— Ты не умеешь носить такую одежду. Впрочем, это заметно лишь княжескому глазу. Мне сообщили, ты сделал подношения нашим храмам. Разумно. Вечером я пришлю тебе женщину, чтобы ты смог возрадовать Мамуха Солнцерожденного.
— Князь, я вызвал Веда с княжичем и слугами. Послал Сура с лошадьми, пусть встретит.
Амараванта пристально посмотрел на Кондрахина: считает ли он, что опасность миновала или же задумал очередной хитроумный план.
— Сегодня, я думаю, опасности нет. Наши враги не предполагают, что князь и княжич спокойно будут спать в собственном дворце. А вот завтра ночью могут и напасть. Но завтра мы чего-нибудь придумаем.
Вскоре вернулся из лесного схрона княжич, и его приезд вызвал всеобщий восторг дворни. Ведмедь безмятежно растянулся на своей лежанке, но Юрий не дал ему возможности впасть в привычную сонную дремоту.
— Ведмедь, нам ночью предстоит одно испытание. Ты как, женщину на ложе ублажить способен?
— А зачем? — лениво поинтересовался ведун.
— Я сделал подношения в здешних храмах. Но Мамуху, сыну Асвата, прародителю людей, требуются не деньги и не драгоценности. Мамуху Светлому, Повелителю Быков, угодно соединение мужчины и женщины. Женщин нам пришлет князь. Как с ними принято здесь соединяться, они объяснят сами. Я уже посмотрел в книгах у князя…
— Ты что, не знаешь без книг, как это делается? — засмеялся Ведмедь.
Юрию пришлось признаться, что такой изощренности соития, какую практиковали здесь, в своем родном мире он не знал.
— Дело в том, что я не могу быть с женщиной. Развитие астральных способностей подавляет мужские способности. А обряд совершить надо, иначе на княжьем суде я окажусь ненадежным свидетелем.
Ведмедь уставился на него вопросительным взором, недоумевая:
— Какое отношение имеют твои слова на суде к способности ублажить бабу? Что-то я тебя совсем не понимаю.
Пришлось долго объяснять, что жрецам, присутствующим на суде, очень важно знать, что Юр не пренебрегает принятыми здесь ритуалами. Мнение жрецов, зачастую происходящих из княжеских родов, способно повлиять на князей. И Ведмедю, как спутнику Юрия, придется завтра перед рассветом отправиться в храм Асвата, бога Солнца, и встречать там восход на вершине ступенчатой пирамиды.
— Серебро и стеклянную посуду Асвату, деньги Удре и трем его сыновьям, самоцветы и золото Кумберу я поднес и от твоего имени. А вот утренний обряд, как и ночной, тебе придется исполнить полностью.
— Надо, так исполним, — проворчал Ведмедь, впадая в обычную сонливость.
После торжественного обеда, посвященного возвращению княжича, уже Ведмедя ждал обряд омовения. Ведуна облачили в новый расписной халат, заставили надеть сандалии. Вымытый и наряженный ведун вызвал у рыжеволосого отрока бурное ликование. А князь тем временем, стоя на балконе, тихонько беседовал с Кондрахиным.
— Князья дали согласие, завтра за три сотни дрит до заката начнется суд. Зрящие не могут не узнать, подобные суды — событие нечастое. Соберутся монахи ближних монастырей. Ты произвел своими пожертвованиями хорошее впечатление, но тебя обязательно спросят, кто ты такой. Допросят и Веда. Выдумка про Союз Рыжих слабовата, но придется придерживаться ее. Кстати: неподалеку расположился табор романов. Большой табор. Поговори завтра с их вожаком. Большие таборы водят умные люди. Кто знает, может и у них встречается княжий дар. Романы хорошее обращение ценят. Только потом предупреди их о княжьем суде. Пусть сами решают, как им жить дальше.
Чего-то князь явно не договорил. Не захотел. Показал Юрию свою коллекцию оружия, спросил, владеет ли тот мечом. Подобрал в оружейной для него подходящий клинок. Затем перед обедающими мужчинами пели и танцевали девушки. Обед, он же ужин, не закончился и с заходом солнца. Васанту отослали спать, причем Кондрахин уловил, что отвели княжича не в его комнаты, а в комнаты охраны. И почивать он лег рядом с Мегхамом.
А в пиршественной зале Юру и Веду торжественно представили миниатюрную большеглазую носатую Ишвами и высокую, стройную, в самом соку Одхару. Девушки должны были помочь гостям совершить этой ночью ритуалы почитания Мамуха Начального. Сонно-ленивый Ведмедь с неожиданным проворством ухватил за руку Ишвами. Естественно, землянину осталась Одхару. Высокая, с Юрия ростом, мощная девушка не вызывала у него никаких желаний. Не помогали ни просвечивающая ткань ее одеяния, ни жар прильнувшего к его боку гибкого тела.
Однако Юрий улыбался девушке, что-то рассказывал. Остальные, сидящие за столом, вскоре перестали обращать на них внимание. В положенное время Кондрахина и Одхару отвели в приготовленную для них комнату. Здесь, кроме обычного ложа, стояли кресла разной высоты, скамейки причудливой формы. Рядом с ложем возвышалась огромная лоханка, наполовину заполненная водой. В воде плавали лепестки роз. На маленьком столике горела черная свеча в виде вздыбленного фаллоса.
Едва за ними закрыли дверь, Юрий прикрыл всю комнату мыслезащитой, и, используя внезапность, погрузил мгновенно женщину в глубокий гипнотический транс. Ему предстояла нелегкая работа — внушать женщине, что он совершает с ней все полагающиеся действия, при этом пропуская через мыслезащиту лишь ее любовные фантазии. Да, пожалуй, легче было сойтись в поединке с бойцом Прежних.
Ведь к тому же, кроме проверки его мыслей, его наверняка и просто слушали. Стены и двери дворцовых помещений не позволяли разобрать слов, но стоны и крики из соседней комнаты доносились вполне отчетливо. Неизвестно, что именно там делал Ведмедь, но кричала Ишвами достаточно громко и натурально.
Наутро, оставив сладко спящую поклонницу Мамуха Всадника, Юрий затемно выбрался во двор. Совершенно голый Ведмедь обливался водой под одобрительными взорами миниатюрной Ишвами. Девушка задорно поздоровалась с Юрием и принялась прилежно вытирать мокрое тело ведуна красным полотенцем с вышитым изображением колоссального фаллоса.
К счастью, на церемонию утренней встречи восхода она с ними не пошла. Сидя на верхней площадке ступенчатой пирамиды, друзья безмолвно обменивались мыслями. Ведмедь, в отличие от Юрия, трудился этой ночью в полную силу. Он не прикрывал своих мыслей, так что все обладатели княжьего дара знали, что он думает о девушке и каким именно способом он ее пользует в данный момент.
Юрий же вынужден был полагаться на эротические фантазии своей напарницы, подстраиваясь под ее мысли и передавая их сквозь мыслезащиту. Он также добивался от нее разрядки, используя различные способы, описанные в местных книгах. Стонала и вскрикивала Одхара вполне натурально. Настолько натурально, что Юрий даже подумал, что обычный способ соития безнадежно устарел.
Взошло солнце, они спустились с пирамиды. За малую мзду им вывели коня, которого они украсили сами. Цветные ленты, вплетенные в гриву серебряные монеты. Обвели коня вокруг пирамиды. И пошли назад, обсуждая сегодняшние дела.
— Послушай, Ведмедь, смотался бы ты в тот подземный бункер. Прихвати пару автоматов и патроны. Боюсь, они нам пригодятся.
— Повоевать хочется? Напрасно ты это планируешь. Оружие в руках, знаешь ли, стреляет и тогда, когда не ждешь. Не пойду, Юрий, и тебе не советую. Смотрят за нами, понимаешь? Выйдешь ты с автоматом — против тебя пулемет выставят. Пока мы без оружия, нам ничто серьезно не угрожает. Что, ты не сможешь справиться с одиночным бойцом, будь он с обычным оружием?
— Знаешь, здесь в горах есть монастыри Вудры. В них готовят изрядных бойцов. Сур оттуда, понимаешь? Он говорит, есть еще Солдаты Вудры, как они себя называют. Эти, если что, рубят своих врагов в любом месте — хоть в княжьем дворце, хоть в храме. Кто может поручиться, что среди них никто не обладает княжьим даром?
Ведун только хмыкнул в ответ. В общем, пришлось Юрию согласиться. Он не мог пренебречь советом князя и отправился к романам. Ведун же должен был подумать, как обеспечить безопасность княжича, убрав его из дворца еще до приезда соседей-князей.
На южной дороге было многолюдно. То и дело попадались навстречу повозки с мешками зерна. К южным границам княжества везли доски, пахнущие смолой и скипидаром бочки, тщательно охраняемые тюки с мехами. Верхом Юрий потратил на дорогу едва ли больше часа.
Табор расположился на околице придорожного поселения. Группами бродили женщины романов, приставая ко всем встречным с предложением угадать судьбу. Мужчины романов, в неизменных кожаных безрукавках, стояли между домами по двое, по трое. Юрий небрежно склонил голову к ближайшей такой группе и спросил, как найти их вожака.
— Тебе для чего надо? — незлобиво, но как-то неуважительно спросил роман постарше.
— Большой разговор есть.
Романы переглянулись. И сразу в их мыслях всплыла Айохель, к ней они собрались, было, направить Юрия. Айохель эта, говорливая и безудержно-напористая, считалась в таборе первой мастерицей по заморачиванию не очень желанных гостей.
— Айохель мне без надобности, — предупредил Юрий, едва роман собрался открыть рот.
— Пойдем, провожу, — с неохотой сказал старший роман и пошел вперед.
Кондрахин пустил лошадь вслед за ним, прекрасно понимая, что в этот момент оставшиеся за спиной романы с одобрением озирают лошадь из княжеской конюшни и ее сбрую. В лесу, спрятанные среди деревьев, стояли повозки табора. Горели костры, бегали голые детишки, варили похлебку старые женщины. Возле одной из повозок роман окликнул:
— Храван! К тебе, — и пошел назад, окинув на прощанье внимательным взглядом лошадь Кондрахина.
Вожак Храван оказался совершенно лысым, крепким мужчиной лет сорока с небольшим. Склонный к полноте, с глазами навыкате, подвижный, он приветствовал землянина так, как будто увидал родного брата после длительной разлуки. Юрий представился и прервал его буйное гостеприимство всего одной фразой:
— Княжим даром владеешь? Тогда поговорим без слов.
Храван сразу увял и сделал вид, что не понимает, о чем речь.
— Какой княжий дар, о чем ты говоришь, Юр! Мы люди бедные, у нас ничего, кроме повозок нет.
Но мысли свои он скрывал хорошо, не так, как большинство местных жителей. Закрылся так, как сумеет не всякий князь.
Юрий не настаивал:
— Дело твое. Только лишних ушей нам не надо.
Он обвел вокруг рукой, показывая на царившую вокруг суету.
— Э, — махнул рукой Храван, — это мои. Бабы, дети. Какие уши? Говори, что хочешь.