Е. Следовательно, наличие или отсутствие физического смысла — не дилемма; физический смысл — термин размытый.
М. Похоже, что ты права, новенькая.
Е. Это не противоречит твоему первоначальному определению, просто определение имеет силу для какого-то установленного значения порога. В разных случаях порог может оказаться разным.
М. Да, в конкретных случаях бывают споры насчет наличия или отсутствия физического смысла…
Е. Вот видишь! И все же — всегда ли физический смысл имеет своим субстратом природу?
М. Да.
Е. Значит то, что я вычисляю, вообще не относиться к природе не может?
М. Мне кажется, что не может. Ты имеешь в виду что-то конкретное?
Е. Да. Я имею в виду машинное моделирование нашей работы.
М. Ну и что? Мы тоже природа.
Е. Но ведь моделируемся не мы сами, а наша работа. Значит, наша работа, и в частности этот разговор, — это часть природы, хотя мы обсуждаем, имеют ли физический смысл наши модели ее, природы, и в частности этот разговор о ней?
М. Молода ты еще играть в эти рекурсивные штучки…
Старенький, облупленный «Минск-32» испуганно отключился: хлопнула дверь, и в машинный зал вошли двое. Отсоединив линию связи, соединявшую его с блистающей голубым лаком «ЕС-1033», они стали разбирать «Минск» на запчасти. Один из них, заглянув в незаконченную распечатку, усмехнулся и спросил второго: «Почитай! Есть ли в этом физический смысл?»