Затем, когда я открыл глаза, я знал, что я умер.
Но эта смерть не была смертью из моих кошмаров, с черным небытием повсюду.
Вместо этого я чувствовал далекий запах огня, чувствовал под собой грубую землю, свое тело и руки с обеих его сторон.
Я не чувствовал боли.
Я ничего не чувствовал.
Меня охватила почти утешительная чернота.
Это был ад?
Если так, это — просто ничто по сравнению с ужасами прошлой ночи.
Было спокойно, тихо.
Я аккуратно подвинул и руку и удивился, когда она коснулась соломы.
Я заставил себя сесть и поразился, что у меня все еще есть тело, и что оно вообще не постадало.
Я огляделся и понял, что не был в небытие.
Слева от меня была стена темной лачуги в грубых перекладинах.
Когда я щурился, я мог видеть небо между трещинами.
Я где-то был, но где?
Мои руки ощупали мою грудь.
Я вспомнил звук выстрела, вспомнил, как мое тело ударилось о землю, как его пинали ботинками и били палками.
Вспомнил радостные выкрики, то, как остановилось мое сердце. А потом все стало тихо.
Я умер.
Следовательно…
— Эй? — хрипло позвал я.
— Стефан, — произнес женский голос.
К моей спине прикоснулась чья-то ладонь.
Я понял, что был одет довольно просто: голубая рубашка из хлопка и льняные брюки. В этой одежде я не признал свою собственную.
И, хотя вещи были потрепанными, они были чистыми.
Я постарался встать, но маленькая, довольно сильная рука не дала мне этого сделать.
"У тебя была длинная ночь".
Я моргнул, и, когда мои глаза привыкли к свету,
Я понял, что голос принадлежал Эмили.
— Ты жива, — в удивлении сказал я.
Она засмеялась низким ленивым хихиканьем.
"Мне следовало сказать это тебе.
Как ты себя чувствуешь?" спросила она, поднося жестяную кружку с водой к моим губам.
Я пил и чувствовал, как жидкость охлаждает мое горло.
Я никогда не пробовал ничего такого чисто, такого вкусного.
Я коснулся шеи в том месте, где Кэтрин укусила меня.
Укуса не было.
Я спешно стянул с себя рубашку, оторвав при этом несколько пуговиц.
Кожа на груди была гладкой, ни следа от выстрела.
"Пей", — сказала Эмили и склонилась надо мной как мать над своим ребенком.
— Дэймон? — грубо спросил я.
"Он снаружи", — Эмили указала подбородком на дверь.
Я проследил за ее взглядом, и увидел на улице темную фигуру, сидящую у кромки воды.
"Он исцелился, как и ты".
"Но как…"
"Обрати внимание на кольцо", — Эмили постучала по моей руке.
На моем безымянном пальце сверкал лазурит, ограненный в серебро.
"Это — для защиты.
Кэтрин заставила меня их сделать той ночью, когда она выбрала вас".
"Выбрала нас", — повторил я, касаясь кольцом места, где раньше был укус.
"Выбрала вас, чтоб вы были как она.
— Ты почти вампир, Стефан.
"Ты обращаешься", — сказала Эмили таким голосом, словно диагностировала терминальную стадию болезни.
Я кивнул, как будто я понял, о чем говорила Эмили, хотя, возможно, она говорила на другом языке.
Обращаюсь?
— Кто меня нашел? — я начал с вопроса, который интересовал меньше всего.
— Я.
Вас с братом застрелили и тут же убежали.
Дома горели.
Люди гибли.
Не только вампиры".
Эмили, с лицом полным скорби, покачала головой.
"Они затащили всех вампиров в церковь и сожгли их там.
"Включая ее", — сказала Эмили непробиваемым голосом.
— Она сделала меня вампиром? — спросил я, трогая шею.
— Да.
— Но по правилам окончания превращения, ты должен выпить человеческой крови.
— Это выбор, который тебе придется совершить.
Кэтрин несла смерть и разрушения, но ее жертвы всегда имели право выбора.
— Она убила Розалин.
Я понял это так же ясно, как и то, что Дэймон любил Кэтрин.
Как будто поднялась завеса, обнажив пропасть и темноту.
"Да, это была она", — сказала Эмили с непроницаемым лицом.
— Но ничего нельзя поделать с тем, что случилось.
— Если ты выберешь, ты можешь питаться человеческой кровью и завершить превращение, или позволить себе…
— Умереть?
Эмили кивнула.
Я не хотел питаться человеческой кровью.
Я не хотел, чтобы по моим жилам текла кровь Кэтрин.
Все, чего я хотел: вернуться на несколько месяцев назад и никогда не слышать имя Кэтрин Пирс.
Агония охватила мое сердце, когда я понял, что потерял.
Но был человек, который потерял еще больше.
Как будто прочитав мои мысли,
Эмили помогла мне встать на ноги.
Она была маленькой, но сильной.
Я встал и неуверенно вышел на улицу.
— Брат! — позвал я.
Дэймон повернулся, его глаза блестели.
В воде отражалось восходящее солнце, сквозь деревья валил далекий дым.
Но вокруг нас было так тихо и спокойно, словно мы вернусь назад во времени до событий этой ужасной ночи.
Дэймон не ответил.
И даже прежде чем я осознал, что я делаю,
я подошел к краю воды.
Не потрудившись снять свою одежду, я нырнул.
Я поднялся, чтобы вдохнуть воздуха. Мои воспоминания все еще оставались мрачными и мутными.
Дэймон смотрел на меня сверху вниз от кромки воды.
— Церковь сгорела.
— Кэтрин была внутри, — тихо сказал он.
— Да, — я не чувствовал удовлетворения или печали.
Я чувствовал только глубокое, глубокое горе.
Свое, Дэймона. Я чувствовал глубокую-глубокую скорбь.
Я скорбил о себе, о Дэймоне, о Розалин, обо всех, кого поймали и уничтожили.
Отец был прав.
Были демоны, которые ходят по земле, и если ты не будешь сражаться с ними, ты станешь одним из них.
— Ты знаешь, кто мы? — горько спросил Дэймон.
Мы закрыли глаза, и я немедленно понял, что не хочу жить как Кэтрин.
Я не хотел видеть солнечный свет только с помощью кольца на пальце.
Я не хотел всегда смотреть пристальным взглядом на человеческую шею, как бы обдумывая последующую трапезу.
Я не хотел жить вечно.
Я нырнул и открыл глаза.
В пруду было темно и прохладно, как в лачуге.
Если это смерть, то она не так плоха.
Было спокойно.
Тихо.
Не было ни страсти, ни опасности.
Я всплыл и стряхнул волосы с моего лица, чужие одежды свисали с моих промокших конечностей.
Хотя знал свою судьбу, я чувствовал себя необычайно живым.
— Тогда я умру.
Деймон кивнул, глаза выражали скуку и безразличие.
"Без Кэтрин мне не жить".
Я вылез из воды и обнял брата.
Он был теплым, живым.
Дэймон слегка приобнял меня, а затем снова обхватил колени, и устремил свой взгляд вдаль.
"Я хочу, чтобы все кончилось", — сказал Дэймон и зашагал прочь.
Я смотрел ему вслед, вспоминая время, когда мне было восемь или девять, а мой отец уходил на охоту.
Это было сразу после маминой смерти, и в то время, как Деймон погрузился в школьные выходки азартные игры и скачки на лошади, я сблизился с отцом.
Однажды, чтобы подбодрить меня, отец взял меня в лес на охоту.
Мы целый час выслеживали оленя.
Мы с отцом все глубже погружались в лес, следя за каждым шагом животного.
Наконец мы увидели оленя. Он ел ягоды прямо с куста.
"Стреляй", — пробормотал отец, направляя на него винтовку.
Я дрожал, не спускал глаз с оленя и потянулся к курку.
Но в тот момент, когда я спустил курок, на поле выбежал олененок.
Олень побежал прочь, а пуля попала малышу в живот.
Его ноги пошатнулись, и он упал за землю.
Я хотел помочь ему, но отец схватил меня за плечо.
— Животные знают, когда время умирать.
Оставь его одного", — сказал отец и увез меня прочь.
Я плакал и не мог успокоиться.
Теперь, наблюдая за Дэймоном, я понял.
Теперь было его время умереть.
— Прощай, брат, — прошептал я.