— Успокойся, Куйли, — резко обрубила я. Эта девушка, если её вовремя не осадить, немедленно вела себя как хупара с окраин, — Идём!
Молодая женщина ринулась за мной. На её шоколадной физиономии застыла смесь тревоги и облегчения. Она комкала подол своего халата. Пройдя по косой галерее, я постучала в дверь с табличкой 8'. Недовольный голос из-за двери попросил всех убраться к Тени. Я решительно нарушила уединение да Ринна.
— Вам не следует курить. До меня дошла информация, что вы нарушаете предписания младшего врача Куйли.
Упомянутая Куйли скромно тулилась у косяка. Её прическа растрепалась, лицо горело.
Не оборачиваясь, мужчина сидел у раскрытого окна.
— Так и есть.
Дым заползал в палату и с легким сквозняком уходил за окно. Хотела б я увидеть сволочь, вложившую сигарету в руки этого несчастного..! У него же астма! Да, Куйли придется собрать волю в кулак.
— Господин да Ринн… — терпеливо начала я, — Вы вредите себе. Но если за пределами клиники вы вольны это делать сколько и когда хотите, то сейчас я не могу вам позволить…
Да Ринн покачал головой. Он наконец соизволил глянуть мне в глаза. Увиденное мне не понравилось. Он был явно не в себе.
— Никто не может мне приказывать или говорить со мной в подобном тоне, девушка. И уж точно не врачишки из этой дурацкой конторы.
Ну спасибо. Я старше его — а он ко мне 'девушка'. Но никакой вежливостью его фраза и не пахла.
Он снова оглядел меня с головы до ног, на секунду нахмурился. Мне даже странно стало — почему это? Неужто заметил наконец, что здесь не шоколадная — а старший врач, белая женщина? Классовая сознательность даже заставила его подкорректировать выражение лица. Но только самую малость. Мне не стоило надеяться, что он не пойдёт на конфликт.
— Как вас там… — брезгливо отмахнулся он, — займитесь своими клизмами и не мешайте мне думать.
Я ощутила, как кровь в моих жилах становится огнём. Но я не директор этой клиники, порви их всех Тень..! С натугой улыбнувшись, я процедила:
— Как вам будет угодно. Но я буду вынуждена должить об этом господину да Растáну.
Улыбка да Ринна тронула только губы. Его лицо, молодое, но уже отмеченное тяжкими думами, глядело на меня с усилием, как из другого измерения. Он и впрямь решал какую-то проблему. Не будь я жестоко оскорблена, я бы даже ощутила муки совести. Ведь я прерывала его размышления.
— Если посмеете. Доложить, — он издевательски ухмыльнулся, вмиг делаясь совсем юным. Разговор был окончен. Извинившись и пожелав ему доброго вечера (хотя тон мой, боюсь, был не слишком искренним), я вышла, толкнув Куйли перед собой.
— За мной! — рявкнула я, едва мы оказались в коридоре, — Ты в своем уме?! Ты понимаешь, дура шоколадная, что он может тебя обратно в гетто запроторить?! Не спорь с ним! Никаких конфликтов! Сколько раз отмазывать тебя от неприятностей?! Никого в дирекции не волнует, что ты умная!
Мы вернулись в кабинет. Понурив голову, хупАра замерла посреди коврика бьяхатской работы.
— Я знаю, госпожа. Я виновата. Я дура. Я несдержанная.
Махнув рукой, я оборвала её покаяние.
— Куйли. Нельзя давать им преимущество. Нельзя показать слабость. Сколько раз мы с тобой об этом говорили? Они давят на тебя, потому что ты шоколадная, и им совершенно неважно, что ты при этом находишься на своем исторически обусловленном месте — в медицине. Давят просто по привычке, как на домашнего слугу.
— Но как же вести себя? Если и спорить нельзя, и..? Он даже с вами так себя… нагло вёл.
Я еле сдержалась, чтоб не зарычать. Если уж хупара заметила, что меня оскорбили… Впрочем, шоколадные всегда наблюдательны, а Куйли ещё и умная девочка. Потому-то она и врач, а не чистильщик канализации. А вот что я, аллОнга, белая, делаю в этой сфере деятельности… ну да ладно. Не время страдать от комплексов.
— Веди себя осмотрительно, Куйли, — со значением проговорила я. Моргнув, хупара покраснела — её щеки приобрели терракотовый оттенок. Помимо явного смысла моей фразы, она сообразила, что ляпнула бестактность, напомнив мне о пережитом в палате. И что об этом — ради нашей дружбы и моей чести — следует помалкивать.
Отправив младшую на пост, я пригорюнилась.
МЕРЗАВЕЦ.
Наглый, плохо воспитанный мерзавец. "Как вас там… займитесь своими клизмами и не мешайте мне думать". Эта фраза жгла меня изнутри. Я не смела показать себя оскорбленной там, в палате. Частично потому, что да Ринн именно этого добивался. Он — занят тем, что думает. А я, САнда КирАнна да Кун, дочь СамАла да Кун дас Лоа, лучшего математика современности, занята клизмами. Не лично, конечно. Но большего мне не доверят.
Это очень плохо, когда ты отличаешься от других… Не то, чтоб меня это серьёзно беспокоило, но порой именно это становилось главным источником моих тревог.
Конечно, я врач, и я знаю, чем именно и в какой мере все люди похожи и отличны друг от друга. Но я имела ввиду нечто более глобальное. Отсутствие общего признака своей расы. Если например, летун не может летать — наверное, ему тоже бывает несладко (дурацкая мысль)?
Я не умела возвести 673 в куб в уме за пятьнадцать секунд. Хоть тресни.
А да Ринну — это на составит труда. Как это не составит труда 80 процентам аллонга. Кроме выживших из ума, грудных детей и таких, как я… Аллонга, страдающих акалькулией. А с учетом того, что волосы мои имели жуткий, отродьевский, рыжеватый оттенок, жизнь моя с самого детства была очень невеселой. Конечно, со временем я перестала от этого страдать, но осадок на душе остался.
Мне еле удалось закончить дела до конца смены. Когда я вышла за ворота клиники "МасИйя РунтАй", уже вечерело. Меня догнал Мар да ЛУна, аллОнга из диагностической службы, за ним, как обычно, волочился его напарник, младший врач КинАй, плотненький хупара с выселой мордахой, никогда не унывавший (даже невзирая на то презираемое положение, в котором находилась вся диагностическая служба). Кинай имел свойство носить развеселые шапочки, неизменно повышавшие настроение гостей клиники, так что на его выходки смотрели сквозь пальцы. Мар хмуро кивнул мне и предложил провести. Кинай блеснул глазёнками на шоколадном лице и подмигнул, усиленно кивая на «Грот».
— И то верно, пошли выпьем по чашке кофе? — устало предложил Мар.
Я не смогла отказаться. Да и не хотела. Мар был мне симпатичен. Ничего большего, но я его уважала. Он происходил из Семей Дорхи, могучих промышленников Южных Пальцев, и какая Тень занесла его туда, куда она его занесла, я не знала. Но был он единственный, кто не дразнил меня за цвет волос в Белой Школе «Раньята», медицинском учебном заведении для аллонга. И он был моим единственным ровесником среди врачей-аллонга в "Масийя Рунтай".
Мы уже выходили за ворота, когда нас окликнули.
— Санда да Кун?
Я обернулась.
На садовой дорожке стоял да Ринн. По его лицу в сумерках я поняла, что он смущен — наш скандальный гость явно не ждал, что я буду в компании. Тем не менее он набрал воздуха, словно хотел что-то сказать, замер на миг — а потом махнул рукой.
— Простите, я… — и он быстро зашагал прочь по дорожке парка.
Мар и Кинай переглянулись. Мар пожал плечами, а Кинай весело спросил:
— Чего это он?
Я тоже пожала плечами. Много позже, выползая из гостеприимного «Грота», неизменного свидетеля веселых посиделок коллектива, я подумала, уж не собирался ли да Ринн извиниться. Впрочем, подумала я мрачно, он это вроде как и сделал. Скомкано пробурчав «простите» под свой высокоумный нос.
Плюнув на это, я предалась отдыху. Не страдать же мне было по этой причине, а?
Служанки у меня не было. Мать настаивала, чтобы я забрала Нину или Саный из «РАнни-кОлы» (нашего Семейного имения) и неизменно пилила меня за хаос, царящий, по её мнению, в доме на улице Пин. Впрочем, это не являлось хаосом для меня. Хотя я нередко ленилась убирать (хоть в этом я была нормальным аллонга! — улыбнулась я), меня охватывал ужас при мысли, что может натворить трудяга Саный в моем доме. Саный была помешана на уборке. Нина могла бы стать для меня хорошей жилеткой для слёз — но в качестве компаньонки мне вполне хватало Куйли. Странно дружить с хупара-твоей подчиненной, но все старшие врачи так или иначе подбирали себе команду из душевно близких младших. Вот тот же Мар, например. Кинай был коммунальным хупара до двадцати лет. А потом Мар его выкупил и отпустил. Теперь парочку водой не разлить. Кинай за Мара директору пасть порвет. А Мар только с ним и пьёт. Смешно.
Конечно, выкупать Куйли я не собиралась. Да и соберись, я бы не смогла. Куйли — действительно умная девушка. Районный муниципалитет вложил в неё деньжищ, словно в аллонга. Благодарна судьбе, радуется. Наверное, в роду у Куйли были полукровки, иначе как бы она осилила программу подготовки третьего уровня? И хорошо осилила. Она мне карточку показывала (диплом, само собой, хранился в муниципальном архиве).
Так вот, убрать у меня в доме было некому. Раскидав вещи с кровати, я уткнулась в телевизор.
Само собой, там гудели о туристическом бизнесе в Предгорьях… Рекламировали. Интересно, как скоро начнут ругаться? Я помотала головой и кисло уставилась на экран. Других проблем нет на белом свете, кроме как лазить по дурацким скалам в поисках неприятностей?
О роли спорта давно известно. Он приносит пользу здоровью и, значит, уму. Истинное удовольствие доставит вам занятие горными лыжами. Для любителей этого необычного отдыха наша фирма представляет специальные поездки в самые труднодоступные места Гор!