Хлынувший в горло теплый воздух вызвал жестокий приступ кашля. Полумертвому химеру оставалось только пережидать, надеясь, что легкие останутся целы. Под конец, совершенно выбившись из сил, он глубже зарылся в мех и провалился в тяжелое подобие сна.
Глава шестая
Детеныш-звереныш
…Я
кинулся на поиски, едва только из пасти Юдара отзвучала последняя нота жуткого низкого воя, так напугавшего нечисть в логове Мобиуса. Честное слово, если бы не жена, я, наверное, сорвался бы в полет, забыв одеться.
Нужно было спешить на восток, спешить изо всех сил, пока не случилось ничего непоправимого. Всадник на хорошей лошади добрался бы до Горной Короны за месяц-полтора по трактам. Мне же предстояло успеть добраться туда и найти Каинара, самое большее, за несколько дней. Смутное ощущение тревоги подсказывало, что дольше он один на свободе не проживет.
Помогли Арки, да славится вовеки тот, кто первым подал идею их построить! В долине я оказался за несколько часов, но вот как искать, где? На что ориентироваться? Тот человек по имени Каинар, которого я знал, умер полтора года назад на алтаре, а тот, кто выжил, оставался Хранителем, но человеком уже не был, и я не знал, как выглядит его разум, чтобы дотянуться. День или полтора я потратил на то, чтобы прочесать долину, то и дело окликая пропавшего Хранителя по имени, но не обнаружил ничего. Так искать — все одно, что иголку выискивать в стоге сена, разбирая его по соломинке. В месяц не уложусь. А время уходило, драгоценное время. Уставший, голодный и злой, я плюхнулся на ствол какого-то дерева. И тут меня осенило: если я не могу найти Каинара, то, возможно, Юдар сможет? Элементали чуют Равновесие везде и всегда, в каком бы теле оно не хранилось…
— Юдар! — позвал я.
Огромная, дымчато-полупрозрачная драконья морда с вьющимися по ветру усами тотчас возникла передо мной из воздуха, слетели откуда-то сверху ветряные кольца длинного тела. Великий Дух вопросительно уставился на меня.
— Ищи Ключ! — почти выкрикнул я, стараясь сдержать отчего-то разыгравшиеся нервы. Наверное, ждать просто уже не было сил…
А Змей фыркнул, поднялся выше, описал надо мной пару кругов и помчался куда-то на север. Мне ничего не оставалось, как только взлететь и отправиться следом.
Юдар искал быстро, но даже ему требовалось время… лишь к утру четвертого дня он спиралью закрутился вокруг какой-то елки и истошно заорал чьим-то голосом. Около дерева снег был перепахан множеством лап, а почти под самыми ветвями валялся волчий труп, от которого врассыпную бросились любители падали. Юдар всем своим видом давал понять, что Каинар был здесь. Ежась от холода, я обошел ель, но, увы — все следы были затоптаны. Разве что… С одной стороны сохранилась половина отпечатка странной двупалой широкой лапы с глубокими следами от загнутых звериных когтей. Сердце екнуло. Я нервно перевел дыхание и пошел следом за сорвавшимся с места Юдаром. Судя по всему, моя цель была уже близко…
Когда глазам открылся вход в пещеру, сердце уже скакало как бешеное, норовя проломить ребра. Дыхания не хватало, в ушах гудело, а ноги будто приросли к земле. Но я одернул себя и, осторожно отодвинув край шкуры, заглянул внутрь. А там…
На обложенном камнями лежбище из шкур в свете неясно мерцавшего костерка лежала огромная кошка с роскошным длинным хвостом и, обнимая лапами, грела собой какое-то существо, чуть ли не с головой накрытое мехами. Шершавый язык старательно и размеренно вылизывал лежащему часть лица и покрытый тонкой пленочкой недавно наросшей кожи рог.
Я вздрогнул. Мысленно я был готов к чему угодно — что вместо человека на меня кинется десятирукое, десятиногое, десятиглазое чудище с тремя ртами, что вылезет нечто вроде зомби, что… да что угодно! Но, ведь, это же Каинар, что бы не… или нет?
Я шагнул в пещеру.
Кошка удивилась — морда ее повернулась ко мне, а глаза мгновенно прищурились. Зверь не ожидал, что его покой нарушат так нагло в его же собственном логовище. Тяжелые губы дернулись, приподнимаясь и обнажая клыки, уши прижались к голове.
Я сделал полшага вперед, показав пустые ладони:
— Я не враг… Я пришел помочь ему…
Глупо. Это ведь всего лишь зверь, и я мог бы запросто отогнать его. Тогда почему я с ним разговариваю? Это было странное животное. Она слушала, уши приподнялись, да и глаза какие-то не те. Не могут быть у зверя такие глаза. Слишком разумные. Казалось, еще немного — и они станут человеческими. Право, ну ведь не Каинар же обустраивал эту пещеру? Медленно и плавно, не делая резких движений, я подошел к лежбищу и, опустившись на колени, потянул в сторону край шкуры. Сердце билось уже чуть ли не в горле, руки дрожали. Для меня во всей пещере царил лишь звук его натужного хриплого, через силу выталкиваемого дыхания.
То, что я увидел, было, пожалуй, даже хуже, чем если бы он превратился в чудовище. Жертва пыточных застенок и то, наверное, выглядела бы лучше. Это был он, я узнал его — но, Великий Вещий, что с ним стало!.. Перекошенное от рубцов лицо, худое, грязное, запущенное, серое… да и весь он, с ног до головы выглядел не лучше. А эти рога… Но он был живым. Живым, я чувствовал жар его тела… и только тут до меня дошло, что он, ко всему, еще и болен.
— Каинар… — еле выдавил я из себя, не решаясь протянуть руку.
Он дернул ухом, раздалось рычание. С трудом открывшись, на меня глянули два слезящихся, ничего не понимающих лихорадочно блестящих желтых глаза. И, увы, человеческого разума в них не было.
— Каинар! — я почувствовал, как что-то жжет мои глаза, и все внезапно поплыло и помутнело. Он зарычал громче, закашлялся, сворачиваясь в клубок. Кошка тут же принялась жалеючи вылизывать ему ухо. А он все смотрел на меня пустым взглядом… Лишь через несколько минут, в мутном янтаре разгорелось узнавание.
— Равен-эрхе… Пришел…
Я скорее угадал, нежели понял эти слова.
— Прости меня, — кое-как придушенно выдавил я. — Прости, что так поздно…
Кошка, не сводившая с меня настороженных глаз, спрятала клыки, но удивленно вытянула шею и попыталась лапой отодвинуть от меня Каинара. "Не тронь моего котенка!" — померещилось вдруг мне. Вот только я уже не обращал на нее внимания — прямо вместе со шкурой приподнял его, подхватив под спину, и накрыл нас троих маленьким порталом. Нужно было его согреть, вымыть и уложить. И уж точно, не здесь. Я не я буду, если не поставлю его на ноги.
Инайя-эрхан была женщиной несуетливой и обстоятельной. Будучи супругой властного мужа, она сама во многом была не такой уж и слабой. Во всяком случае, мужу по уху съездить могла, не задумываясь, если считала, что он в чем-то не прав. Вся ее полноватая фигура прямо-таки излучала спокойствие и доброту, а серебряно-серые волосы и крылья вовсе не были седыми. Она слыла одной из лучших жен и хозяек, каких видел вемпарийский род, а о ее умении загадывать загадки просто-напросто ходили легенды.
Сейчас, однако, госпожа Каарис была несколько недовольна. Она молча наблюдала, как двое молодых вемпари уносят в кладовую одну за другой десятки объемистых плотно запечатанных и особым образом обработанных фляг. В которых, как известно было хозяйке дома, плескалась кровь. Она с самого начала была недовольна затеянной мужчинами авантюрой. И Равену при разговорах наедине порядочно доставалось за сумасбродство — раз уж она не могла себе позволить дать по уху молодому Вождю. Однако, сделанного не воротишь — Равен несколько дней назад отправился на поиски проснувшейся химеры, и до сих пор от него не было ни слуху, ни духу… Она знала, что муж отправился далеко на восток, поэтому волновалась не слишком сильно
Однако, с самого утра ее снедало беспокойство. За все шесть тысяч лет жизни с Равеном она каким-то образом научилась отчетливо чувствовать, если он вот-вот вернется. Поэтому она велела молодцам хорошенько протопить баню, потом спровадила их и села на крыльце перебирать травы. День был ясный, морозец кусался не сильнее, чем на высоте полета вемпари, посему женщина ограничилась теплой шерстяной туникой и подбитой мехом накидкой. Чистый снег приятно холодил босые трехпалые ступни, травки тихонько шуршали в пальцах…
Негромкий хлопок отвлек ее от прерванного занятия, она подняла глаза и в первый миг обмерла.
Неподалеку от крыльца прямо в снегу на коленях стоял ее муж, держа на руках что-то, завернутое в звериные шкуры. Виднелась только грязная лохматая голова с короткими рожками, безвольно упавшая на плечо Равена. Рядом бестолково металась ошарашенная самка ирсана. А сам Равен беззастенчиво плакал.
Инайя всплеснула руками и крыльями, бросила корзинки с травами и в два длинных летящих прыжка, как молодая, оказалась подле супруга, тревожно заглядывая то ему в лицо, то в лицо того, кого он держал на руках. При виде того, во что превратился Каинар, она глухо охнула и, не жалеючи, отвесила мужу подзатыльник крылом.
— Довели ребенка, изверги! Ни стыда у вас, ни совести!..
— Но, Инайя…
— И слушать не хочу! Живо неси в дом.
Разумеется, Равену ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Инайя молча двинулась следом, со вздохом подметив, что химереныш, окончательно доведенный холодом и ознобом, пытается свернуться в клубок прямо на руках у крылатого. А получается только слабое дергание. Между вемпари крутилась кошка, совершенно не понимающая, что вокруг нее творится. Она то и дело мешала Равену идти, поднимаясь на задние лапы, или наоборот старалась «помочь» — в общем, отвязаться от нее было ну никак невозможно.
— Ты зачем ее приволок?
— Она Каинара не отдавала…
Женщина в ответ только фыркнула. И внимательно посмотрела на кошку.
В доме, когда, наконец, химереныша сумели вытащить из шкур, полился новый поток ворчания. И немудрено: он изо всех сил вцепился лапами в ледяной, промерзший насквозь, меч. Стоит ли удивляться, что, несмотря на меха, он дрожал от холода? Меч кое-как вынули из намертво сжатых пальцев, а он в ответ только слабо зарычал. Рык обернулся приступом кашля.
Он лежал среди шкур на полу в гостиной перед жарко пылающим огнем камина. Весь сжался в комок и затравленно озирался больными глазами по сторонам. Черные блестящие когти на руках то и дело выползали и снова втягивались, уши дергались, силясь расслышать опасность. Кошку Равен бесцеремонно отогнал — не до нее сейчас — и она теперь бегала и хрипло низко мяукала за спинами вемпари, присевших рядом с испуганным химеренышем. В руки он даваться не собирался, но ведь нужно же было его как-то отмыть… Со вздохом Инайя отправилась за снотворной настойкой.
На кухне она достала из шкафчика небольшой пузырек темного стекла, подумала и накапала вместо положенных пяти восемь или девять капель в кружку с водой. Вернувшись, вручила ее мужу. Однако, тут, видимо, в разорванной памяти Каинара что-то встало на место, щелкнуло и собралось воедино несколькими обрывочными картинами. Насильно влитая дрянь из кружки, чьи-то лица, руки, голоса… Боль. Едва только Равен придвинулся к нему ближе и вознамерился приподнять, чтобы напоить его, химереныш сдавленно рявкнул, рванулся прочь и по-кошачьи ударил выпущенными когтями по руке, державшей кружку.
Инайя тихо ахнула, Равен, разумеется, кружку выронил и отступил назад, зажимая глубоко оцарапанную руку, а сам Каинар вдруг умолк, вжался в шкуры и весь стал каким-то виноватым, даже уши опустились. Инайя вздохнула, глядя на него, и пошла за тряпкой и метлой — собирать осколки. Он ждал удара, ждал наказания. Хорошо хоть, хотя бы смутно понимал, что натворил что-то не то…
Равен отправился перевязать руку, Инайя же молча орудовала тряпкой, стараясь не приближаться к запуганному зверенышу — не дай боги, кинется. Вернулся ее муж не просто так, а с плотно обмотанной чем-то флягой. Судя по улыбке, он что-то задумал. Остановившись в нескольких шагах от химереныша, он откупорил флягу и на вытянутых руках показал ее.
— Каинар, это кровь. Ты хочешь пить?
Звереныш разлепил один мутный глаз и дернул ухом. Звуки были липкие, тягучие. А краски болезненно резали глаза, кроме разве что самых тусклых. Страх на миг заставил когти выскользнуть из пальцев, но слабость не давала шевелиться. На инстинктивный рывок ушли почти все силы, и пить хотелось до одури. А это огромное сизо-синее нечто, судя по запаху, держало в руках целое сокровище. Сладкое, жидкое, благословенно-алое сокровище, даже само того не осознавая!
Химереныш слабо требовательно заворчал.