- Если ты недовольна мною, я могу уйти. У нас есть кому позаботиться о тебе... среди тех, кто не такой, как я.
Кто не такой, как ты, подумала недовольная собою Кейт. Во всяком случае, ты в отличие от меня не скрываешь свою сущность.
- Пожалуйста, войди, - промолвила она дружелюбным тоном. - И прошу, прости мою грубость. Просто мне еще не приводилось встречать Шрамоносцев ты застала меня врасплох. Я и не знала, что Увечные могут быть столь прекрасны.
И хотя слова эти должны были только сгладить допущенную неловкость, Кейт вдруг поняла, что сказала чистейшую правду. Девушка действительно была прекрасна. Глаза ее, огромные, угольно-черные, сверкали на лице словно блестящие, радужные надкрылья жука или тельце колибри... В падавших на нее солнечных лучах она казалась драгоценным камнем. На лице Увечной играли в основном пурпурные, синие и зеленые тона, но, когда девушка повернулась к двери, чтобы закрыть ее, высокие скулы и длинный тонкий подбородок вспыхнули рубином и золотом. Радуга погасла, когда служанка вышла из солнечного луча, сразу сделавшись истинно черной - столь же чистого и глубокого цвета, как и ее глаза. Брови ее образовывало какое-то нежное, пушистое вещество, настолько легкое, что даже слабое дуновение или дыхание заставляло тонкие дуги трепетать над бездонными озерами глаз; они даже казались живыми. Внешние края бровей, там, где волосы росли гуще, девушка заплетала; косички свисали на щеки, а концы их были украшены крохотными полированными бусинками и перышками. Волосы ее жили той же собственной волшебной жизнью, что и брови. Такие же белые, они спускались на хрупкое плечо толстой косой, заправленной за пояс на талии и несколько раз - словно веревка - обмотанной вокруг нее. Трудно было не попытаться представить себе эту косу расплетенной, попробовать на глаз определить длину волос. Удивительное существо. А ее уши... подобные Кейт видела лишь у оленух и оленей, на которых охотилась в обличье Карнеи. Той же величины и формы, столь же подвижные, не знающие покоя, уши располагались по обеим сторонам лица, делая его крохотным. Нос с широкими ноздрями оканчивался острым подвижным кончиком. Столь же широкий и полногубый рот загибался в уголках вверх.
Тело девушки пряталось за свободными складками белой льняной куртки, серыми брюками, мягкими сапогами, и о форме его было нелегко судить; однако сложение ее более или менее напоминало человеческое... а еще она казалась очень тоненькой.
Со своей стороны, девушка рассматривала Кейт не менее пристальным взглядом. Зрительное знакомство затянулось, а потом Увечная, склонив голову к плечу, чуть нахмурилась и сказала:
- А ты не такая, как все остальные.
Сердце Кейт вдруг заторопилось.
- В самом деле?
Девушка улыбнулась, блеснув белейшими зубками.
- Нет. Ты...
Она пожала плечами, и уголки ее рта дрогнули - словно загадка эта чем-то забавляла ее.
- Не знаю. В тебе больше хищного. Как и во мне самой. Каким-то образом. Только не обижайся. Я не стану говорить, что ты... похожа на нас; ведь в твоем мире это - как мне известно - является преступлением и карается смертью. И все же я угадываю в тебе охотницу. Одновременно преследовательницу - и жертву.
Кейт кивнула. Хищники видят друг друга, и девушка была права. Она, Кейт, является хищником, и всякие отрицания лишь разожгут любопытство Увечной и не удовлетворят его.
- Дома я часто охотилась. В основном на оленей. Но не только на них. Теперь люди гонятся за мной, поэтому я стала преследуемой. Ты все увидела правильно.
Девушка улыбнулась, принимая комплимент и объяснение - впрочем, отчасти, - ибо нечто в ее глазах намекало Кейт: ее собеседница считает его неполным. И вежливо сказала:
- Я так и думала.
Кейт переменила тему.
- И ты стояла, слушая, возле моей двери?
- Ох. - И без того огромные глаза еще больше округлились. - Признаюсь, в некотором роде. Только я не подслушивала - просто у меня очень острый слух, а капитан велел мне отвести тебя к корабельным припасам, как только ты проснешься. Дав мне такое задание, он приставил меня к двери каюты, потому что, поднимаясь на борт, ты не имела при себе никаких вещей, и он Решил, что тебе кое-что понадобится. Одежда, туалетные принадлежности, личные вещи... выберешь из того, что у нас есть, а потом я отведу тебя туда, где можно принять душ и переодеться. Пока ты будешь обедать, я приведу в порядок твою нынешнюю одежду. На мой взгляд, она не в столь уж плохом состоянии, разве что жилет придется чуть-чуть подкрасить.
Она перевела взгляд на ноги Кейт.
- А эти сапоги...
- Не утруждай себя сапогами. Если дашь мне чуточку масла для кожи и твердого воска, думаю, я смогу привести их в нормальный вид.
Девушка кивнула.
- Ты обязательно получишь необходимое.
- Это ты убираешь здесь в каюте, так?
- Да.
- Тут чудесно. Впрочем, я хочу попросить тебя об одной вещи...
- О чем угодно.
- Я насчет простыней, алария...
- Слишком сладка для твоего носа. - По лицу девушки пробежала мгновенная улыбка.
- Да.
- И для моего тоже. Этот запах не для хищников. Он многое скрывает.
Кейт пожала плечами.
- Впрочем, лаванда мне нравится.
- И мне тоже. Пахнет чистотой и почти ничего не скрывает. Все диага... нет, ты тоже диага. - Она нахмурилась, от легкого движения затанцевали ее брови. - Словом, вся твоя порода обычно любит аларию. Но я не стану использовать ее для твоих вещей. Хватит одной лаванды.
- Спасибо.
- Тогда ты готова идти за вещами, мыться, а потом обедать?
- Почти. Но сперва назови мне свое имя.
- Пассажиры обычно зовут меня Девчушкой.
- Но это же не твое настоящее имя.
- Нет. Мое трудно произнести.
Кейт выжидала.
Девушка просвистела свое имя. Низкая нота сменилась высокой и закончилась негромким пришепетыванием.
Кейт всегда удачно воспроизводила звуки, а годы, потраченные на изучение других языков Иберы, отточили ее слух и придали гибкость языку.
- Ррру-иф?
Девушка засмеялась, и смех этот был столь же музыкальным, как и ее имя.
- Именно так. Именно. Даже Джейти не произносит его настолько точно.
- Джейти?