— А вы уверены, что их пять? — химер поболтал кружкой с остатками молока, потом все-таки выпил залпом.
— По крайней мере, видел пятерых, — отозвался дракон
В конце концов, они решили покуда заняться более насущными делами. То есть, это Каинар занялся делами, а дракон снова обернулся собакой, развеяв морок, и воодушевленно бегал за «хозяином» этаким хвостиком.
Каинар наведывался то в один, то в другой угол замка, словно собрался приглядеть зорким хозяйским оком сразу за всем — и за тем, все ли нужное есть у раненых, и за тем, готов ли к бою гарнизон замка и подновляют ли старые стены, и прочее, прочее. Люди уж и позабыть успели, когда последний раз прежний хозяин учинял подобную проверку, да и учинял ли вообще. На самом же деле Каинара больше интересовал подробный план замка, а еще больше — многочисленные бреши в его обороне. Придя вместе с собакой в очередной уголок крепости, он изводил людей подробными расспросами, хмыкал и удалялся, бурча себе под нос какие-то формулы. Наткнувшись в один прекрасный момент на Рингена Фархана, Каинар не отпустил и его, а потребовал, как было обещано, подробного отчета. Который, увы, не порадовал — денег оставалось не так уж много, и как раз приближался срок сбора очередной имперской подати. Прошлогодний урожай подходил к концу, а новых посевов из-за тварей не было. Чуть ли не пол Мелфьёрна из-за них, окаянных, вымерло. А слухи ползут быстро, наверняка и торговцы в этом году предпочтут свернуть в другую сторону… Гарнизон был прежде раза в полтора больше, да многие из-за пьянства прежнего князя и постоянного безденежья разбежались… Замок нуждается в ремонте, а кое-где, и в полной перестройке. Крестьянам платить положенную десятину нечем.
Каинар помрачнел и задумался еще крепче.
Желание молодого господина отправиться в деревню по каким-то надобностям было встречено бурей негодования, и стражники попросту отказались открывать ворота. Он хмыкнул "Вот как" и поднялся на стену… чтобы перемахнуть через парапет наружу. Рванувшие следом за ним вояки успели увидеть лишь конец прыжка — химер перед самой землей чуть замедлил падение и мягко опустился на ноги. Одно слово — маг. Встряхнувшись, он зашагал по улицам прямо на главную площадь деревеньки, туда, где все еще лежал под солнцем до странности быстро высыхающий труп твари.
Каинар брезгливо поморщился при виде резко пахнущей стерви, но все же подошел поближе и наклонился рассмотреть. Детеныш… Если это детеныш, значит, остальные твари будут крупнее и при помощи когтей их уже не завалишь, тут действительно нужна магия… Но первым делом — замок. Подумав, он достал из сумки на поясе пару скляночек. В одну, подцепив когтем, набрал спекшейся черной крови, в другую сковырнул несколько чешуек, потом подумал, и выломал один клык из пасти, отправив его в ту же сумку. После чего вытер руки лопухом, небрежным взмахом кисти сотворил небольшой очаг Огня, подпалил труп и отправился обратно в замок, надеясь, что у стражи достанет ума открыть ворота, и по дороге раздумывая, сможет ли он достать все нужные травы.
Добротно оплетать всю крепость защитными чарами нет времени, силы тратить тоже не с руки, придется довольствоваться предметным колдовством… Хильден побери, где взять жидкое серебро?.. Придется еще и на реагенты тратиться, чтоб его!
Серебра в жидком виде, само собой, не нашлось. Зато у кухарки, по счастью, обнаружились почти все нужные травы, кроме серебрянки головчатой (для обычных хозяек — сорняк сорняком), и достаточно ненужной посуды. Впрочем, за недостающим растеньицем Каинар отрядил пару деревенских мальчишек, дав им в охранники Айфира. Подростки, все еще не пришедшие в себя от испуга, поначалу артачились и отказывались. Пришлось показательно наложить на них "самые сильные защитные чары" и расписать множество достоинств черного волкодава, а уж потом выпроводить за травкой.
Сам же Каинар, велев под страхом смерти его не беспокоить, уединился в одной из заброшенных комнат с горой бумаги, кистей, туши, собранных ингредиентов и собственных мыслей. Времени, по уверениям обитателей замка у него оставалось дня два, и нужно было успеть.
Спустя час или полтора, дверь приоткрыла черная лапа, и в комнату просунулась морда Айфира с пучком травы в зубах. Дети не пожалели — для верности напихали полную пасть — вдруг собачка половину сжует по дороге?… Дракон прошествовал до стола и с кашлем вывалил на пол искомое растение:
— Тьфу, какая пакость! — заявил Айфир, — Чтоб я еще раз!..
— А я еще раз и не прошу, пока и этого хватит… — пробубнил химер, не оборачиваясь, и одной рукой энергично орудуя пестиком в ступке — растирал в пыль высушенные травки — а второй то и дело поводя над посудиной. — И даже с избытком.
— Уже радует… — фыркнул Айфир и, забравшись под стол, лег на ноги химера, с шумом и рыком вздохнув.
Тот вздохнул ответным эхом: в самом деле, ну что за привычка постоянно заваливаться на ноги? Выдравшись из-под тяжелой туши, Каинар нагнулся и принялся собирать с пола измусоленную слюнявой пастью травку, стараясь не помять раньше времени серебристые толстые стебли.
— Что такое "мальчик в теле дракона"? — внезапно спросил он.
— Кхм… наверное, мальчик, которого съел дракон. Целиком. — задумчиво отозвался из-под стола Айфир.
— Ой, тьфу ты! Я хотел сказать наоборот — дракон в теле мальчика… Совсем замотался с людьми, — Каинар вздохнул и принялся сцеживать в небольшую глиняную чашку серебристый млечный сок с мясистых стеблей. Чего нечисть всяческая особенно боится, так это серебрянки головчатой. Грех не воспользоваться.
— Тогда наоборот… — еще более задумчиво ответил Айфир, — Только… мальчик должен быть большим, а дракон… очень маленьким!
— Просто… в бытность мою… несмышленым зверенком около двух лет назад я имел честь познакомиться с Яносом Одроном, Вождем Вемпари. И он… предрек мое будущее.
— О, старший Одрон? Знаем, знаем такого… И он предрек появление "дракона в теле мальчика"?
— Да. Сказал, что я непременно должен буду его найти. Вот я и спрашиваю, что это может означать, — сок серебрянки отправился в ступку, чтобы смешаться там с травяной трухой.
— Хм… — прогудел Айфир, высунувшись из-под стола. — Может, он имел ввиду полукровку? Или заколдованного дракона? Хотя, заколдованного — вряд ли, мы бы знали…
— А бывают полукровки? — отставив ступку в сторону, химер взялся за бумагу, кисть и тушь, начал что-то вычерчивать и подписывать, время от времени задумчиво замирая. В тонких линиях можно было узнать руны, причудливо заплетенные в вязь.
— Бывают. Когда драконы в человечьем обличии вступают в связь с человеческими женщинами… — протянул дракон, потерев лапой морду, — Но не понимаю я такого… сомнительное удовольствия…
— Он еще сказал, что этот мальчик станет первым, старшим. Каким первым?.. Честно говоря, плохо понимаю.
— Первым… не знаю. Может быть, наследником, может быть, жертвой… Мне-то откуда знать?
— Ладно, — отмахнулся химер, — потом. Сейчас наговорю на эту бурду, что положено, и пойдем замок обрабатывать.
Он уселся на табурет, держа в руках ступку, в которой перекатывалась пахучая серебристо-зеленая каша, и зашептал в нее слова защитного наговора, быстро-быстро и монотонно, держа строго определенную вибрацию. Через четверть часа, когда наговор отзвучал положенных девять раз, химер поднялся.
— Если я над этим умру — считайте меня хильден! — изрек он, и двинулся к двери.
— А если нет, — подскочил Айфир, потрусив за химером, — Будем считать… кхм… зловредным кусакой!
— Ну, почему кусакой, понятно, а почему зловредным?
— Как почему? Зловредных правителей лучше запоминают, чем добрых и тихих!
— Да что вы все заладили, правитель, правитель… — возмутился Каинар. — Мне вообще по должности светская власть не положена!
— Поживем — увидим, — хитро прищурился дракон, протиснувшись вперед и, вывалив язык и честно изображая собаку, побежал вперед.
Провозились они до вечера. Вернее сказать, это Каинар провозился, а дракон бегал следом и, как самая настоящая собака, совал нос во все углы. В самом деле, только с виду кажется, что это легко — прогуляться по всему замку, не забыв даже самый маленький и занюханный его закоулочек, и нанести, бормоча соответствующие наговоры, вязь защитных рун. Притихшие люди не высовывались, и только наблюдали за действом, творимым их хозяином, уважение к которому с каждым часом все возрастало, а странности внешности отступали в тень. Они уже и не боялись его светящихся золотом глаз.
Поздним вечером, уже в темноте, при свечах, Каинар, едва переставляя ноги, доплелся до столовой и рухнул в свое кресло. С отвращением посмотрев на блюда на столе, ограничился булочкой с молоком и поплелся к себе, совершенно вымотавшийся и злой. И впервые возблагодарил всех богов, что есть на свете такое явление, как слуги, а то он свалился бы на так и не разобранную постель. Он сумел раздеться и забраться под одеяло, но вот, что было потом, не помнил, благополучно уснув головой на загривке нагло забравшегося к нему под бок Айфира.
…Поутру предстояло приступить к самому главному, но, вот незадача — еще с ночи зарядил такой ливень, что высовывать нос наружу не хотелось совершенно. Посему Каинар остался дома и с самого утра обосновался в библиотеке, намереваясь хорошенько покопаться в книгах. Знакомых, должно быть, с детства?.. Химер не знал. И знать не хотел. Радовал горячий пунш в кубке на столе, немаленький кусок сладкого пирога на тарелке рядом — и откуда кухарка успела прознать, что он любит сладкое? — огонь в камине и толстенький фолиант с любопытными новеллами. Ну да, и, как всегда, пес на ногах, да снующий по углам домовой дух, очень удивившийся тому, что новый хозяин налил ему молока в плошку и позвал угощаться — это что, всегда теперь так будет?.. Поразмыслив, дух решил, что всегда — хозяин-то не человек…
Приятное уединение Каинара прервал Ринген. Химер долго слушал, как человек петляет по обширному залу меж стеллажей, потом все-таки отложил книгу, встал и вышел из своего уютного уголка у камина.
— Что случилось, Ринген?
— Там в холле ждет… посыльный от императорского наместника. По поводу замка.
— Что, так неймется заграбастать ничейное имение себе? — коротко рассмеялся химер. — Хильден с два, не выйдет!
Пес лениво посмотрел снизу вверх на хозяина и зевнул во всю пасть, показывая, что он вставать с уютного коврика совсем даже не собирается и пусть хозяин разбирается с надоедливыми людьми сам. Каинар наклонился, потрепал собаку по загривку, потом подхватил со спинки кресла кафтан из простой темной шерсти и, набросив его на плечи, с непреклонно-серьезным видом отправился встречать незваного и нежеланного гостя.
Гость скандалил. Мало того, что по дороге в эту дыру холодный противный дождь промочил его до нитки, мало того, что глухомань несусветная, какими-то тварями загаженная, так еще местные смерды ерепенятся! Они, видишь ли, в господский дом пустить не могут, покуда хозяину не доложат! Тонкий человек, похожий в своем дорогом, но изрядно промоченном костюме на взъерошенного крикливого петуха, расхаживал взад и вперед по холлу и орал почем зря на челядь и охрану.
— Какой тут вообще к хильден хозяин?.. Бред, сдох ваш хозяин! Здесь что, вообще все допились до белой горячки?! — ворчал имперский гонец, меряя шагами зал.
— Дык, — разводили руками челядинцы, — то прежний хозяин сдох. А новый и не пьет вовсе, вину молоко предпочитает…
— Да какой новый?! — вскинулся гость, — Кого вы тут отыскали, если не было наследников у Сайреса?! Совсем что ли с ума посходили?!
— Как же не было, — улыбались стражники, — когда сын у него есть родной, Каинар. Что ж он, без батиного участия на свет появился?..
— Разве он не пропал без вести? — недоверчиво отозвался чиновник.