— Присоединишься? — предложила я, не зная, что еще сказать.
Вел кивнул и, отлипнув от двери, складировался в узкий угол между столом и стенкой. Выглядело это довольно комично и в то же время невероятно грациозно. От него вообще дух захватывало. Даже не верилось, что такие бывают. Нет, назвать пропорции его тела идеальными язык бы не повернулся — он весь был каким-то утрированно изящным, даже мог бы показаться хрупким, если бы не широченные, хоть и чуть сутулые, плечи и эти огромные, но такие тонкие руки. Зато таз был узким, и когда это чудо опускалось на табуретку, мой взгляд невольно зацепился за его ягодицы. Я чуть не завизжала от восторга. Это не задница — это мечта! У меня кончики пальцев зудеть начали от желания все его облапать и общупать, запомнить каждый изгиб. Нет, без всяких задних мыслей, конечно. Просто не изваять такое совершенство было бы преступлением пред искусством. Хотя… себе-то можно и не врать. Задние мысли в наличии имелись. И еще какие настырные! Но не кидаться же на него сразу, еще испугается. К тому же для начала не мешало бы выяснить, достигло ли это солнышко совершеннолетия. Судя по наивным глазам и улыбке, слишком тонкой кости и выпирающим ключицам, ему вполне могло не оказаться восемнадцати. Нет, у меня, конечно, нет комплексов, но и совратительницей малолетних становиться не хочется. Так что, включать свое безотказное обаяние я пока не стала. Сначала познакомлюсь поближе, а потом уже охмурю. Ну, да, умею я это, хоть и сама не понимаю, как. Просто если захочу получить какого-то парня, он мимо пройти не сможет. Вот не сможет и все. Сама удивляюсь. Ничего же такого особенного во мне нет — девчонка, как девчонка. Не уродина, конечно, но и не писаная красавица. Это хорошо еще, сейчас я научилась эту свою странную способность контролировать худо-бедно. А в юности столько наворотила — вспомнить страшно. Нет, не буду я это юное сокровище сразу тяжелой артиллерией долбать. Пусть сначала немного ко мне обычной привыкнет. Но у него такая задница…
Шеба, нахалка плоскомордая, тут же оккупировала колени гостя и принялась тереться о его грудь. Вел в долгу не остался, запустил пальцы в длинную шерсть и принялся ласкать приставалу, безошибочно находя самые желанные для почесывания места. Крещендо мурчания обрело обертона ангельского меццо, а я, завороженная зрелищем, чуть не растеклась лужицей, представив себя на месте кошки.
И тут в сознание ворвался приглушенный расстоянием звук вызова комма. Мысленно прокляв гада, отрывающего меня от созерцания этого потрясающего парня, я все же поднялась и поскакала в свою комнату, надеясь только на то, что звонок от моего личного поставщика камня. По большому счету, дядя Сеня тоже был скульптором, но давно забросил искусство и неплохо зарабатывал, вырезая циферки с черточками на могильных плитах. Но в мастерской кладбищенского камнетеса всегда находилось много лома красивых и ценных пород мрамора, их дядя Сеня и сбывал мне по дешевке. Небольшие фигурки животных, в которых я превращала потом каменный лом, были основной статьей моего дохода, поэтому звонки от этого поставщика всегда оставались приоритетными.
Настроение испортилось сразу и безоговорочно, едва я увидела, кто меня вызывает. Как же меня достала эта потогонная система! Но не ответить было нельзя.
— Слушаю, — обреченно вздохнула я.
— Да нет, девочка, это я тебя слушаю, — голос Крапленого прямо-таки сочился ядом, что, разумеется, не сулило мне ничего хорошего.
— В чем дело, Родион? У тебя ко мне какие-то претензии? — я старалась говорить ровно, но происходящее мне совсем не нравилось. Если у Родьки очередной заказ, то почему не выложит сразу, чего и сколько ему нужно? Что это еще за игры? Слушает он меня… С чего бы?
— Ты еще спрашиваешь, детка? — по холеной физиономии скользнула язвительная улыбка. — Полагаешь, я такой дурак, что не замечу недостачу?
— Какую недостачу? — я искренне не понимала, о чем он говорит, но внутри все похолодело.
— Из вчерашней партии, крошка. Или ты запамятовала, что у тебя был заказ на два десятка фигурок сверху? Что-то я их там не заметил.
— Шутишь? — я действительно испугалась. Нет, не могла я так ошибиться. Я же пересчитала все ящики и сама помогала Леньке грузить их в машину.
Родион впился взглядом в мое лицо. С минуту о чем-то подумал. Потом все же сжалился.
— Ты знаешь, Александра, я тебе не враг, — ага, как же, отец родной! Сволочь ростовщическая! — Отправляйся в мастерскую и проверь. Вдруг и впрямь накладка, да просто не отгрузили ящики. Если же нет, сама понимаешь, что будет, — я понимала. Понимала, что и без того затянувшаяся уже на полтора года выплата долга этому гаду продлится еще на год а то и больше. — Так и быть, если ты вдруг хвостом крутанула, или не успела просто, три дня тебе даю. Потом — не обессудь. Как договаривались — вдвойне. Ну и камешки.
Отключился он, даже не попрощавшись. Я опустилась на край кровати, пытаясь понять, что же произошло. О том, чем для меня чревата потеря тех двух ящиков, думать не хотелось вовсе. А может, я все же ошиблась? Может, мы забыли загрузить их в машину к Ленчику? Да нет, не может быть. Я бы их заметила, когда уходила. Или могла не заметить?
Терзать себя всеми этими бессмысленными вопросами было непродуктивно. Я быстро оделась, сунула в сумку ветровку со всем содержимым ее карманов — давно я среди бела дня по улицам не ходила, уже и забыла, что значит жара. Собралась пробежать на кухню, чтобы оставить записку предкам, и только тут вспомнила о госте. Нет в жизни счастья! Придется нам сегодня обойтись без общества друг друга.
— Вел! — позвала я из прихожей, и зеленоглазое чудо тут же нарисовалось в проеме. — Ты извини, у меня дела срочные. Бабушке с дедом передай, я сегодня уже не приду. Как разберусь со всем, пойду работать. Сам тоже не скучай. И уж извини, что я такая негостеприимная, — я старалась говорить бодро, словно ничего страшного не случилось. Совсем не нужно, чтобы посторонний что-то почувствовал, да еще, чего доброго, прапредкам сообщил. Не тут-то было. Глаза этой девичьей грезы вдруг округлились, губы вытянулись в ниточку.
— Саша, что случилось? — спросил он как-то очень жестко, непререкаемо. А может, просто резануло, что назвал меня Сашей.
— Случилось? — я аж отшатнулась от такой проницательности. — С чего ты взял? Просто поставщик звонил, сегодня камни привезут, мне в мастерской быть нужно, — не моргнув соврала я.
— Не говори ерунды! — он даже поморщился, словно от чего-то кислого, и голос приобрел еще более глубокие оттенки. Если, конечно, такое в принципе возможно. — Ты же напугана до дрожи. Тебя кто-то обидел? Кто-то преследует? Нужна помощь? Ты только скажи, я все улажу.
О боги папуасские! Да откуда он такой чуткий на мою голову взялся?! Тоже мне, рыцарь без страха и упрека, спаситель юных девиц! Знал бы, кого и от чего спасать собирается. Уладит он, ага. А мне потом его спасай и самой от бабки с дедом спасайся за то, что едва знакомого ребенка в неприятности втравила.
— Вел, — решительно остановила я поток словоизлияний, — у меня ничего не случилось. Ничего такого, чтобы мне требовалась помощь. Не заморачивайся. Просто маленькие текущие проблемы, которые на самом деле выеденного яйца не стоят. Спасибо тебе, конечно, за предложение, но я и сама со всем могу справиться.
Дожидаться ответа я не стала — просто выскочила за дверь.
— Саша, постой! — понеслось мне вслед, но преследовать меня Вел не попытался.
Ящиков в мастерской, разумеется, не было, хоть в глубине души я и надеялась, что все дело в моей забывчивости. Но нет, не страдаю я пока склерозом. Все было гораздо хуже. Не думаю, что Крапленый меня на понт взял, на самом деле не получил он своих безделушек — это к гадалке не ходи. Нет ему никакого резона с мелкой сошкой вроде меня из-за такой ерунды связываться. Да и слабость определенную он ко мне питает, хоть это мне чести и не делает. Я для него честная кормушка, и прекрасно Родьке известно, что смысла из меня камушки тянуть нет. Продам мастерскую, все потеряю, но предпочту расплатиться и больше никогда не связываться. Это для меня эти камушки — очередное бремя, уже непосильное, а Родиону — так, мелочь, в кабаке разок посидеть. Никакого смысла мараться. Оставался только Ленька.
Вся эта бодяга началась два года назад, когда я бросила Академию и вернулась домой. Дед был в ужасе. Нет, он был в таком гневе, что наотрез отказался мне помогать. Никогда ни до, ни после я его таким не видела. Но тогда мне стало до слез обидно. Ну не хочу я быть ветеринаром, так что мне теперь, убиться, что ли? Нет, я ничего не говорю, два года изучения биологии мне помогли. Словно направили. Я вдруг увидела, что и как хочу ваять. И у меня начало получаться. Но заниматься всю жизнь тем же, что и они — увольте!
Тогда я хлопнула дверью и ушла. Думала, навсегда, и может, так бы и вышло, если бы не Ната. Она звонила, но просила только не уходить из дома. Я пообещала, что не брошу ее, и вернусь, как только буду знать, как мне жить дальше. А нужно было просто достать деньги на раскрутку. Не у деда же просить после его концерта. Да и не дал бы. Он такой же упрямый, как я. Впрочем, я и так знала, что мне делать. Что именно, я ни за что не смогла бы объяснить своим ветеринарам. Да и никому на свете, наверное. Это так же, как с моим обаянием, только совсем уж фантастично. Дело в том, что я могу сделать любую дворнягу породистой. Знаю, это звучит бредово, особенно, если участь, что два года в Ветеринарной Академии я все же отучилась, о генетике представление имею, о фенотипических изменениях тоже. И тем не менее, это так. Первый раз это случилось, еще когда мне лет пятнадцать было. В подвале одного из домов неподалеку от школы ощенилась беспородная сука. Собака была дворовая, прикормленная, не дикая и ласковая, и я, разумеется, не могла равнодушно пройти мимо ее очаровательного приплода. Я принялась пристраивать малышей в хорошие руки. Увы, желающих обзавестись домашним любимцем размером с волкодава и внешностью слегка лохматого крокодила не находилось — щенки обещали вырасти крупными и некрасивыми. Какой-то дядька, кажется, грузчик из соседнего магазинчика, в шутку сказал, что были бы они модными мастифами, у меня от клиентов отбою не было бы. Не знаю, что произошло потом. Среди щенков у меня была любимица, которая охотней других шла на руки. Несколько дней я, нянчась с ней, представляла, как она превращается в мастифа. И она им стала. Я отнесла щенка в нашу клинику и сказала, что нашла его на улице. Саша с Натой тут же определили в крохе чистопородного мастифа. Документов у малютки, конечно, не было, но дед не поленился собрать экспертов, и, когда истинного хозяина щенка так и не нашли, превращенная мною дворняжка обрела паспорт без родословной и хозяина, который до сих пор в ней души не чает. Она потом еще на выставках призы брала. Нашлись даже умники, которые по экстерьеру определили, к какой именно линии принадлежит маленькая самозванка. С остальными щенками того помета у меня почему-то так не получилось, но все же большинство хоть как-то удалось пристроить.
Потом подобное стало происходить все чаще, особенно после того, как я уехала учиться в Питер. Разумеется, я никому не рассказывала о своих способностях. Я и сама в них не очень верила, каждый раз ожидая, что мои надежды изменить какую-то тварюжку окажутся бредом. Но они менялись, и получалось это у меня все лучше и лучше. Я поверила в магию. Вот только магия эта была весьма ограничена в своих возможностях. А однажды, пристраивая еще одного чистопородного щенка без документов, я познакомилась со своим земляком — Ленчиком. Он учился в универе и подрабатывал в кинологическом клубе. Над моей проблемой пристроить породистого щенка без документов он посмеялся и очень быстро выправил все необходимые бумажки. Я даже не задумалась, как именно. С тех пор я стала обращаться к нему в таких случаях. Постепенно мы стали встречаться чаще и без всякого повода. До сих пор не знаю, стал ли Ленчик жертвой моего магического обаяния, которое я тогда еще вполне могла использовать бессознательно, или я действительно нравилась ему сама по себе. Когда я решила бросить Академию и вернуться, он был очень расстроен.
Именно к нему я обратилась за помощью, разругавшись с дедом. Позвонила и попросила прислать мне денег на билет до Питера. Сказала, что смогу доставать много породистых щенков без документов и, если он готов подсуетиться, делать для них документы и реализовывать, мы сможем неплохо подзаработать. Идея прошла на ура. Я и раньше подозревала, что Ленчик незаконно приторговывает животными, но теперь мне было на это глубоко наплевать. Дед меня предал, и нужно было выкручиваться самой. Подобранный на вокзале щенок дворняги сошел в Питере с поезда красавцем пекинесом.
Домой я вернулась незадолго до Нового года. Ленчик умолял меня задержаться до его выпуска, но я собрала сумму, которую считала достаточной, и больше не хотела заниматься этим сомнительным бизнесом. Дед остыл и был искренне рад моему возвращению. Мне показалось, что он даже готов предложить мне финансовую помощь, но я сразу дала понять, что мне от них ничего не нужно. Денег хватило на покупку оборудования, его установку и оплату аренды помещения за первые два месяца. Мне очень повезло, что я нашла человека, который не просил плату за полгода вперед. На материалы, о которых я мечтала — уже нет. У дяди Сени я купила по дешевке лом и довольно быстро заработала свои первые деньги на скульптурных поделках. Иногда мне казалось, что делая этих каменных зверушек, я использую ту же магию, что и при преображении дворняг. И хотя создание этих сомнительных шедевров не занимало слишком много времени, мне все же хотелось заниматься своим, тем, о чем я всегда мечтала.
А потом разразилась катастрофа. Хозяин склада, в котором я организовала свою мастерскую, заявил, что собирается его продавать, и мне нужно освободить помещение. Денег на аренду нового и, главное, на переустановку печей у меня не было. Просить у деда не приснилось бы и в кошмарном сне. Снова отправляться в Питер не хотелось, да и не имело смысла — Ленчик скоро заканчивал универ и собирался вернуться. Оставалось залезть в долги. Вот тогда я и обратилась к Родиону — оптовому покупателю моих поделок. Надо сказать, до этого я лично знакома с ним не была, общалась через посредников и курьеров. Уж не знаю, какие папуасские боги меня спасли, но я сразу почувствовала, что шутить с этим дядей не следует. Обаять я его даже не пыталась. Честно выложила, в чем моя проблема, и как я смогу расплачиваться, если он мне поможет. Крапленый оказался меломаном. Кстати, Крапленый — это фамилия, а никакая не кличка, как я думала поначалу. Надо сказать, дико мандражила перед встречей с ним, думала, предстоит иметь беседу с криминальным авторитетом. И была приятно удивлена, когда оказалось, что он вполне нормальный, неплохо образованный и довольно молодой мужик. У меня тогда прямо крылышки от счастья прорезались. А уж когда поговорили, и он озвучил свое более чем щедрое предложение, я вообще думала, что жизнь наладилась. Подумаешь, всего-то время от времени вырезать по несколько фигурок из камней, которые он мне пришлет. И это вместо кабальных процентов! Да к тому же он купил весь склад, а часть его — мою мастерскую — оформил на мое имя. Это потом, когда пришли камни для первого заказа, я пришла в ужас. Самоцветы. Сколько они стоили, и сколько будут стоить мои фигурки из такого материала, я даже представиться себе не могла. Руки чуть ли не дрожали, когда я начинала их обрабатывать. Испорчу хоть один такой камушек — в жизни не расплачусь. Но постепенно привыкла. Дивные камни стали поддаваться той самой "магии", которой так спокойно поддавался мрамор. Родион обычно не торопил, давал время сделать все как надо. И работой моей оставался всегда доволен. Я выплачивала ежемесячно ему часть долга за помещение и уже видела свет в конце тоннеля. По моим подсчетам оставалось поработать в таком режиме еще полгода, может, чуть больше, и Крапленый станет для меня не кредитором, а обычным заказчиком — отказываться от моих услуг он впредь не собирался. А теперь — вот это.
Ленчик, вернувшись в наш город, первое время искал со мной встреч, все уговаривал и здесь продолжить наш бизнес. Но я не согласилась. Город у нас не великий, и все, что, так или иначе, связано с породистыми собаками, рано или поздно становится известно моим деду и бабушке. Оно мне надо? Я и так пальцы держала скрещенными, чтобы до них никаким боком не дошла информация о моей деятельности в Питере. Я вообще старалась держаться подальше от живого зверья. Каменное и глиняное интересовало меня намного больше. Потом Ленчик на какое-то время пропал с моего горизонта, а пару месяцев назад выплыл у Родиона. Я чуть не рухнула, когда он в первый раз появился с камнями от Крапленого — весь из себя такой прикинутый и крутой. И снова начал мне клинья подбивать. Правда, на счет бизнеса молчал, зато позвал замуж. Ой, сколько я смеялась! И, разумеется, высказала ему все, что думаю о замужестве вообще, и с ним в частности. Дура! Нужны были ему мои откровения о том, что я, как кошка, гуляю сама по себе, и не родился еще тот мужчина, который меня к себе привяжет. Опустила парня, вот и нарвалась. Нужно было по-хорошему, да только я не умею. Всегда у меня все через гордыню. Но того, что он так меня подставит, я не ожидала.
Ну что ж придется выяснять отношения. Так я этого не оставлю. Могла бы, пожаловалась бы Родиону. Вот только, мое слово против Лениного, и кому из нас Крапленый поверит — большой вопрос. О том, чтобы восстановить двадцать фигурок за три дня, разумеется, не могло быть и речи. Я не то что сделать их, камни подходящие найти не успею. Да и нет у меня денег на такие камни — смешно даже. Ладно, Ленечка, может, ты и передумал встречаться со мной в неформальной обстановке, а придется.
Я окинула взглядом мастерскую, вздохнула и достала комм.
Непритязательный бар, в котором Ленька назначил встречу, не понравился мне сразу. Ощущение ловушки возникло мгновенно, едва я переступила порог этого непрезентабельного заведения. И дело было даже не в примитивно-аляповатом декоре в мрачных, почти готических тонах, не в мутных разводах на полу и не слишком чистых багровых скатертях. Больше всего мне не понравился масленый оценивающий взгляд бармена и брошенная мимоходом кривая улыбка толстого подавалы. Хорошо хоть ждать себя мой визави не заставил, был уже здесь, вальяжно развалился на плюшевом диванчике в ближайшей к стойке кабинке. И улыбался.
— Выпьешь что-нибудь? — радушно предложил он.
— Нет, спасибо. Мне еще работать. Ты же понимаешь, что я тебя не на свидание позвала.
— От тебя дождешься! — фыркнул Ленчик. — Ты бы и не поздоровалась, если бы тебе что-то нужно от меня не было.
— И поэтому ты решил сделать так, чтобы стало нужно? — я с трудом сдерживалась, а этот гад сидел с такой самодовольной миной, что хотелось немедленно выцарапать ему глаза. Или ухо отгрызть. Неважно что, лишь бы уничтожить это победное выражение.
— А если и так? — Ленчик хмыкнул. — С тобой только так и можно разговаривать.
Даже не отпирается!
— С позиции силы, что ли?
— Ну, зачем же. Я тебе сделку предложить собираюсь.
— Ага, понятно. Ты вернешь, что украл, а я за это под твою дудку плясать буду. Нормальная сделка, ничего не скажешь.
— Ты слова-то выбирай, — прорычал Ленечка. — Я ничего не крал!
— А как это называется? Не подскажешь?
— Скажем так, детка, я кое-что придержал. И верну в срок, если ты мне окажешь одну услугу.
— Нет, — покачала я головой. — Извини, не окажу. О чем бы ты ни просил. Не стану я с тобой дел иметь. Я лучше в полицию обращусь.
— Ага, валяй, — заржал он. — Родион будет счастлив. Особенно, если ты им камушки подробно опишешь.