- Да нет, все хорошо. Только хозяев трогать не надо. Слухи, разговоры. А убивать просто так зазорно чего-то. У меня вот монетка есть на нее и поедим где-нибудь.
С этими словами Данисий вытащил поковырялся за одной из заплат своего полушубка и вытащил маленький тусклый кружочек, подаяние полученное перед воротами.
- А ее хватит? - поинтересовался Айс, рассеяно почесывая за ухом безмятежно спящего пса.
- Должно, - ответил Данисий, и осторожно переступая подошел к окну, чтобы получше разглядеть и окончательно оценить последний капитал.
Монетка оказалась с одной стороны украшена профилем неизвестного короля, а может и не короля - мало ли кого могли так увековечить, с другой же стороны была загадочная надпись, в которой знакомые буквы перемешались с совсем ни что не похожими значками. Данисий провел пальцем по рубчикам с краю, вдруг встрепенулся и принялся ощупывать монету вновь, но уже гораздо внимательней и сосредоточенней, чем сначала, так наверное ощупывает слепой сдачу с золотой монеты, определяя, не надули ли его.
- Фальшивая? - понял это по-своему Айс.
- Да нет, просто... Ох и дурень я! Надо было сразу же эту деньгу посмотреть, а я-то как баран, четырех ежей мне в...
- Ты сначала в чем дело скажи, а потом ругайся. Если дело того стоит, так и я ругаться помогу.
- Эту женщину, что монетку дала, помнишь?
- Ну так, не очень.
- Она из наших, понимаешь? Нужно было к ней ехать, тут же все объяснено. И все бы по-другому было бы! Пойдем! Айс зевнул, и принялся завязывать толстую веревку, которая с самого хутора служила ему вместо ремня.
Улицы Кодукая днем оказались едва ли не пустынней чем ночью, и две вроде бы бесцельно бредущие фигуры то и дело оказывались единственными прохожими во всю их длину. Людным местом, встретившимся по пути, оказался лишь небольшой переулок, в котором неизвестно чего ожидали с полсотни Белых Волков - само собой, туда Данисий не пошел, а сделал немалый крюк, и оставалось только удивляться, как он не потерял направление.
"Женщина из наших", как оказалось, жила неплохо. Еще издали ее дом выделялся вычурным фасадом, обилием чугунных украшений и крышей, которая даже в окружении остальных кодукайских домов выглядела уж совсем островерхой. Ворота, ведущие на уходящий вглубь двор оказались закрыты наглухо, так что пришлось подниматься по выметенной от снега лестнице, и стучаться в парадную дверь. В ответ на стук брякнула дощечка, и в открывшемся окошечке мелькнуло важное и равнодушное лицо, какое и положено иметь привратнику богатого дома. Потом дощечка с тем же звуком вернулась на место, и наступила долгая пауза. Айс посмотрел на Данисия, и тот, не обращая внимания на мороз, снял рукавицу, и вновь покрутил в пальцах монетку, на этот раз совсем недолго. Прямо голой рукой он вновь постучал, но теперь сделал не три удара, как только что, а четыре, с неровными интервалами между ними. На этот раз результат оказался лучше - дверь распахнулась, пахнуло застоявшимся домашним воздухом, и привратник все тем же высокомерным лицом чуть ли не за шиворот втащил внутрь замешкавшегося Данисия, и Айс еле успел юркнуть следом. Задвинув за ними два засова, привратник уже не торопясь оглядел гостей, и сказал так, как будто за месяц знал, кто и зачем сегодня постучится в этот дом:
- По лестнице вниз и вбок. Там есть чем помыться, и что одеть я тоже вам дам потом, - слова этот человек произносил правильно, но ударения пару раз перепутал. И сами эти слова, и то как они были сказаны, и даже глуповатая важность привратника как-то сразу заставил окончательно поверить, что опасливые скитания по холодным дорогам окончились - если не навсегда, то хотя бы на некоторое время. Айс радостно улыбнулся, и пихнул Данисия локтем вбок:
- Хоть отмокнем немного, в баньке-то! Я уж и забыл, кода в последний раз мылся.
- А я помню, - так же оживленно ответил Данисий, - как из Фымска уходили, так последний раз и был. Кого как, а меня сейчас из бани пусть на баграх выволакивают, сам не пойду.
Но на самом деле все оказалось проще и грустнее: в довольно прохладной полуподвальной комнате с мутным окошком у самого потолка стояли две скамьи, бочка с почти горячей водой и лежали три лохани, две пустых, и одна с беленькой водичкой на дне. Даже самая простецкая баня в Фымске, "на грош войдешь, на два помоешься", вспоминалась здесь как хороший сон Данисий так и сказал, осторожно переступая босыми ногами по холодному полу и почесывая небольшое родимое пятно на одной из ягодиц. Айс же все еще возился с одеждой, а когда наконец ее снял, обнаружилось, что он носит на теле что-то вроде широкого лифчика со множеством оттопыривающихся кармашков. Данисий ждал что Айс и этот странный предмет туалета снимет, но тот подошел к своему тазу прямо так, а внимательный взгляд в свою сторону понял иначе:
- Чего глядишь, до сих пор не веришь что у меня там все нормально? Щупать надеюсь не полезешь? - Данисий в ответ плюнул, назвал Айса дураком и отвернулся.
Несмотря на всю убогость и неуютность, мылись долго. В третьей лохани оказался мыльный раствор, слабенький, но если раза три подряд опустить мочалку и потереть, то даже появлялась пена. Айс как ни в чем не бывало попросил потереть спину, потом сам то же самое сделал Данисию, и вроде бы помирились. Потом Айс вполголоса заметил:
- Там в углу, между досками щель есть. Оттуда глаз поблескивает. Они что тут, ненормальные?
- Как раз нормальные, - ответил Данисий, демонстративно обернулся к щели задом и пару раз с силой провел мочалкой по пятну. - Очень даже нормальные, - повторил он, и принялся мыться дальше.
Когда воды в бочке осталось настолько мало, что зачерпывать ее тазом стало можно буквально по горсточке, открылась дверь и вошел средних лет слуга с двумя стопками одежды. Ее он положил на лавку, а сам прислонился к косяку, выражая всем своим видом желание как можно скорее препроводить гостей, и дело с концом. Наверх так в втроем и пошли, сначала гуськом по лестнице, а на втором этаже по длинному коридора Айс с Данисием рядом, а слуга чуть сбоку и спереди. С левой стороны этого коридора шла череда окон, забранных яркими витражными стеклами, краски которых были настолько густы, что не позволяли увидеть ничего за ними, и лишь бросали размытые тени на специально отделанные белым двери напротив них - в противоположной стене виднелось с десяток проемов-углублений. Айс попытался вспомнить, как это называется, но кроме подозрительного по правильности слова "анфилада" в голову ничего не пришло.
Из-за одной из дверей доносились мелодичные звуки женского голоса, и Данисий направился туда, но как на стенку или на столб, наткнулся на оказавшегося вдруг прямо на его пути слугу, который усмехнулся и сказал непринужденным тоном:
- Не торопись, а то мало что... - Данисий сделал шаг назад, и они пошли дальше, до самой последней в ряду двери. Там слуга посторонился, все так же небрежно сказал "А вот теперь прошу", подтолкнул обоих вперед, и закрыл за собою дверь.
Айс с Данисием сделали по инерции несколько шагов, и остановились посреди большой комнаты. Первым, что сразу бросилось в глаза, был камин напротив, в нем весело горел уголь, а там где начинался широкий дымоход, красовалось мозаичное панно. На нем изображалась битва, и в небесах над ней возвышался поганый крест с истекающим кровью Страдальцем. Левей находились окно и длинный кожаный диван, а справа - резной стол темного дерева с четырьмя такими же стульями, в углу красивая ваза в человеческий рост, и на стене - корзина с непонятными, но очень яркими фруктами. Данисий вернулся взглядом к камину и полушепотом пояснил Айсу:
- Это них так принято. Человек мучается помирая, а здесь этим комнату украшают. А то еще как фигурку сделают, и на стол поставят!
Но Айс думал явно о чем-то другом, и ответил невпопад:
- Да, наверное. Присяду-ка я пожалуй на диванчик, да и тебе советую. Хотя, если хочешь, можешь и постоять.
Данисий послушался совета, но ему отдыхать долго не пришлось. Скрипнула дверь, Айс повернул голову, увидел в дверях уже успевшую надоесть ухмылку слуги, и отвернулся опять.
- Так, тот которого узнать можно, а по имени нельзя. Пойдем. А ты посиди пока, что нужно будет - вон шнурок висит.
14
Данисий ушел, и Айс остался один. Немного подумав, он достал из-за пазухи простенькое серебряное кольцо на нитке, привязал его к спинке стула, легонько качнул, и стал пристально вглядываться в то как оно качается. Потом остановил кольцо и толкнул его в другую сторону. Качалось оно видимо как-то не так, потому что в конце концов Айс огорчено вздохнул, отвязал нитку и спрятал свой нехитрый прибор обратно. Подошел к окну, стекло в котором оказалось матовым и мутным, пошевелил уголь, и в конце концов улегся с ногами на диван. Сначала он просто лежал, потом незаметно для себя заснул, а когда проснулся, то за окном уже смеркалось, а на одном из стульев сидела напротив дивана молодая женщина.
- Здравствуй, Айс, - сказала она почти нежным голосом. - Ты спал, как не всякий у себя дома спит.
- А что, это так плохо? - он потер глаза, сел более-менее прямо, и снова провел рукой по лицу, как бы окончательно стирая с него остатки сонной паутины. Потом снова посмотрел на женщину, уже как следует.
На вид ей было лет тридцать, или немного меньше, кожа свежая, глаза живые и немного влажные. Длинное свободное платье опускалось почти до пола, но приятные глазу изгибы фигуры не скрывало, а скорее подчеркивало. Взгляд Айса ее не смутил - скорее был воспринят как должное, и она продолжила:
- Твой товарищ мне рассказал про ваши приключения, ну конечно то, что он считал возможным рассказать. Он неглуп... А меня зовут Марая, и я вдова богатого купца из Камельскова...
- Ага, - весьма невежливо вступил в разговор Айс. - Потом дорасскажешь. Я между прочем таких как ты одним местом чую, Так что про мужа любимого не надо.
Дружелюбный тон Мараи почти не изменился, и лишь глаза стали серьезнее.
- Вот как? И ты спокойно улегся спать у меня в доме?
- А чего? У меня две завязки есть, одна обычная, а вторую ты вообще вряд ли знаешь. Хочешь попробовать?
- Может быть и попробую как-нибудь. Хотя я конечно слышала, что с хранителями равновесия лучше не связываться, - лицо Мараи стало задумчивым и серьезным, и Айс, глядя в него, вдруг подумал, что с ней надо разговаривать без вывертов. А то нагородишь - сам не разберешь, и главное незачем ведь сейчас.
- А я кстати не хранитель. Работаю по найму, вот и всех делов. Ты извини, что я тебя так сразу осадил, но ты уж очень вдохновенно начала про мужа-то. Когда вот так врут я не люблю.
Трудно сказать, о чем подумала Марая, услышав эти слова. Наверное тоже решила, что с этим человеком враждовать ей не из-за чего, и делить опять же ничего не придется. К тому же он может многое понять... Ее голос вновь стал дружелюбным и человеческим - гораздо более человеческим, чем у многих из натуральных людей, с кем приходилось встречаться Айсу.
- Да я не вру. Я действительно была замужем, и действительно мужа любила. Можешь не верить, но это правда.
- Ладно, ладно, согласен, такое бывает. Хотя и редко.
- Да, редко. Ему-то было легче, он не знал кто я на самом деле... А я сама себе долго не верила, чуть не каждую минуту боялась, что вот-вот и начнется как всегда.
- И ничего такого?
- Не знаю. Может это просто не успело случится. Убили мужа моего, а я сюда перебралась.
- А с чего ты на князя Андрея работать стала?