– Что за условия? – болезненно морщась, спросил Ромиш. Сквозь кружащие голову ароматы пробился запах крови. Я скосила глаза на повязку на плече, сквозь которую проступило темное, почти черное пятно.
– Не связаны ли вы обязательствами с какой либо женщиной?
– Нет… – на лице чужака на миг проступило такое чистое и незамутненное непонимание, что я улыбнулась.
– Прекрасно, – скинув плетеные сандалии, одним плавным, тягучим движением распласталась рядом, и прошептала на ухо напрягшемуся, как струна, чужаку: – И станет моя жизнь вашей, и тело, и душа, и владения мои…
– Что-о? – он задохнулся, резко разворачиваясь и прижимая к постели мою руку, которой я легко коснулась его лица. От возмущения или какого-то другого чувства его дыхание участилось, и кожу залил горячечный румянец?
Высвободив руку и размяв занывшие пальцы, проговорила:
– Тиш-ше… вы вправе не согласиться…
– Но зачем? Не понимаю… – он навис надо мною, пристально вглядываясь в лицо.
– О, это просто… Но я была о вас лучшего мнения, – торопливо, пока Ромиш не начал возражать, зашептала я. – Или Никлас напоил вас маковым отваром? Послушайте, супружество по безземельному обряду – это выход. Взяв сеамни бусины, влившись в род, вы сможете пользоваться всеми правами саеша. Например, воспользоваться скоростной леккой… – я искушала, уговаривала,– и «Краста» домчит вас до Жемчужины за три-четыре дня. И вы без приглашения сможете войти в любой замок, как равный, и никто не посмеет вас остановить…
– Как… интересно, – мужчина затаил дыхание и замер на подушках. Лежа вплотную и касаясь худощавого тела, скрытого покрывалом, бедром, боком и плечом, я ощущала, как расслабляются мышцы. Тепло, хорошо… и можно, кажется, бесконечно так лежать, созерцая пляшущие по потолку тени. Желтые огоньки свечей колыхались в ритме волны, облизывающей подножие моего замка, вытканные на задранном пологе узоры блестели золотистой нитью.
– О, да… И как новый саеш острова Ситар вы сможете без проблем попасть на любой Совет, включая Великий. Подумайте…
Ромиш затих, рассчитывая плюсы и минусы моего предложения. Согласись, согласись же! Я стиснула кулаки… Помолчав, мужчина криво улыбнулся.
– В этом безумии есть смысл… Но, – мужчина развернулся на бок и потянул меня за короткую прядь у виска, – что получите вы, сеамни?
– Супруга-чужака. И возможность жить в собственном доме… Ах, да, морем добираться безопаснее. Мою лекку не догонит ни одна рукка[9] айр-ри.
– Это… тоже аргумент, – шершавая уверенная рука взъерошила волосы.
– Так что? Вы согласны связать себя узами со мной?
– К чему такая спешка?
– Только ради вас… и меня, и моих людей, – я прикусила губу почти до крови, глядя сверху вниз в худое, резко очерченное лицо. Сейчас важна честность. И доверие… – через несколько дней, если у острова не появится саеш, в права владения вступит брат моей матери. Вы должны предстать перед домовым камнем раньше, иначе непременно случится усобица.
– Как у вас все сложно, – в тихом шепоте слышится мягкая насмешка. – Я не смогу… как вы выражаетесь, предстать.
– Пустяки, его вам принесут… Так вы согласны? – нет, нет, ни в кое случае в голосе не должна прорезаться радость.
– А почему именно я?
– У меня нет выбора. К тому же вы – чужеземец… В вас нет пиетета перед нами, владетелями… .Можно выйти за местного, но… ни один из вольных не пожелает связываться со мной, да и я сама… не горю становиться прислугой в собственном доме. К тому же, – я лукаво улыбнулась, – вы не будете жить здесь постоянно.
Замолчав, я уставилась на мужчину. Он хмыкнул:
– Лиса! Пожалуй, я соглашусь. Хотя вы получите больше!
– Любой ценой, – напомнила я сказанное ранее, – любой ценой. К тому же все, что есть в замке, включая сокровищницу, будет принадлежать вам! Я покажу… Единственное, брак должен быть заключен по местным обычаям.
– Логично. Руку дайте, пожалуйста.
Я протянула ее ладонью вверх. Он провел пальцем по запястью, круговым движением обвел мозоли от веревок. Странная, необычная ласка, от прикосновений хочется мурлыкать, прижимаясь вплотную.
– Вы предпочитаете фиктивный брак?
– Нет… Острову нужен наследник… – мысли странным образом разбегались, и я сосредоточилась на танце маленьких оранжевых огоньков и медленно оплывающем на стол с длинных вечей воске. Разноцветные лужицы, расплываясь незнакомыми цветами, медленно светлели, застывая.
– Должен признать, это служит дополнительным аргументом в пользу вашего предложения. То, что фиктивным супружество не будет…
Удивленно выдохнув, коснулась его губ кончиками пальцев.
– Вы весьма привлекательны, сеамни, – заметил он, и я отшатнулась, отдернув руку и едва не свалившись с кровати. Впрочем, это приятно… услышать такое.
– Вы льстите мне, гость, – совладав с недоумением, стремительно поднялась, сбрасывая странное наваждение, – надо послать за жрецом.
– Делайте все, что полагаете подобающим.
Едва занялся рассвет, от узкого причала отвалила лодка и направилась к деревне. На веслах сидело двое стражников, которых этой ночью сморил сон, еще двое составляли им компанию. Они должны были доставить в замок старого Эрнэ, жреца, окольцовывавшего еще моего деда. Проследив за ними сверху, на миг зажмурилась, подставляя лицо солнцу, медленно выползающему из розовеющего моря на не менее розовое небо. А потом пошла вниз.
Все обитатели замка, включая повариху и сестру, были в шоке от моего решения, но мгновенно, стоило напомнить о грядущей смене владетеля бусины, признали за мной право. И подчинились. Мартэ, бросив утирать слезы краем так и не намотанной на темные волосы градой и, неожиданно обретя самое радужное настроение, окунула меня в обрядовые заботы. С головой… в ее сундуках чего только не было. Длинное светло-синее платье свободного кроя, легкое черное покрывало, серебристая кружевная сеть на волосы, дабы скрыть их неподобающую длину. Самое главное, облачение. Но и ароматная ванна, смягчающие кожу притирания, масла и полировка для ногтей… в восемь рук Риин, Мартэ и две служанки вертели, крутили, щупали и наряжали. Сестра, неожиданно вспомнив что-то, стремительно умчалась вниз по ступеням. По башне разнесся перестук каблучков и короткое резкое слово, когда она, резко развернувшись, зацепилась краем светло-желтой туники за косяк. Назад примчалась, бренча серебряными венчальными браслетами.
– Это старая Илишша отдала, велела предать, что это ее родителей. Не сочти за наглость, сестра, разреши мне подать их? – протараторило счастье мое.
– Конечно, дорогая. Скоро и ты замуж выйдешь! И счастлива будешь, я обещаю.
Я крепко обняла девушку и коснулась губами ее щеки. Утерла слезинку, сбегающую по щеке. Все наладится, правда…
Тут две девушки-рыбачки налетели на меня, вплетая в короткие волосы тонкие разноцветные веревочки, делая их зрительно длиннее. Они так безжалостно дергали пряди, что стало не до разговоров и даже не до размышлений о том, правильно ли я поступаю.
В конце концов, все остальные уверены, что сеамни не умеет ошибаться.
Комната в гостевой башне была прибрана, украшена светлыми шелковыми лентами и несколькими дюжинами свечей. Тихий шорох длинных светлых жреческих одеяний, почтительное молчание сестры, Мартэ и свидетелей в коротких серых туниках. Мелодичное звяканье длинных тонких цепочек, развешанных на потолке. К ним были прицеплены лампадки, фитили тихо тлели за ажурными решетками. Странная, застывшая атмосфера. Тяжелое, расшитое серебром одеяние, накинутое поверх платья и черного покрова, тянуло к земле. чуть ссутулив плечи, я стояла посреди помещения, окруженная теми, ради которых я готовлюсь совершить… Нет, не глупость, скорее самопожертвование.
Мой будущий супруг, облаченный в синее, расшитое уже золотом одеяние, сидел, опираясь на подушки. Он внимательно, пристально вглядывался в лица присутствующих. Карие глаза перебегали с одного человека на другого, цепко задерживаясь на деталях. Обтрепанные по подолу накидки служек, тусклое, старинное серебро украшений , ожерелье Мартэ, наголовная сетка Риин, в которой рубины давно заменил более дешевый коралл. Это его будущие подданные…
И я, спокойная и собранная. Делающая, что должно, но тем, кажется, отрезающая себе дорогу назад. Почему?
Ну вот, началось. Служки, держа в руках тлеющие палочки санхайи[10], медленно и величественно двинулись вдоль стен, окуривая присутствующих приторным ароматом. Их молодые лица сосредоточены, у одного на лбу залегла глубокая морщинка, второй, считая про себя шаги, прикусил губу. В комнату вступил жрец, резко откидывая тонкую шелковую занавесь. Сейчас он ничем не напоминал морщинистого, сгорбленного старика, усохшего и просоленного морем настолько, что напоминал вяленую рыбину не первой свежести. Полдюжины слоев тяжелой синей ткани скрывали немощь, плавные движения – изможденность, а в пронзительно-черных глазах сверкал ум. Он прошел, подметая подолами вытертый каменный пол и замер между мною и кроватью. Протянул руку, и Мартэ с поклоном подала ему чашу, полную густого рубинового вина.
– Сегодня, – начал Эртэ, пригубив чашу, – мы собрались здесь, дабы связать крепкой нитью в единое целое судьбы двух людей.
Служки замерли у дверей, завершив круг и опутав помещение дымным маревом. Где-то далеко остались свидетели и слуги, свечи и серые камни замка, скрытые гобеленами. И кажется, что в тумане, разгоняемом только тусклыми лампадками, есть только я, он и Голос, все набирающий силу.
– Согласен ли ты, – он на миг запнулся на непривычном имени, – вольник Кэрдан Лэсс Ромиш, взять в супруги сию деву, принять ее наследие и владение?
Чужак кивнул, кинув на меня острый взгляд из-под полуприкрытых век: