Жизнь — как сказка. Чем дальше, тем страшнее…
ОЧЕНЬ ДРЕВНИЙ ПРОЛОГ
Вращается Колесо Судьбы. В непознанной, необозримой бесконечности вне реальностей поворачивается огромная ось о восьми спицах. Истертый обод покрыт знаками, которых никогда никому не прочесть. Тянутся от Колеса в бесконечность тысячи тысяч выпрядаемых им нитей-жизней, что звенят, словно тончайшие, но прочные цепи. Их плетения рисуют узоры, сплетаются в клубки, затягиваются в узлы и порождают бесконечное, многомерное полотно, простирающееся в прошлом, настоящем и будущем…
Но и это не важно в сравнении с великой тайной Колеса. С велениями и желаниями Великого Вещего, обвившего Собою Ось. У Него нет имени и нет постоянного зримого облика. Каждый видит то, что хочет или может видеть. Или то, что Вещий пожелает показать.
Он — тот, кто был Началом. Он — тот, кто станет Концом. Он — Великая Память и Великое Забвение, Пожиратель Времени и Само Время. Великий Непознанный — Ось Колеса. Что есть, что было, и что будет отражается в его глазах.
Однажды Великий решил создать мир, совершенно ни на что не похожий, мир-сон. И породил Он еще одну реальность, обернулся огромным Драконом, и прикрыл свои сверкающие глаза, замечтавшись. Виделось Вещему бескрайнее небо, залитое солнцем, и белые облака, и могучие птичьи крылья, и вольные ветра. И родились из дум его Дети Неба — крылатый народ Вемпари. И были они стройны, легки и гибки, чтобы летать, и кожа у них была цвета неба. И день пролетал для них как минута, и жили они многие века. Быстро постигали беззаботные летуны те силы, что скрывает в себе всемогущая природа. И со временем превратились в могучих чародеев и кудесников, силой волшебства строивших прекрасные парящие города и храмы. Посмотрел на это Великий Вещий, и сердце его наполнилось радостью. И упала из правого ока Дракона хрустальная слеза и обернулась она Белым Камнем в руках Вождя Вемпари.
И снова замечтался Великий Вещий, увидев великое множество подземных ходов и галерей, и темные бездонные озера, окруженные сияющими кристаллами, и отраженный на жиле металла свет. И из этих его дум родились Дети Подземий — второй крылатый, но неспособный к полету народ Хир-эн-Алден. Были они бесшумны, тонки и скрытны, чтобы никогда не нарушать тишины подземелий, и зеленоватая кожа их была подобна коже змей. Никогда не были они беззаботными и легкими, как Вемпари. Разум их стремился к постоянству, как металл и кристалл, а потому изучали они всех живых существ и плотский мир вокруг себя, хотя магия тоже была не чужда им. И стали они великими учеными и хранителями всевозможных тайных знаний о мире и обо всем, в нем сущем. Но однажды, не найдя больше ничего нового, Хир-эн-Алден стали менять мир, чтобы им было чем заняться, стали создавать иных существ по своему желанию из уже живущих. И так велико было их умение, что научились они даже возвращать жизнь в уже мертвое тело, из которого призвал душу оборот Колеса. Посмотрел на это Великий Вещий, и сердце его наполнилось скорбью. И упала из левого ока Дракона слеза и обернулась она Черным Камнем в руках Лорэт Хир-эн-Алден.
По-разному воспользовались два народа дарами божества. Стал Белый Камень великим талисманом исцеления и возрождения, плодоносного цветения и установленного Круговорота Жизни. Сиял он в одном из главных храмов в Небесной Столице.
Черный же Камень искажал и преображал все, до чего касались его лучи. И обвили Хир-эн-Алден его железными пуповинами, и энергия мчалась по ним, питая своей силой города. И сиял камень, словно черное солнце, и сама жизнь падала перед ним на колени, искажаясь и извращаясь до неузнаваемости…
И возгордились Хир-эн-Алден. Решили они в гордыне своей, что известно им все в этом мире, и что, подобно творцу, могут они теперь изменить его по своему усмотрению, не задумываясь о плате — не только животных, но и землю, воду, воздух…
И увидев непотребства, чинимые Детьми Подземий, встали на их пути Дети Неба. И разгорелась война.
Много крови принесла она той и другой стороне, много горя миру. С каждым десятилетием все изощренней становилось противостояние, все более могучие силы вызывали и применяли вемпарийские чародеи и кудесники против умельцев Хир-эн-Алден. И дрожала, раскалываясь, земля, и моря выходили из берегов, и воздух норовил покинуть установленные для него пределы. Плач стоял там, где проходили чешуйчатые лапы надменных Хир-эн-Алден. И было так, что казалось, они вот-вот одержат верх… В своем стремлении истребить несогласных с их мнением воззвали к Великому, всепожирающему Ничто. И начала ткань Бытия расползаться, ставя под угрозу само существование мира.
Тогда впервые воочию явили себя Великие Духи, воплощения Стихий, порождения Вещего, и отдали себя, чтобы навсегда запечатать дыру в Ничто. Так явились миру Великие Колонны, огромные белые каменные исполины, что корнями своими проросли в самое сердце земли, а вершины скрыли высоко за облаками, так высоко, что вовек не видел ничей глаз, где они заканчиваются…
Великое Равновесие отныне поддерживало жизнь этого мира, став ключом и замком к дверям в Ничто, и девять самых сильных и умелых магов Вемпари служили ему: Хранитель Огня, носящий в себе дух пламенного дракона, повелевающий всеми огнями, земными и небесными. Хранитель Воды, повелевающий всеми водами мира, душа океанских глубин. Хранитель Земли, тяжелой и неспешной, ласковой и плодородной, а порою гневной. Хранитель Воздуха, всеслышащего и всезнающего, непокорного и переменчивого. Хранитель Жизни, бурной и неостановимой. Хранитель Смерти, той Неназываемой Владычицы, что дарит кому-то покой, кому-то возрождение, а кому-то — вечные скитания во тьме. Хранитель Духа, коему ведомы любые движения живой души и дана власть противостоять чарам силой искренней веры. Хранитель Времени, малая песчинка, скользящая по его запутанным потокам, мудрец, коему ведомо прошлое и часть будущего…
И девятый среди них — Хранитель Равновесия. Могущественный маг, чье сердце стало вместилищем Ключа, чьим рукам повиновалась незримая Арфа Стихий, чья душа стала Душой мира. Звали его Роулом Белым, ибо имел он две пары крыльев вместо одной, и крылья были белее снега.
Сошелся он в бою с Лорэт-Алден Маграйнаром, предводителем Хир-эн-Алден. И величайшим стал тот бой, и Роул вышел победителем. Разлетелся Черный Камень на тысячи осколков, рассеялся по свету, а Хир-эн-Алден навсегда были изгнаны за пределы мира
А из глубин пещер Детей Подземий вышли… люди. Слабые, робкие, беззащитные и почти ничего не знающие рабы. И Вемпари сжалились над ними, и стали учить и передавать свои знания. Шло время. И состарился Роул, пришла ему пора уйти для нового рождения. Передал он свой дар Наследнику, избранному Равновесием, и запретил передавать дальше память о создании Колонн… до тех пор, пока не родится тот, кто, перестав быть человеком, даст миру новую жизнь…
История первая.
Дитя больших планов
Глава первая,
Птенец из дворянского гнезда
В
библиотеке стояла благословенная тишина. В косых лучах утреннего солнца танцевали пылинки, на полу между заполненных книгами стеллажей тикали огромные старые часы. В кресле у высокого стрельчатого окна сидел молодой человек с объемистым гроссбухом на коленях, с разворота которого свисала почти треть исписанного цифрами листка бумаги. Рядом на столе стояли чернильница с торчащим из нее гусиным пером и баночка с песком. Молодой человек задумчиво хмурил брови и ерошил пятерней отросшие до плеч волосы, белые, как кипень. Цифры никак не сходились. То ли в расчеты где-то закралась ошибка по невнимательности, то ли управляющий действительно приворовывал, пользуясь наплевательским отношением своего князя… Хотя, признаться, волновал вовсе не тающий доход семьи, а предстоящая встреча.
Вдруг сонную тишину библиотеки разорвало громыхание двери и тяжелый, печатный шаг привычного к муштре человека. Под сводом пронесся гулкий, раздраженный голос:
— Каинар! — глава семьи, князь Сериоли собственной персоной, изволил изливать гнев на сына во всю мощь солдатских легких. — Ты снова отлыниваешь от занятий?! Снова дышишь пылью?! Отзовись немедленно, не то тебе же будет хуже!
Названный Каинаром вздохнул, нарочито вдумчиво перечитал свои записи, помахал листком, просушивая чернила, вложил его в гроссбух, захлопнув переплет намеренно громко, и только потом поднял спокойный взгляд на отца, стремительно выходившего из-за массивного стеллажа.
— Отец, я, между прочим, не бездельничаю, а счета сверяю. Твой управляющий проворовался вконец, а ты в ус не дуешь.
— Было бы чего воровать! Весь род нищает, потому что кое-кто слишком высокого о себе мнения и слишком ленив, чтобы заниматься чем угодно, кроме того, чтобы сидеть, сутками портя бумагу! Ничего толкового не сделал, а ведь тебе уже не пять и даже не пятнадцать лет! — широкие ладони тяжело бухнулись на стол. Чернильница опасливо подпрыгнула.
— Двадцать три, если быть точным, — пронзительные зеленые глаза спокойно взглянули на мясистое, уже слегка обвисшее лицо князя Сериоли. — И я глава Круга Девяти. Еще десяток лет практики — и я первый маг Назгота. Тебе мало?
— Магия? Опять ты за свою ересь?! Еще раз повторишь при мне это слово и сам выбью из тебя эту дурь, — угрожающе-низко прорычал тот, склоняясь ближе к нерадивому сыну.
Каинар встал и оказался, увы, на голову ниже отца. Хотя даже под свободной рубашкой видно было, что юноша крепок телом и сложением вовсе не похож на книжного червя. Увы, рядом с массивным и тяжелым отцом, горой литых мускулов, он казался худым.
— Лучше бы молчал, вместо того, чтобы говорить о том, в чем не смыслишь, — в голосе молодого чародея прозвенела сталь.
Договорить парень не успел — разгневанный сверх меры дерзким поведением глупого мальчишки, князь просто сгреб его за загривок, больно прихватив за волосы, и приподнял, встряхивая, как нашкодившего котенка.
— А теперь послушай ты, беловолосое чучело! Ты не сумел ничего, слышишь, ничего достичь за эти двадцать три года! Ни уважения при дворе императора, ни выгодного союза, ни даже на плацу себя толком держать не умеешь! Да лучше бы у меня дочка родилась, чем такой… сын!
В юноше закипел гнев. Шипя от боли, он щелкнул пальцами правой руки, спуская с них небольшую шаровую молнию, ударившую в державшую его волосатую лапу. Пальцы мгновенно разжались, и мужчина отступил, выругавшись сквозь зубы.
— Меня пиры при дворе старого маразматика не прельщают! У меня своя служба есть, и она меня вполне устраивает, уразумеешь ты когда-нибудь, или нет? А хочешь дочку, так надо меньше пьянствовать, чтоб мать тебя к себе в постель пускала.
Надо сказать, что отпрыску Сайреса дин Айгур Сериоли подобные скандалы за последние пять лет изрядно поднадоели, ибо начались с того самого дня, как умер старый Рамос дин Вайнард, прежний Хранитель Равновесия. Сегодняшний был еще так, не скандалом — скандальчиком…
— Да как ты смеешь, щенок! — рявкнул глава семейства, аж слюна брызнула с бороды. — Сидит на моей шее, еще что-то мне указывает!.. Сначала добейся чего-нибудь путного в жизни, а потом учи других, молокосос!
Каинар молча подхватил со спинки кресла кафтан, набросил его на плечи и спокойно ответил:
— Хорошо. Раз ты так хочешь, сидеть на твоей шее я больше не буду. Я не нуждаюсь ни в твоих деньгах, ни в твоей «опеке», ни в твоем замке.
Он чопорно поклонился отцу и ровным шагом вышел из библиотеки.
— Каинар! Стой! Куда?! Вернись немедленно, обормот белобрысый!
— Подальше от тебя, — бросил тот через плечо, ускоряя шаг.
Внутренне закипая и стараясь сдерживать ругательства в сторону отца даже мысленно — этак запросто можно проклясть и даже не заметить — Каинар поднялся в свою комнату в малой западной башне замка и плюхнулся на постель. Хорошее настроение напрочь улетучилось, на душе скребли кошки. С одной стороны, терпеть отношение отца-самодура к себе было уже вовсе невозможно, с другой… Бросать привычную жизнь и мать было страшновато, но раз уж высказался сгоряча, придется исполнять… Иначе в глазах отца он упадет окончательно.
В конце концов, кто я? Опора мира… Но что-то пока этого не очень чувствуется. А что я могу? Двигать горы щелчком пальца, ха. Как же. Круг считает меня несмышленышем. Отец — бездарем, мать… мать. Значит, я должен и тем и другим доказать, что я чего-то стою. Вот лет через пять посмотрим, стоит ли возвращаться сюда. А так хоть поживу, как сам хочу.
Он встал, влез в шкаф, вытащив пару седельных сумок, принялся собирать туда какую-то одежду, стараясь выбирать что попроще. Где-то сзади, у самой дальней стенки обнаружился довольно увесистый кошель с деньгами — личные сбережения. Каинар, разумеется, прихватил и его. Последний раз оглядев комнату, он забрал кое-какие личные безделушки вроде пары недоделанных артефактов и вышел.
Он быстро сбежал по винтовой лестнице, закинул сумки на плечо и поспешил по коридорам и переходам в сторону конюшни. Попадавшиеся на пути слуги не останавливали его — ну, мало ли, куда спешит молодой господин, его дело. Тем паче, с таким званием, как у него. Замок жил своей обычной жизнью, даже не заметив ссоры. Еще бы, вспышки хозяйского гнева давно уже не пугали челядь — поорет-поорет, да и успокоится.
Войдя под прохладные каменные своды конюшни, Каинар немного поостыл. Фыркали и переступали ногами кони, конюхи занимались привычным делом. Стоял терпкий лошадиный дух и запах сена.
Юноша прошел в дальнее стойло, к своей любимице — гнедой кобылке по кличке Ягодка. Та хозяина узнала, потянулась к рукам, выпрашивая лакомство. Каинар улыбнулся, выудил из кармана морковку, скормил лошадке.