Я повернулся спиной к имению и пошел, а затем побежал в город по грунтовой дороге.
Каким-то образом, я чувствовал, что мои ноги практически не касались земли.
Я бежал все быстрее и быстрее, но мое дыхание оставалось прежним.
Я чувствовал, что я мог бежать так вечно, и я хотел этого, потому что каждый шаг уводил меня дальше и дальше от ужасов, свидетелем которых я стал.
Я пытался не думать, пытался заблокировать воспоминания из моего разума.
Вместо этого я сконцентрировался на легких касаниях земли в тот момент, когда переставлял ноги.
Я заметил, что даже в темноте, я мог видеть, как туман мерцал на нескольких листьях, которые все еще цеплялись за деревья.
Я мог слышать дыхание белок и кроликов, когда они бежали через лес.
Я чувствовал запах железа повсюду.
Грунтовая дорога сменилась булыжником, когда я вошел город.
Казалось, что дорога до города заняла мгновение, хотя обычно мне требовалось не меньше часа, чтобы преодолеть такое расстояние.
Я замедлил шаги.
Я переводил взгляд справа налево.
Городская площадь выглядела как-то иначе.
Насекомые копошились в грязи между булыжниками.
Краска начала шелушиться на стенах особняка Локвудов, хотя он был построен всего несколько лет назад.
Во всем был упадок и плохое состояние.
Особенно выделялся запах вербены.
Он был повсюду.
Но вместо того непримечательного приятного запаха, он был всепоглощающий и заставил меня чувствовать головокружение и тошноту.
Единственное, что ему противостояло — едкий запах железа.
Я глубоко вздохнул, неожиданно осознавая, что единственное средство против вербены — именно этот аромат.
Каждый слой моего тела кричал, что я должен был найти источник этого запаха.
Я посмотрел жадно вокруг, глаза быстро сканировали салун на улице и рынок в конце проулка.
Ничего.
Я понюхал воздух снова, и понял, что запах — славный, ужасный, убийственный запах — стал ближе.
Я обернулся и глубоко вдохнул, когда увидел, как Элис, довольно молодая барменша из кабака, идет по улице.
Она мурлыкала себе под нос и качалась из стороны в сторону, скорее всего потому, что она работала всю ночь и наверняка пила виски.
Ее волосы были красным пламенем в противоположность бледной коже.
От нее пахло тепло и сладко, смесь железа, лесного дыма и табака.
Она была лекарством.
Я прокрался в тени деревьев, которые окружали улицу.
Я был потрясен тем, какие громкие звуки она издавала.
Ее напевание, ее дыхание, каждый неровный шаг, отозвавшийся в моем ухе,
и я не мог не задаться вопросом, почему она не будит всех в городе.
Наконец, она прошла мимо, на расстоянии вытянутой руки.
Я протянул руку, схватил ее за бедра.
Она вздохнула.
— Элис, — сказал я, мой голос гулко отозвался эхом в моих ушах.
— Это Стефан.
— Стефан Сальваторе? — сказала она, ее замешательство быстро обернулось страхом.
Она задрожала.
— Нн…но ты же мертв.
Я чувствовал запах виски, видел ее бледную шею с голубыми венами под кожей и практически потерял голову.
Но я не коснулся ее своими зубами.
Еще нет.
Я наслаждался, чувствуя ее в своих объятиях, сладким облегчением, что она проведет последние минуты в моих руках, утоляя мою ненасытную жажду.
— Тшшш, — пробормотал я.
— Все будет в порядке.
Я позволил губам коснуться ее белой кожи, восхищаясь, насколько она была приятной и ароматной.
Предвкушение было острым.
Затем, когда я больше не мог вынести, я скривил губы и вонзил зубы в ее шею.
Ее кровь потекла через мои зубы, десны, разливаясь по телу, принося тепло, и силу, и жизнь.
Я жадно пил, остановившись только тогда, когда Элис начала ослабевать в моих рукахи и ее сердцебиение замедлилось до глухих ударов.
Я вытер губы и посмотрел на ее тело, восхищаясь своей работой: две четкие дырочки на шее, всего по несколько сантиметров в диаметре.
Она еще не умерла, но я знал, вскоре это произойдет.
Я перекинул Элис через плечо, едва ощущая ее вес и бросился обратно в карьер.