Эля
— А я то тут при чем? — я непонимающе уставилась на святого отца.
— Так я ж и говорю. Мне Аграфена такую настойку давала, что я всю ночь мог рыбу ловить. Сяду на бережку, а как поклёвка идёт, так быстро вскачу да как подсечку сделаю, а там — карп! Вот такой! — мужчина развел руки в стороны. — И ведь колено не болело. А то нынче, если чуть сырость али остыну, так все, хоть волком вой! А уж про рыбалку я и вовсе забыл. А так хочется… как раньше…., - батюшка глубоко вздохнул. — Сидишь, плотва играется, а тут глядишь, повело! Дерг! А там — карась! Эх… Мне бы чего для колена, а? Ты уж не серчай, что днём-то прогнал. Я же священник, не могу же я при людях ведьму в деревню пустить. Эх. А с Аграфеной-то мы дружили. Я ей карасиков заносил… Помню нажарит она их, и сидим, чай пьём с мёдом липовым… — Отец Никифор мечтательно закрыл глаза. — У меня ведь тут пасечник знакомый, мёд у него отличный… Вот мы и сидели, чай пили… Ох, хорошие времена были…
— Ну….- я сначала даже растерялась, услышав просьбу. Тем более, что аптеки тут судя по всему нет, да даже если и есть где-то поблизости, то неизвестно какие из лекарств там продают. И тут я вспомнила как бабуля готовила настойку из мухоморов: — Знаете, у меня бабушка для суставов делала настойку… Сейчас попробую вспомнить… Мухомор надо порезать и накрыть чем-нибудь тяжелым. Через два-три дня гриб даст сок, который надо отжать и смешать с водкой или спиртом в соотношении один к одному. Полученную настойку надо применять в виде компрессов.
— А мухоморы на растущую луну собирать или убывающую?
От этого вопроса я впала в ступор, не зная, что сказать, но мне помог подошедший в это время банник.
— Конечно, на убывающую, ты головой-то думай! Неча глупости спрашивать!
— Спасибо, спасибо. Я пойду тогда, — отец Никифор заторопился к калитке.
— А почему на убывающую? — шёпотом спросила я, когда отец Никифор скрылся за поворотом.
— Да я почём знаю, — почесал голову банник. — Что в голову пришло, то и сказал. А на будущее, нечего им секреты рассказывать, что да как готовить. Да таинственности побольше нагонять надо… Для уважения, так сказать, и мистического трепету! И для эффекту пущего! Во!
— Оно ведь одно дело, когда просто лекарство. И совсем другое, если то средство волшебное, так сказать, — вступил в разговор подошедший домовой.
А я перехватила буханку хлеба с яйцами и сыром поудобнее и поплелась в дом. Спать хотелось неимоверно.
Я вновь прилегла на кровать, и мне даже начал сниться какой-то сон. Я ходила по магазинам и искала яйца с сыром, но везде был только хлеб. И в тот момент, когда я подошла к кассе и попыталась узнать, что произошло с поставками, и почему нигде нет этих продуктов, кассирша что-то уронила, и все загрохотало. Я даже не сразу поняла, что шум мне вовсе не снится. Открыв глаза, посмотрела в сторону окна. На улице по-прежнему была ночь, а в дверь кто-то колотил. Я закуталась в найденную на кровати шерстяную шаль.
— Уходи! — с этой стороны закрытой двери ругался домовой.
— Ну пожалуйста, — слышались снаружи всхлипы и рыдания.
— Уходи, я тебе сказал! Сегодня приема нет!
— Не уйду, это моя последняя надежда, — раздалось с той стороны и снова начали стучать в дверь.
— Что происходит? — я подошла к Василию.
Отсутстве нормального сна давало о себе знать, поэтому настроение становилось все хуже, и раздражение нарастало.
— Да вона, девка пришла. Муж ушел, а она его в семью вернуть хочет. Сама-то его поедом ела. И пилила, и пилила мужика бедного, он и ушёл. А она теперь не знает, что ей делать. Вот пришла просить, чтобы ты помогла его вернуть… — поставил меня в известность домовой.
— Ой, матушка-голубушка, не гони! — заслышав мой голос, стали причитать с той стороны двери. — Прошу, помоги, в долгу не останусь! Я тебе молочка парного принесла и курицу зарубила! Ой, прошу, помоги! Дети мал-мала меньше по лавкам сидят, а он, паскудник такой, загулял. Ой, горе-то какое, горе-горюшко! Мне теперь что в колодец, что в реку мутную. Ой, останутся дети сиротами…
За дверью вновь послышались всхлипы и стенания.
— Открывай дверь, — велела я, сильнее хмурясь и плотнее кутаясь в шаль.
С улицы повеяло ночной прохладой и запахом цветов, а еще росой и туманом.
На пороге стояла женщина лет сорока с растрёпанными волосами, опухшими глазами и красным носом.
— Заходи, — я указала на дверь, и пришедшая осторожно протиснулась между дверным косяком и домовым, который стоял в проходе с недовольным видом, уперев руки в боки.
— Сама мужика отвадила, а теперь орет нам тут, тьфу, дура! — сказал он ей вслед.
— Ну рассказывай, что там у вас произошло? — я села за стол, а вошедшая жительница деревни осталась стоять.
— Демушка мой, он ушел. Собрал вещи и ушёл, а я… а у меня… — всхлипывала она. — Дети… корова… сенокос вон, а как я однаааа! — Вновь заголосила женщина.
— Тихо! — я даже по столу ладонью хлопнула, чтобы успокоить гостью. — По делу и без причитаний, а то выгоню!
Точно сказывалась бессонная ночь. В обычной жизни я была достаточно спокойным человеком, но загадочное падение из поезда, странные люди в доме, священник, а теперь ещё и эта женщина изрядно потрепали мою нервную систему.
— Говорит, ты мне не готовишь, дома бардак, за собой не следишь. Раньше, говорит, красавица была, а теперь вон, коса нечесаная весь день, из еды только кашу и готовишь. А я, говорит, уже забыл как щи мои любимые пахнут…. Вот… — вздохнула посетительница.
— А теперь отвечай, только честно! — пригрозила я — Почему за собой не следишь и одни каши готовишь? Дети все время занимают или другая причина? Смотри, соврёшь — узнаю, выгоню. Тогда больше за помощью не приходи!
Женщина замялась, но потом все-таки ответила, теребя в руках платочек:
— Так а зачем прически наводить, когда уже замужем? Тут уж другие заботы: корову подоить, дом прибрать, опять же дети…
— Ага, с бабами потрещать на завалинке. С соседкой дочь старосты деревенского обсудить, да детвору местную, что бегают отругать! Вот и все твои дела, — высунулся с печки Василий. — А то я будто не знаю. Как мимо не пройду, так ты с Грунькой стоишь, да семечки щёлкаешь. Корова… Хозяйство… Да на твоём Демьяне и держалось все! Мужик с сенокоса придёт и давай дома убираться, а потом похлёбку детям варит! Вот и ушёл мужик! С ленивой бабой-то попробуй проживи.
— А? — Эля постаралась строго посмотреть на женщину и даже глаза прищурила.
— Ну и с бабами поболтать… Что ж тут такого?
— Значит так! С завтрашнего дня встаёшь с первыми петухами, берёшь гребень и волосы расчесываешь со словами: «Волосы чешу, любовь свою назад зову». Потом косу заплетаешь и приговариваешь: «Как коса крепка, так и связь моя с Демьяном». А когда будешь еду готовить, так туда приворот-траву добавляй, — я вспомнила пучки трав, развешенные в сенях и выйдя, взяла первый попавшийся. — Вот ее добавляй, но только по чуть-чуть, чтобы не заметил никто, самую малость. — сказала я, возвращаясь на кухню и протягивая женщине ни то сушеную ромашку, ни то пырей. — Да мужа на обед приглашай каждый день. И ещё, каждый день дом мети и приговаривай: «Как я грязь выметаю, так и ссоры прогоняю». Все поняла?
— Поняла. Спасибо, спасительница. Спасибо!
И женщина, быстро встав, ушла.
— Да ты я смотрю быстро учишься, — улыбнулся Василий, свешивая с печки ноги.
— Эх, жизнь заставит и не так раскорячишься, — проговорила я, сонно потирая глаза и зевая. — Все, я пошла спать.
— Иди, Эля, иди…. Эх, хорошая ведьма получится и может с Лешим нашим сладит, — себе в усы пробормотал домовой…