Секретарь суда засуетился, но единственное, что это принесло - присяжные начали посмеиваться, а один из них, толстый, как пивная бочка, без помощи рта произвел продолжительный неприличный звук, что, впрочем, никого не смутило.
- Наверное, по многочисленным вашим просьбам, ваша честь, черт все-таки забрал этого алкоголика, - добродушно заметил этот толстяк с заплывшим жиром лицом и свиными глазками; добродушие его тона весьма расположило к нему Алекса и Энди, они даже обрели кое-какие надежды. Мы прекрасно обойдемся без него. Мы только что посовещались (среди присяжных и других присутствующих раздались смешки) и единодушно вынесли решение.
Толстяк с натугой оторвался от сидения и передал судье официальный документ с подписями. Кстати, о присутствующих: в зале, кроме судьи, государственного обвинителя, секретаря суда, Сони Скевинджера, трех конвоиров, четырех подсудимых и присяжных, находилось еще пятеро скучающих господ, причем совершенно посторонних и никому не знакомых. Ни один из них не брился, по крайней мере, неделю, ни у одного не было свежей рубашки и чистых носков. Один из этой странной компании весь судебный процесс как заводной ковырял в носу, вытаскивая на свет божий поразительные произведения искусства. Судья тоже вспомнил о своих носовых каналах, высморкался прямо в ладонь, вытер ее о нижнюю поверхность крышки стола и только после этого взял в руки документ.
- Виновен, смертная казнь, - прочитал он четырехкратно.
Как только вампы услышали роковые для них слова, жизнь показалась им легкой и безоблачной.
- Интересно, как они делают эту... смертную казнь? - с безмятежной, даже какой-то застенчивой улыбкой поинтересовался Энди.
- В тело смертника посредством обыкновенного шприца вводится один кубический сантиметр эвтаназина. Жертва спокойно засыпает, через несколько минут мозг перестает получать и посылать нервные импульсы, а сердечная мышца прекращает свои сокращения, - пояснил Тайтус. - Возможно, я смогу протянуть дольше всех и пронаблюдаю полный спектр антемортуальных ощущений.
Энди удовлетворенно закивал головой. Присяжные тем временем уже уходили через маленькую дверку, судья же неуклюже водил ручкой по документам.
- Господа, господа, подождите же, - неимоверными усилиями секретарю удалось вернуть присяжных на места. - У приговоренных осталось последнее право - право последнего слова, которое мы в обязательном порядке должны выслушать.
- Ах, опять запамятовал; не голова, а коробка с дерьмом, - укоряя себя таким образом, судья отложил ручку в сторону. - Ну, ты, вэйвер, твое последнее слово. А затем по очереди справа налево.
Указующий палец судьи с грязными ногтями был направлен прямо на Молчуна. Под пристальным взглядом окружающих Молчун встал, невесело усмехнулся и, настроившись на местную радиостанцию, выпалил:
- Государственное время 13 часов 0 минут.
- Это все? - судья еле пришел в себя от удивления.
- Дерьмо! - сказал Молчун и сел на место.
- Ну что же, похвальная краткость, - одобрил судья. - Следующий!
Следующим был Алекс.
- Можно бумагу и ручку? - спокойно, глядя прямо в глаза судье, попросил он. Судья с изумленно-издевательской физиономией протянул ему чистый лист и собственную авторучку. Алекс подошел вплотную к стене, растолкав конвоиров, и, прислонив к ней бумагу, начал что-то быстро писать. Но когда возникла небольшая заминка, он повернулся к Энди.
- Энди, я забыл, как будут звать мою будущую жену?
- Миссис Шоу, - выдавил из сдавленного спазмами горла Энди.
Записав имя своей будущей жены, чтобы проверить предсказание Энди, когда вышеуказанная особа появится в его жизни, Алекс старательно спрятал листок в нагрудный карман. Затем он стал в позу оратора, вытянув руку в сторону появившегося судебного медика, и сказал:
- Учтите, что я пользуюсь только одноразовыми шприцами!
Медик с блестящим чемоданчиком в руках и закрытым белой маской лицом успокоительно закивал головой.
- Еще бы мне хотелось побриться, - добавил Алекс, случайно дотронувшись до своей щеки.
Это желание Алекса было незамедлительно удовлетворено с помощью бритвы с лазерно-лучевой системой.
- Следующий! - судья смотрел на Энди.
Энди медленно поднялся, пригладил рукой свои светлые кудри и уставился скорбным взглядом своих невинных голубых ангельских глазок на судью. По заросшей щеке его скатилась скупая мужская слеза, а затем еще одна и еще.
- Можем ли мы подать апелляцию? - дрожащим голосом спросил он и сам поразился своей слабости: в реальной жизни он не ведал страха, всегда шел напролом судьбе, увлекая за собой Алекса, но сейчас...
- Нет! - отрезал судья. - Поправка к Конституции, заботясь о правах человека в нашем демократическом, гуманном и справедливом обществе, отменила апелляционную бюрократическую волокиту. Ты уже высказался?
- Нет, ваша честь, - хлюпнул носом Энди. - Я хочу сказать... Я, конечно, очень плохой, вы даже не можете представить себе, как я скверен... Но все же я считаю ваше чрезмерно строгое решение излишне поспешным...
Энди изо всех сил старался воздействовать чарами обаяния на присяжных обоего пола, но его милые, беззащитные улыбки пропали даром. Вампу было невдомек, что главной причиной суровости суда Республики было то, что стоимость одной ампулы эвтаназина равнялась стоимости содержания одного заключенного в течение суток, а в государственном бюджете была огромная, непрерывно растущая дыра. Окончательно упав духом, Энди сел.
- Диг, твое слово.
Тайтус медленно встал и замер в неподвижности, непрозрачные стекла были направлены на судью, как удав на кролика. Тайтус молчал, и сначала Энди и Алекс подумали, что это обычная диговская пауза, но когда прошло три минуты... что-то тут было не так.
- Диг, ты будешь говорить или нет? - судья в нетерпении стал яростно почесываться под мышками. - Чего ты ждешь?
- Я жду курьера, - после своей привычной задержки ответил диг.
- Какого курьера?!
- Курьера с золотыми нашивками.
- ?!!!
<Похоже>, Тайтус свихнулся раньше времени>, - подумал Алекс.
- Можешь сесть, диг, - сказал судья, но Тайтус остался стоять. Судья повернулся к безлицему медику:
- Начинайте, по моему протоколу они должны быть мертвы еще десять минут назад.
Медик (на самом деле это был подрабатывающий таким образом в эти трудные времена студент Медицинского института) открыл хромированный чемоданчик палача и начал готовить четыре одноразовых пластиковых шприца с веществом блаженной смерти. Когда он профессионально быстро выполнил эту нехитрую операцию, судья посоветовал:
- Начни с дига, любезный.
Медик взял в руки шприц, но только он сделал шаг к Тайтусу, в дверь в сопровождении четырех гвардейцев, вооруженных разрядниками, быстро вошел неприметный человек в строгом мундире Правительственного курьера с золотыми пуговицами и нашивками. В руках у него был огромный запечатанный конверт, который был незамедлительно возложен на не очень чистый стол судьи.
Глава 8. Это еще не конец
- Что это за мура? - проворчал судья, распечатывая конверт и с опаской поглядывая на курьера. Одновременно он подал знак медику, чтобы тот продолжал свое светлое дело. Но курьер с золотыми пуговицами предупреждающе поднял руку, и на белом халате палача появились четыре рубиновые точки; тот остановился, не желая быть хорошо прожаренным заживо. Судья, грозно нахмурившись, прочитал послание Очень Высоких и Влиятельных Людей:
<Ввиду>, что наш возлюбленный брат Консул Септимус тяжко болен, и появилась угроза для его необходимой для государственного блага жизни, мы решили проявить пример бескорыстного гуманизма и милосердия и своей высшей властью, дарованной нам Народом, повелеваем: все осужденные, приговоренные к смертной казни и ожидающие в данный момент исполнения смертного приговора, полностью и безоговорочно амнистируются без каких-либо последствий.
Слуга Народа, Верховный Консулат Республики>.
Энди в радостном изнеможении откинулся назад, больно ударившись головой о металлическую дубинку стоявшего позади него тюремщика. Алекс напряженно раздумывал о том, писал ли он когда-нибудь завещание, хотя завещать ему было нечего и некому.
- Эти консулы совсем спятили, что ли? - судья включал в свою речь после каждого слова элементы ненормативной лексики, которые мы не можем привести в данной рукописи из опасения, что сие произведение будут читать представительницы слабого пола, чьи нежные ушки не приспособлены для таких речей (в существовании таких особ, однако, имеются большие сомнения). Судья не заметил, что агент Службы Безопасности Сони Скевинджер проворно включил на запись портативный диктофон, с которым никогда не расставался.