могла себе простить. Если бы я прислушалась к себе, то поняла бы, в чем дело. У нас было достаточно времени, чтобы укрыться.
В развалинах мелькнула тень, раздался звук выстрела, и Секунда, удивленно ахнув, упала навзничь. Перед ее комбинезона мгновенно стал густо-красным. Стряхнув мгновенное оцепенение, мы бросились врассыпную, привычно укрываясь в развалинах. Точно так же привычно рука нащупала Стоунер. Ему неоткуда было взяться – но… я держала его в руках. И тут же сработал рефлекс: нечего думать, раз есть из чего – надо стрелять.
Они прятались, перегруппировывались, отстреливались, обходили и нападали. Это была уже не игра – все мы видели мертвую Секунду. Наконец Профф подстрелил одного из мутантов. Черная кровь была похожа на сырую нефть. Гортанно крича, мутанты отступили…
Как выяснилось, мы не могли уйти. Мутанты находили нас и теснили обратно. Каждый раз схватка начиналась на прежнем месте.
Потом я не раз вспоминала наш с Гоблином разговор у костра. Разговор о том, что будет, если мы победим – и ничего не изменится. Через неделю нам все-таки удалось загнать мутантов к развалинам парусного центра, на пятачок между рекой и морем. Прицельные залпы заставили мутантов броситься в воду. Мы стояли и смотрели на расплывающиеся в волнах черные пятна.
- Ну что, теперь можно уходить? – с надеждой спросила Клякса.
- Подождем, - сплюнул Гоблин.
Ждать пришлось недолго. Они пришли на следующий день. Ничего не изменилось.
- Это наш персональный геймерский ад, - сказал после очередной схватки Мистагог. – Земля погибла, мы тоже погибли. И теперь вечно будем играть в эту чертову игру.
Верить ему не хотелось. Это было бы слишком уж страшно. Да и вряд ли умершие едят, занимаются сексом и справляют прочие жизненные потребности.
Если бы не педантичный Профф, отмечавший дни в календаре, мы, наверно, давно потеряли бы счет времени. Правда, у нас были и другие вехи. Через два месяца после нашей бесплодной победы Клякса забеременела. Еще через месяц погиб Локи, мы остались ввосьмером. Прошла неделя, и меня ранило осколком.
- Сегодня нам было без тебя трудно, - Крыса-Лариса сунула мне шоколадку. Шоколада было мало, его берегли для раненых. За эти месяцы всех нас зацепило хотя бы по разу. Всех – кроме Гоблина.
Он как раз пошел прогуляться, я лежала в «берлоге» одна. В последнее время отношения наши начали едва заметно портиться. Причины этому я найти не могла, но что-то меня неуловимо напрягало.
- Ты знаешь, кажется, я его люблю.
- Кажется или любишь?
Крыса-Лариса не ответила. Она сидела, опустив глаза, покусывая ноготь, и выглядела такой несчастной, что у меня язык не повернулся сказать, что шансов у нее нет. Что Гоблину в принципе не нужны женщины. А если бы и были нужны, то совсем не те, которые спят со всеми подряд.
- Я тебе не соперница. Между нами ничего нет. Во всяком случае, ничего интимного.
- Я знаю, ты ему в матери годишься. – Я усмехнулась – так, чтобы она не услышала. – Как ты думаешь, если я больше не буду… ну, ни с кем… Может, со временем он обратит на меня внимание?
- Не знаю, - смалодушничала я.
Крыса-Лариса ушла окрыленная, а я поняла, что назревают проблемы. И они, как говорится, не заставили себя ждать.
По идее, любое закрытое – причем закрытое безнадежно навсегда – общество должно задумываться не только о выживании, но и о воспроизведении. Для нас вопрос выживания стоял настолько остро, что секс был лишь средством снятия напряжения, а беременность Кляксы - досадной помехой. Дети нам были абсолютно ни к чему. Крыса-Лариса все так же радовала собою Медведа, Проффа и даже Мистагога, который оказался на безрыбье бисексуалом. Ко мне все так же не приставали, хотя порою, что там скрывать, мне и хотелось изменить это положение.
Я давно поняла, что Медвед неравнодушен к Крысе-Ларисе. Будь он поглупее, давно заявил бы на нее свои права. Но он понимал, что единство в команде – важнее. Понимал и поэтому закрывал глаза на то, что она спит с другими, а еще терпел ее явную симпатию к Гоблину. Но лишь до тех пор, пока она не отказала ему в том, что он считал чем-то само собой разумеющимся.
Понять, откуда ноги растут, было несложно. Медвед пошел выяснять отношения с Гоблином. Меня при этом не было, но, судя по рассказам, Гоблин свалял дурака. А именно, с миной полнейшего равнодушия заявил, что не стал бы трахать это, даже если б это была последняя дырка во всей вселенной. А посему Медвед может идти с песней в далекую страну.
Удивительное дело, слова эти до Крысы-Ларисы, разумеется, дошли, но нисколько ее не смутили – напротив раззадорили еще больше. Теперь она бегала за Гоблином, как собачка, и вешалась на него в прямом и переносном смысле. Но тот был непрошибаем.
Команды больше не было, теперь каждый воевал за себя. Крыса-Лариса витала в облаках. Медвед был предельно вежлив как с Гоблином, так и со мной, но не скрывал, что подчиняется нам исключительно по необходимости. Клякса мучилась токсикозом, боец из нее был теперь никудышный. Оршавенд беспокоился только о ней. В придачу Мистагог подцепил какую-то желудочную инфекцию и большую часть суток проводил в позе орла. Наше с Гоблином взаимопонимание таяло с каждым днем. Он начал раздражать меня, и я с удовольствием подыскала бы себе другое обиталище, если б не боялась, что это окончательно разрушит все.
Кажется, никто не отдавал себе отчета, что мы держимся на волоске. Что долго вряд ли протянем. С каждым боем нам все труднее было убить одного-единственного мутанта. И все чаще накатывало отчаяние и желание махнуть на все рукой: нет больше сил, будь что будет.
В тот день мутанты чуть было не сделали с нами то, что мы хотели сделать с ними, - сбить в кучу и уничтожить. Они теснили нас к Пирита, и хотя мы не боялись воды, как они, но оказаться на открытом пространстве означало для нас верную смерть. Серьезно зацепило Проффа, основательно посекло каменной крошкой Мистагога. В последний момент, когда надежды уже не оставалось, Медвед изловчился и разрядил целый рожок в ближайшего мутанта.
Радости по поводу счастливого спасения – пусть кратковременного – не было. Напротив, все были истерически агрессивны. Медвед в очередной раз попытался заполучить Крысу-Ларису и схлопотал по физиономии. Клякса накричала на Оршавенда и выгнала из «гнезда». Я разругалась с Гоблином. Вернее, я орала на него, он молча слушал, а потом встал и ушел, оставив меня давиться невыплеснутой яростью. На следующий день напряжение возросло еще больше. Было похоже, что все ждут мутантов, чтобы разрядиться на них, а не друг на друге.
Они появились только через четыре дня – видимо, на первых уровнях их основательно потрепало. К тому времени все вокруг дышало ненавистью, еще немного, и мы начали бы сражаться между собой – я ничего не могла с этим поделать.
Злоба и раздражение неожиданно объединили нас, пожалуй, даже сильнее, чем прежде. Мы давили, гнали их все туда же, к морю. Пусть в этом не было смысла, но нам хотелось снова уничтожить их всех сразу.
Мы были уже у самых развалин парусного центра, когда я обернулась и увидела Медведа, который вез на тележке шестиствольный Миниган. Этот жуткого вида пулемет, нежно любимый голливудскими киношниками и разработчиками стрелялок, на самом деле практически невозможно использовать в качестве ручного оружия. Да и в качестве станкового недостатков у него больше, чем преимуществ. Однако чтобы выплеснуть негатив и разнести противника в клочья – то, что доктор прописал.
От мутантов в разные стороны полетели черные ошметки. Мы выскочили из укрытий с воплями, стреляя в воздух. Медвед опасно улыбнулся, развернул тележку с пулеметом и… прошил очередью Гоблина.
Тишина рвала барабанные перепонки. Мы стояли и смотрели, как тело Гоблина расползается в воде черным маслянистым пятном.
- Как ты догадался? – спросила я, но Медвед только покачал головой.
- Он всегда бы слишком уж спокойным, - Клякса положила руку на живот. – Ненормально спокойным. Если бы мы знали…
Крыса-Лариса тихо плакала, уткнувшись лицом в колени. Медвед подошел и погладил ее по волосам – и она не оттолкнула его руку.
- Как вы думаете, - спросил Оршавенд, усаживаясь на камень рядом с Кляксой, - он был одним из них еще тогда, в игре, - или только сейчас?
- Вряд ли мы это когда-нибудь узнаем, - пожала плечами я. – Интересно, что будет теперь, ведь на этот раз мы действительно уничтожили всех. Посмотрим…