Крайней жестокостью по отношению к аристократии, попытками ослабить ее позиции и окружить себя новыми, лично преданными ему, людьми Жигимонт сплотил своих врагов. Воеводы Довгирд и Лелюша подготовили покушение на великого князя. 20 марта 1440 года его совершили князь Александр Чарторыйский и киевлянин Скабейка, которые тайно проникли в Трокский замок, укрывшись в возах с сеном.
Рада Великого Княжества сразу же провозгласила монархом 13-летнего Казимира Ягайловича. Самостоятельное избрание Казимира на виленский престол упразднило унию с Польшей, восстановленную Жигимонтом в 1432 году, и юридически оба государства Ягайловичей больше ничем не были объединены. Но в 1444 году в битве под Варной пропал без вести польский король Владислав. Поляки предложили корону Казимиру, и в июне 1447 года с согласия своих приближенных он стал королем Польши.
Внутренняя политика Казимира была направлена на консолидацию общества и централизацию государства. В 1447 году, отправляясь на коронацию в Краков, он издал привилей, которым наделял шляхетскими правами князей, панов и бояр всей страны, независимо от вероисповедания. Ранее мелкое боярство не пользовалось такими привилегиями. На восточных и южных землях Казимир сажал наместников, чтобы укрепить их связь с Вильней.
Однако, занимаясь преимущественно польскими делами, Казимир Ягайлович больше времени проводил в Польше. Его отсутствие снижало дееспособность центральной власти, отрицательно влияло на государственную политику в целом. Правительственные круги неоднократно просили Казимира или все время находиться в пределах Великого Княжества, или согласиться на избрание нового монарха. Кандидатом на виленский престол предлагался Семен Олелькович, слуцкий православный князь, которого поддерживали и католики.
Во внешней политике Казимира главным, пожалуй, было подписание в 1449 году «вечного мира» с Москвой. Договор разграничивал сферы влияния Москвы и Вильни и надолго стабилизировал их взаимоотношения. Московский князь Василий Слепой обязался не вмешиваться в смоленские дела, а Казимир — не вступаться за Новгород, Псков и Ржев. Монархи договорились также не принимать князей-перебежчиков.
Для Вильни это стало поворотной точкой в восточной политике. В отличие от времен Витовта она отказывалась от активной роли на сопредельных землях и признавала право на них за Москвой. Благодаря этому Москва уже в 1451 году поставила в зависимость, а в 1485 году и окончательно подчинила Тверь. Тогда же была ликвидирована самостоятельность Рязанского княжества. В поисках помощи для борьбы с Москвой Новгород сам просил у Казимира Ягайловича поддержки, но тот только прислал наместником слуцкого князя Семена Олельковича, когда же дело дошло до войны с Москвой, не заступился. И, расправившись с новгородцами, Иван III в 1478 году подчинил республику своей власти.
Объединенное и сильное Московское государство вплотную приблизилось к границам Великого Княжества Литовского. Породнившийся через брак с династией могущественной Византийской империи, Иван III унаследовал у цесарей и герб (двуглавого орла), и политическую доктрину. Уже в 1487 году он открыто потребовал «Полоцка, Витебска, Смоленска и всех других земель русских». Москва объявлялась законной преемницей и центром объединения всех восточнославянских территорий. Земли Беларуси и Украины стали называться «дединой и отчиной». Неотвратимо приближалось время войн.
Первая открытая война Московского государства началась сразу же после смерти великого князя Казимира Ягайловича. Иван III использовал удобный для нападения момент и направил войска на захват пограничных городов.
При поддержке князей-перебежчиков он в 1492 году занял ряд княжеств в верховьях Оки, захватил Вязьму, Мосальск и другие города. Только через два года послам нового монарха Александра удалось подписать с Москвой мирное соглашение и закрепить его династическим браком, но в 1500 году вспыхнула очередная война. Посланный защищать границы 4-тысячный корпус гетмана Острожского был полностью истреблен во много раз большим московским войском на Ведроше. С юга по наущению Ивана III ударили крымские татары, опустошившие в Беларуси Берестейскую землю. Во время этой войны Великое Княжество потеряло на востоке 17 городов и около 70 волостей. Попытка виленских властей в 1507 году возвратить завоеванные Москвой земли, в частности Северщину, оказалась тщетной. Неприятель первым вторгся в Беларусь и поддержал мятеж князя Глинского, чем поставил государство в критическое положение. А уже в 1512 году Московское княжество развязало очередную, четвертую по счету войну, чрезвычайно длительную и тяжелую.
Два события той войны — захват Смоленска воеводами Василия III и разгром московского войска под Оршей — стали главным приобретением каждой из сторон и не утратили своего значения на протяжении целого столетия.
Завершила эту борьбу за наши восточные земли война 1534–1537 годов, когда Великое Княжество мобилизовало все силы для возвращения утраченных территорий и попросило помощи у Польши, однако отвоевало только Гомель. Слишком уж неравны были силы.
Таким образом, конец XV — начало XVI века прошли в почти бесконечных войнах. Они требовали от государства и общества невероятного напряжения, громадных финансовых затрат, разрушали хозяйство, особенно на востоке и севере Беларуси. Поредевшее население тех, наиболее опустошенных, районов панически боялось каждого известия о движении московского войска или татар.
Потеря Смоленска свидетельствовала об уже окончательном изменении баланса сил в пользу Москвы. Явная диспропорция военных потенциалов Московского государства и Великого Княжества Литовского не в последней степени была обусловлена разницей их внутреннего устройства.
Наше государство развивалось в сторону укрепления конституциализма и автономизма. Начиная с XIV века монарх раздавал высшим слоям общества разнообразные привилегии, даровал личные и имущественные свободы, ставя себя тем самым в зависимость от этих слоев. В конце XV века власть монарха в Великом Княжестве Литовском официально ограничила великокняжеская рада, состоящая из вельмож, а в XVI веке — и вальный (всеобщий) сойм шляхты. Коронуясь, монарх вынужден был присягать своим подданным, что не будет нарушать их прав и вольностей. Его постановления вступали в законную силу только после согласия всего сойма.
Основным принципом государственного управления в Великом Княжестве было сохранение старины — традиционного порядка жизни. «Мы старины не рухаем, а новины не вводим», — обещал гражданам монарх. Он оставлял за собой только наиболее важные функции государственного управления, а все остальное передавал в руки местных общественных сил. В Великом Княжестве веками существовали старые княжения, земли и волости, сохранявшие определенную автономию и обособленность.
Московское государство развивалось в противоположном направлении. Уже в XV веке оно имело ярко выраженный деспотический характер. Власть монарха тут ничем не ограничивалась. Присоединяя новые земли, Москва лишала их всяких прав, нивелировала местные особенности и подчиняла центральной администрации.
Политическая программа аннексии, подкрепленная тезисом о будто бы наследном праве Москвы на территорию Беларуси и Украины, с одной стороны, и тоталитарная система управления, с другой, обусловили милитаризацию государства. Армия московского правителя по своей численности превосходила вооруженные силы любого другого европейского государства, система мобилизации была упрощенной и эффективной, а все вопросы войны и мира решал сам монарх.
Генадзь Саганович
После объединения летописной Литвы с Новогородским княжеством и создания таким образом нового государства язычник Миндовг вынужден был принять христианство.
Согласно Густынской летописи, уже в 1246 году в собственной резиденции в Новогородке он крестился в православие — веру своих подданных — белорусов. Однако политическая ситуация заставила Миндовга спустя некоторое время еще раз изменить вероисповедание.
В середине XIII века Миндовгу пришлось вести борьбу с недовольными его верховной властью вассальными князьками Ердивилом, Товтивилом и Викинтом. Восстав, те призвали себе на помощь инфлянтских рыцарей, Рижское архиепископство и галицко-волынских князей.
Так возникла мощная коалиция против Миндовга, который, естественно, поставил перед собой цель разрушить враждебный блок. Основанием для этого стало соперничество между Инфлянтским орденом и Рижским архиепископством. Поскольку последнее сблизилось с Товтивилом и крестило его в католичество, Миндовгу легко удалось найти взаимопонимание с Орденом.
За обещание принять христианство римского обряда и передать во владение инфлянтских рыцарей часть Жемайтии Миндовг в 1251 году получил поддержку самого магистра Ордена и победил коалицию. Это был грандиозный успех его политики.
Окрестившись, монарх пошел на дальнейшее сближение с католическим миром, в частности с Римом. Папа римский Иннокентий IV взялся лично опекать Миндовга — властелина некрещеной страны (православные не считались истинными христианами).
Миндовг стал особенным сыном римского костела. Венцом прекрасных отношений с Западом была его коронация: в 1253 году в Новогородке князь получил от папы римского корону. Официально его княжество становилось королевством, что создавало основы полной стабилизации в отношениях с европейскими государствами. В 1255 году римский папа признал сына короля Миндовга его преемником и разрешил коронацию, что еще больше укрепило позиции нашего монарха в христианском мире.
Однако Миндовг недолго придерживался европейской ориентации. Уже в начале 1260-х годов он разорвал соглашение с Инфлянтским орденом, а затем и папой и начал со своими бывшими союзниками открытую войну.
Что подтолкнуло Миндовга к этому шагу? Возможно, то, что сам он ощущал себя язычником, и все соплеменники его также не были христианами. Возможно, толчком послужила борьба Жемайтии, которую он передавал Ордену, против власти немецких рыцарей.
Во всяком случае, с победы у озера Дурбе летом 1260 года начинается напряженная борьба Великого Княжества Литовского с инфлянтскими и тевтонскими рыцарями.
Волею судеб в 1238–1241 годах Беларусь миновала угроза монголотатарского нашествия. Почти все русские, а также украинские земли были опустошены и подчинены ханом Батыем. Тумены азиатских воинов проносились с востока и юга вблизи Беларуси, однако в ее пределы так и не ворвались. Почему? История не оставила ясного ответа на этот вопрос.
Известные письменные источники и материалы археологических раскопок пока только подтверждают сам фа войска Батыя в Беларуси не было.
По крайней мере дважды монголо-татары имели удобную возможность завоевать белорусские земли. В начале — время второго этапа нашествия, когда они опустошали Черниговщину. До Гомеля было совсем близко, а дальше юго-восточная Беларусь, и на пути тут особых природных препятствий не существовало. Затем такой же случай представился после захвата Киева, в конце 1240 — начале 1241 года, когда татары прошли по северу Украины и сосредоточились под Владимиром Волынским
Там стояло около 50 тысяч лучшего войска Батыя, отдыхавшего перед походом на Польшу, Венгрию и Чехию. Этой орде необходимо было питаться, издалека привозить продовольствие. Но даже тогда татары не решились пойти на север, в пределы соседней Беларуси. Во всяком случае никаких достоверных сведений о таких рейдах не существует.
Чем руководствовались ордынцы, обходя стороной близкие и совсем не бедные земли Беларуси? Историки объясняли это разными причинами. Чаще всего говорили, что монголо-татары не дошли до Беларуси, поскольку были ослаблены борьбой с русскими княжествами. Однако под Киевом Батый имел войско намного большее, нежели под Рязанью. Его тумены победно пронеслись по Европе, и если бы не смерть великого хана — неизвестно, чем бы все закончилось.
Также не вызывает доверия мнение, будто татары просто не хотели идти в белорусские леса после украинских просторов: не испугали же их чащи и болота Восточной Руси.
Таким образом, пока неизвестно, по каким причинам Беларусь осталась в стороне от Батыевых путей. Между тем это обстоятельство имело для исторических судеб белорусов особое значение.
Первое вторжение татарской орды в Беларусь произошло спустя двадцать лет после Батыя. Оно было вызвано активностью правителей Великого Княжества Литовского на востоке. Когда их дружины начали совершать походы на Смоленщину, орда встревожилась.
Зимой 1258/59 года на запад Беларуси двинулось большое татарское войско во главе с ханом Бурундаем. Последний повелел участвовать в походе галицко-волынскому князю Васильке, написав: «Иду на Литву, ежи еси мирен — пойди со мною», — и тот не отказался.
Вместе с ордой в Белорусское Понеманье вторглось галицко-волынское войско князя Васильки, а Данила Галицкий сам напал на Волковыск — видимо, чтобы не уступать в инициативе хану Бурундаю.
Согласно летописи, коалиция опустошила громадные территории на западе Беларуси.
Эти набеги на наши земли повторялись еще не раз. Азиатские захватчики вторглись в Беларусь в 1275 году — и с ними пошли их галицковолынские союзники, затем то же произошло в 1277 году, когда ногайская орда налетела на Городню и Новогородок.
Третий поход состоялся в 1287 году. Всякий раз татары «чинили великое лихо и много пакости», однако эти вторжения не угрожали Беларуси ордынским господством.
Подчинив пруссов, рыцари Тевтонского ордена сразу же двинулись на земли Великого Княжества Литовского, в том числе на Белорусское Понеманье. Уже в 1284 году рыцари появились под Городней, штурмом овладели замком и сожгли город. В 1295-м крестоносцы напали на Городню и Новогородок. В 1305 и 1306 годах вновь приходили воевать Городню, а в 1311-м — вторгались дважды. Во время своих рейдов рыцари опустошали большие территории, угоняли людей и скот.
В ответ наше государство организовывало походы в пределы Пруссии. К примеру, в 1311 году великий князь Витень повел полки далеко в глубину орденских владений, но этот его поход завершился неудачей.
С начала XIV века натиск немецких рыцарей на Великое Княжество усилился. Белорусское Понеманье, страдавшее от них наиболее часто, приобрело тогда своего защитника — городенского старосту Давыда. Сын прославленного Довмонта, Давыд от природы был наделен необычайным военным талантом и поэтому стал одним из ближайших соратников великого князя.
Правя в Городне, Давыд не раз встречал у стен своего замка немецких рыцарей, не единожды громил их на своих землях и водил дружины во владения тевтонцев. Одну из наиболее удачных акций против крестоносцев он осуществил в 1314 году.
В тот год тевтонские рыцари трижды ходили на Великое Княжество Литовское. В первый раз они достигли Медников, где остановились на ночлег. В ночной темноте на их лагерь внезапно налетели наши воины. Основательно потрепанный отряд крестоносцев жестоко мстил — жег деревни, захватывал в плен мирных жителей и 700 белорусов увел в неволю.
Во второй раз тевтонцы ходили на один из замков Великого Княжества, но гарнизон умело оборонялся, и они, постояв, возвратились несолоно хлебавши.
Наконец в сентябре 1314 года сам маршал Тевтонского ордена возглавил рыцарское войско, снова готовившееся к вторжению в Понеманье через уже знакомые места. С четырехдневным запасом продовольствия крестоносцы двинулись на Городню.
Поход с самого начала был чрезвычайно трудным. Двигаться немцам приходилось через болота, многочисленные реки и непроходимые леса. Городенцы знали о приближении рыцарей и, когда те достигли цели, замок, который защищало войско Давыда, уже был неприступен.