— Оклемался, паря?
— А чего было то, — осторожно поинтересовался я.
— Ты, Данилка, в погребе мертвяка увидел, — и завалился. Тебя сюда принесли, уложить хотели — ты говоришь: "Нет, посижу". Потом серник зажег, руку вытянул, смотрел, как горит. Бубнил чего-то, потом улегся. Я тебя тулупчиком накрыл. Помнишь?
— Не-а, — ответил я. — Отец выходил?
— Нет, не до тебя ему. Там в подземелье гас, кажись, обморочный какой-то. Как стали робяты падать… Тимка Рябой насмерть задохнулся, пока выволокли. Вишь, до сих пор воздуху туда качают.
Возница кивнул на людей у двери, которые изо всех сил растягивали и сжимали меха, подсоединенные к старинным брезентовым шлангам, уходящим в черноту подвала.
Хотя все увиденное мною в странном полусне-полуяви начало стираться из памяти, как забываются обычные сновидения, все внутри меня екнуло от ужаса: — реальность сна была правдива, более того, она перекрывалась с обычным миром, где махала хвостом, запряженная в телегу лошадь, пахло сыростью, дубленой кожей тулупа, дегтем и сеном. "Кто я?" — металось в голове. — "Почему я вижу то, что происходило с другими? Почему я вижу мертвых? Почему я говорю с ними?".
Двор наполнился топотом копыт, — это прискакал князь. Иван Васильевич, как всегда был во главе своих придворных, советников, амазонок и отборных гвардейцев — телохранителей.
Сразу все забегали, засуетились. Молодой дружинник лихо соскочил с коня, и с криком: — "Архивариуса к светлейшему князю, спешно", нырнул в подвал. Через мгновение оттуда донесся мат и звук зуботычин, щедро раздаваемых князевым посланцем. Как я понял, ему не сильно хотелось спускаться в подземелье, где уже погиб один человек, было грязно, жутко, душно. Поэтому он требовал, чтобы мужики срочно привели требуемого господином ученого смерда.
Из двери вышел отец. Он, чтобы показать товар лицом, захватил зеленую металлическую коробку с патронами и покрытый остатками засохшей смазки автомат.
Раздаются восторженные крики, которые вскоре сменяются возгласами разочарования.
— Калибр не тот, — загундосили дружинники. — Пусть мужики из этих сковородок палят. Особенно громко разорялся молодой боярин Роман.
— Да ладно вам, — перекрывая гвалт, громыхнул голос его отца, Гаврилы Никитича Дуболомова, княжеского воеводы.
— Ну как же, — возразил ему сын. — Автомат тяжелый, старого образца. Приклад не складной, отдача сильная. Очередью никуда не попадешь. И пули не убойные.
— А ты вообще куда-нибудь попадал?! — оборвал его старший Дуболомов. — А все туда же, умник.
— Да, Андрей Сергеевич, — сказал князь. — Немного не то нашел… Для охотников хорошо, зверя бить, да мужикам в ополчение. Ах, если бы калибр поменьше. Да пули, которые в ногу попадают, а из головы выходят. Ну да ладно, все равно молодец… Много там этого добра?
— Да, господин князь, — ответил несколько приунывший папа. Роты 3–4 вооружить хватит. И патронов много, десятки тысяч.
— Была у меня одна мысль, недорослей к военному делу приобщить, чтобы добрые воины и командиры ко взрослым годам из них получались, — изрек князь. И продолжил — Быть посему… Будет корпус кадетский, а эти пукалки им на вооружение пойдут. Молодец Андрей Сергеевич. Жалую я тебя, — тут князь замялся, шаря глазами по сторонам. — Жалую я тебя оружием именным за все твои заслуги.
С этими словами князь взял из рук дружинников злосчастный АКМ, и протянул его архивариусу.
— Премного благодарен, — ответил отец, принимая найденный им же автомат.
— То-то, — довольно усмехнулся князь. — Пусть все видят, милость моя велика. Носи свободно, и пусть никто, слышите, никто, — Иван Васильевич обернулся по сторонам, — отнять не смеет.
— Слава, слава великому князю Владимирскому, — как-то кисло крикнули дружинники.
— Грузите всё на подводы, переночуем и домой, — распорядился князь. — А ты, Андрей Сергеевич, за зиму, как хочешь, но найди, где нормальное оружие спрятано. Как хочешь: хоть в хранилище книжном ройся, хоть так ищи.
— Постараюсь, — ответил отец.
— Не стараться надо, а найти. Понял ли?
— Так точно, найду.
Я не видел его лица, но заметил, что плечи заметно поникли. Князь лихо развернул своего жеребца и унесся в яростном цокоте подков. За ним устремилась вся его свита.
Мне горько и обидно было видеть, как обращается этот напыщенный и никчемный человек с моим отцом. Я подошел к нему. Отец продолжал держать АКМ на вытянутых руках, словно боясь испачкаться.
Я принял оружие из его рук, и отец почти с благодарностью посмотрел на меня. Как мне показалось, он не умеет с ним обращаться, и просто боится этой стреляющей железки.
— Где я ему найду, — уныло сказал он, — особенно патроны.
— Да найдем, папа, — приободрил его я. — Их ведь миллионами клепали.
— А что осталось? — уныло произнес отец. — Ничто не вечно. Или совсем не стреляют, или пули падают в 2 метрах. Вот он тоже: "Корпус, корпус"… А не спросил, годные ли боеприпасы и стволы.
— А мы проверим, — предложил я. — Дай мне масло, спирт, протирку. А еще плоскогубцы.
Я отковырял крышку патронного цинка, с удовлетворением отметив, что закрыт он был герметично, разорвал пачку, взял патрон и вытащил пулю из дульца гильзы. Отошел на пару шагов, высыпал, делая дорожку из шелковисто-блестящих, тонких частиц пороха. Поджег. Огонек быстро пробежал по всей ее длине. Поднялся дым, один запах которого вызывает в памяти смутные образы.
— Порох нормальный, — сказал я. — А капсюли мы сейчас проверим.
Посмотрев на отца, повернул гильзу донышком кверху и установил ее в трещине. Достал из кармана гвоздик, приставил к чашечке капсюля и ударил молотком. Раздался хлопок. Пронзительно заржала и шарахнулась Маруська, а дядя Федор разразился бранью по поводу того, что "пугают лошадь всякие, а потом на ней сто верст ехать, да еще с грузом".
— Что скажешь, эксперт? — поинтересовался папа.
Он уже немного оправился после общения с князем.
— Патроны хорошие, — отвечаю я. — Стрелять будут.
— А автоматы?
— Этот вроде бы не ржавый, — в раздумье произнес я. — Его нужно от старой смазки очистить, тогда видно будет.
— Сможешь?
— Да.
— А где научился? — поинтересовался отец.
— Амазонки показали, — сказал я правдоподобную ложь.
— Ну ладно, занимайся, Данилка. А я пока распоряжусь, чтобы грузили… Федор Иванович, — обратился он к вознице. — Возьми у мальчика патроны и смотри, чтобы без меня он оружие не заряжал.
Отец отправился на склад, а показал вслед ему язык. "Нашел ребенка" — пронеслось у меня в голове, "как железку чистить — взрослый, а как патроны дать — так маленький".
Я устроился на телеге и под жадными взглядами мужиков, адресованных бутылке крепчайшего самогона, стал отмывать оружие от старой смазки. Тяжелое и непонятное пропало как забытый сон, растворилось в волнительном удовольствии знакомства с самыми потаенными местами настоящего автомата.
До сумерек все было погружено на подводы. Экспедиция выбрала открытое место и встала лагерем. Народ собрался как можно ближе друг к другу. Лошадей привязали к телегам и стреножили, напоили и навесили на морды торбы с овсом. По периметру зажгли огни и поставили часовых.