— Разумеется. Хотя я в такую возможность не верю. И все же попробуем. Мне нечего утаивать от Вас, надеюсь, и Вы ответите взаимностью. Прежде всего: кто Вы?
"Последняя надежда Творцов", — чуть не ляпнул Юрий и тут же устыдился неуместности шуток.
— Я не скрывал этого от вашего человека.
Прежний согласно кивнул.
— Да, он доложил мне, что встретился с представителем другой цивилизации. Но я в это, простите, не верю. Наши автоматические службы слежения ни на секунду не прерывают своей работы. Вы просто не могли незамеченным проникнуть на Амату.
— Послушайте, уважаемый, — резко сказал Юрий, поняв, что надо немедленно брать инициативу в свои руки, — на вашей вере или неверии мы далеко не уедем. По-моему, лучше заняться обсуждением практических вопросов. Я знаю, что именно могу получить от вас. Смогу ли, в свою очередь, помочь вам — решайте сами. А для начала мне нужна информация о вас — по какой причине, и при каких обстоятельствах вы оказались на Амату.
Довольно долго Прежний молча обдумывал предложение Кондрахина. Наконец он начал рассказывать, и его неторопливое, монотонное повествование заняло более часа. Речь Прежнего изобиловала словами, непереводимыми на амату, и Юрий придавал им произвольное значение, исходя из контекста. Так, титул или звание своего собеседника он переводил как "генерал", а двух его заместителей мысленно называл "полковниками". То же касалось таких специальных терминов как космический корабль, десант, укрепрайон и множества других, которые, вероятно, на языке Прежних имели несколько иное значение.
Родная планета пришельцев называлась Тэйжи. Более ста лет назад ученые Тэйжи уже предвидели угрозу существования своей родины. Что это за угроза, из рассказа Прежнего Кондрахин не понял. По крайней мере, речь не шла о каких-либо внутренних конфликтах. Напрашивалось предположение о неведомой силе, уничтожающей миры, но Кондрахин запретил себе делать поспешные выводы.
Как бы то ни было, тэйжийцы не нашли способа себя защитить и спешно готовили невиданную доселе операцию — срочное переселение целой планеты. Они не были новичками в космосе. Звездная система Тэйжи, включавшая еще четыре планеты, была давно ими колонизирована. Но кто мог убедительно сказать, что в грядущей катастрофе уцелеет сама Звезда? К тому же освоенные ближайшие планеты могли поддерживать жизнь переселенцев лишь благодаря техническим изощрениям. Во избежание паники среди населения все подготовительные работы производились в тайне. Нет, конечно, сам факт постройки гигантского космического флота тайной оставаться не мог, но сведения о его предназначении были вымышленными.
Одновременно в направлении звездных систем, теоретически достижимых для тейжийского флота, были направлены беспилотные корабли-разведчики. Ближайшей, пригодной для жизни планетой, оказалась Амату. Правда, она была уже населена разумными существами, но у жителей обреченной Тэйжи просто не оставалось выхода. Впрочем, и остальные, более удаленные миры, пока не сбрасывались со счетов. Вот почему, как только космический десант в составе восьми тысяч астронавтов достигли Амату, и были заложены опорные базы для переселения, основная часть десанта — более пяти тысяч человек — устремились дальше, в неизведанные просторы Космоса.
Перед оставшимися на Амату десантниками встала архисложная задача: в неопределенно короткие сроки подготовить плацдарм для высадки первой группы переселенцев. Если бы речь сводилась к захвату территории, особых проблем не возникло бы. Во-первых, пустовали или почти пустовали обширные территории, вполне пригодные для проживания. Во-вторых, туземцы не смогли бы оказать высокоразвитой цивилизации Тэйжи сколько бы значимого сопротивления.
Но они были разумны — и жители Амату, и посланцы Тэйжи. Более того, анализ ДНК аборигенов показал их полную идентичность тейжийским наследственным признаком. Это обстоятельство очень сильно озадачивало, поскольку в исторических хрониках Тэйжи никогда не упоминалось о переселении части населения с родной планеты. Как и когда представители человеческой расы могли оказаться на Амату, до сих пор для них оставалось загадкой.
А время стремительно неслось к катастрофе, точную дату которой никто не знал. С родины ежедневно поступали тысячи запросов: о численности и сравнительной плотности местного населения, о сельскохозяйственных культурах и климатических зонах, о запасах природных ископаемых и т. д. и т. п. И все эти сведения были жизненно необходимы. Подробные отчеты немедленно, в режиме реального времени, отправлялись на Тэйжи с помощью направленного астрального луча — так сказал бы Кондрахин, сами же тейджийцы использовали иную терминологию.
Через четыре года связь прервалась — сначала на несколько дней, а потом окончательно. Разразилось ли давно ожидаемое крушение мира, или возникли неразрешимые технические проблемы — кто мог ответить? Руководство Базы в лице командира и двух старших помощников, насколько это было возможным, создавало и поддерживало иллюзию целенаправленной работы. Иначе — сумасшествие, гибель. Возможно, это был величайший, по крайней мере, в смысле продолжительности, обман: в память электронной машины заложили сведения обо всех колонистах, обстоятельствах жизни их и их родственников. Каждый из десантников регулярно получал "сообщения с родины": тот-то женился, тот-то родился, тот-то, к сожалению, умер. Нерегулярность и скупость связи объясняли жесточайшим энергетическим кризисом, разразившимся на Тэйжи в связи с предстоящим переселением.
Слушая "генерала", Кондрахин усомнился: возможно ли водить за нос немалое количество взрослых, умных, великолепно подготовленных людей столь долгое время? Но, в конце концов, махнул рукой. Чужой монастырь — чужой устав.
Семь десятилетий — немалый срок даже для тейжийцев, живущих в среднем около ста лет. А ведь в полет в свое время отправились не нежные отроки, а солидные ученые. Женщин, к слову сказать, среди них было ничтожно мало. И колония вымирала. Чем дальше, тем стремительней. Юрий был ошеломлен, услышав, что из двух с лишним тысяч первопоселенцев к сегодняшнему дню на Амату находилось всего 272 человека. И почти все они родились уже здесь.
С губ Юрия уже готов был сорваться вопрос: ну, что же вы, ребята, как вы это себе позволили? Ведь местный люд генетически идентичен с вами, так почему же вы вымирали? Но, словно упреждая Кондрахина, тейжиец сам коснулся этой темы.
— Мы прекрасно понимаем последствия близкородственных браков, и не раз обсуждали в узком кругу возможность частичной ассимиляции с местным населением. Но… Это означало бы гибель нашей цивилизации. А, может быть, и не только нашей, но и Амату. Я не стану сейчас останавливаться на подробностях, да Вы и сами поймете. Для каждого этапа развития существуют свои запрещенные знания.
— Но ведь вы, так или иначе, контактируете с местными, — жестко произнес Кондрахин. — И даже активно вмешиваетесь в их дела. Например, кое-кого отправляете на тот свет.
Он в упор взглянул на потупившего взор "генерала". Тот несколько раз вскидывал голову, даже шевелил губами, прежде чем ответил, вопреки ожиданиям землянина, достаточно резко.
— А что бы делали Вы? Конкретно Вы? — для убедительности он ткнул пальцем в направлении Юрия. — Мы вынужденно пребываем здесь. Непрошенные гости. Но, пребывая в гостях, невозможно не попасться на глаза хозяевам. Нам некуда деться. Даже, если бы оставалась — у посвященных — надежда вернуться на родину, это осталось бы неосуществимой мечтой. У нас нет ни единого космического корабля — в дальний поиск должны были пойти, и пошли все космолеты.
— Это я понимаю, — перебил его Юрий. — Вы — заложники обстоятельств и всё такое прочее. Непонятно другое: как вы опустились до местных разборок. Да не как заинтересованная сторона, а в качестве исполнителей — наёмных убийц?
— Вы что, настолько слепы, что не увидели различия между мной и человеком, который Вас сюда привёл?
Последующая речь "генерала" и ошеломила Кондрахина, и почти всё расставила по своим местам. Оказалось, что колонисты, видя, что контактов с аборигенами Амату всё равно не избежать, задумали создать своеобразную прослойку между собой и местным населением. По сути — новую расу. С этой целью они договорились с заинтересованной стороной — служительницами Дивеи — в искусственном зачатии и получении на воспитание младенцев. Генетических родителей доставленных на базу детей колонисты не знали, да и не интересовались такими подробностями. Зато образование давали ничуть не хуже, чем собственным немногочисленным отпрыскам.
Да, свои и приемные дети росли вместе, но неосязаемая черта между ними — со стороны тейжийцев — не могла быть пересечена. Причиной тому была воспитательная политика, утверждавшая, что цивилизованный человек (читай: истинный тейжиец) никогда не опустится до уровня дикаря. Можно симпатизировать чужаку, даже рисковать ради него своей жизнью, но при этом неизменно требовалось соблюдать дистанцию. Этому способствовали некоторые анатомические особенности. Например, форма носа — обычная во всех вариантах у аборигенов Амату и лишенная переносицы у пришельцев. В общем-то, незначительная деталь, куда меньшая, чем различия между представителями земных рас.
Подросшие воспитанники, ничем внешне не отличаясь от коренных жителей, использовались для связи с внешним миром, а также для выполнения некоторых щекотливых поручений, противоречащих моральным установкам тейжийцев. За всё надо платить. Облавы в лесах, покушение на князя Амаравату, разрушение его дворца — эти акции, по заказу служительниц Дивеи, осуществлялись руками воспитанников.
— Конечно, нам это претит, — сказал "генерал", — но что делать? Мы — на грани вымирания, даже не можем себя сами обеспечивать всем необходимым. Да еще непрерывное разграбление наших складов, сооруженных в разных районах планеты еще семьдесят восемь лет назад в расчете на обеспечение безопасности будущих переселенцев. Современное оружие в руках дикаря — не игрушка, а дьявольское искушение.
Дослушав до этого момента, Кондрахин внезапно спросил:
— Какую роль во всём этом играют сенары?
— Кто такие сенары?
Ни в голосе, ни во взгляде, ни в мыслях шейжийца не было и намека на неискренность. И, поскольку землянин ничего не ответил, спросил сам:
— Так Вы можете помочь нам?
Кондрахин с Ведмедем в общих чертах уже прикидывали возможные варианты, хотя, в конечном итоге, решать предстояло не им, а Ареопагу. Но появилась совершенно новая информация.
— Меня интересует судьба основной части экспедиции, улетевшей с Амату дальше.
— Меня тоже, — лицо "генерала" сразу постарело. — С учетом скорости звездолетов, их бортовые часы отсчитали примерно пятнадцать или двадцать лет. Если они, конечно, живы. Первые три года мы поддерживали с ними связь, которая день ото дня ухудшалась. Мы-то посылали и продолжаем посылать им сигналы через внепространственный передатчик, они же отвечали нам обычными радиоволнами. Вы же понимаете, что внепространственная связь непосредственно из космоса невозможна…
"Еще как понимаю! — мысленно воскликнул Юрий. — Ваши физики смогли-таки обнаружить, соединить и усилить ваше собственное астральное излучение, присущее всему живому, а тем более мыслящему. Для жителей Тэйжи такая операция незаметна — они не только не пользуются, даже не подозревают о существовании у каждого из них сверхчувственных способностей. Зато вот сигналы связи отбирают на какое-то время астральную энергию у всех жителей Амату. И у тех, кому она без надобности, и у тех, кому она жизненно необходима. Вот тебе и "дни без князя"! Элементарное расписание сеансов внепространственной связи: столько-то часов с планетой, столько-то минут — с кораблями экспедиции. Или наоборот — разницы нет".
Весь следующий день Кондрахин провел на базе Прежних. С позволения "генерала" ему были доступны для осмотра любые помещения. Единственно, о чем просил начальник шейжийцев, это молчать о гибели их родной планеты. По крайней мере, до тех пор, как станут ясными возможности выхода из нынешнего положения. Своему напарнику Юрий отправил короткое мысленное сообщение: "Работаю".
Аю Амаравата скончался незаметно, во время обычного утреннего размышления на веранде, когда вокруг не было ни души. Печальный факт в силу этого обстоятельства обнаружился спустя долгих два часа, когда пришли слуги, чтобы позвать князя к столу. Издали могло показаться, что Амаравата просто уснул, уронив голову на грудь. Лицо его было спокойным, но каким-то сморщенным, постаревшим, словно с того момента, когда его видели последний раз, минула не одна быстротечная ночь, а многие, нелегкие годы. Как водится, поднялся переполох, отыскали врача — не для помощи князю, естественно, а для установления истинной причины смерти, поскольку в естественный характер ухода в иной мир Амараваты, молодого еще человека, никто не верил.
Лекарь тщательнейшим образом обследовал перенесенное в дом тело, но так и не обнаружил намеков на насилие или проявлений действия известных ядов. Тем не менее, ввиду аналогичной скоропостижной смерти супруги князя, подозрения не только не исчезли, но, напротив, усилились до полной уверенности в изощренном убийстве.
Не остался в стороне и Ведмедь, посещавший Амаравату по утрам. В соответствие со своим неопределенным положением при дворе, а считался он чем-то вроде княжеского порученца и гувернера при княжиче одновременно, он не лез на первые роли, не пробивался сквозь толпу к недвижному телу. Да и не было в том потребности. Ведмедь лишь удостоверился, что Амаравата завершил свой жизненный путь без посторонней помощи. И хоть главная загадка оставалась — откуда князь знал, что он обречен, и почему с некоторых пор прекратил сопротивляться судьбе, он отступился от ее выяснения, чувствуя, что пока ему это не по зубам.
Именно его придворные избрали на роль глашатая, вестника смерти, обязанного известить о печальном событии одного единственного человека — княжича. Ведмедь предугадывал такой поворот еще издавна, когда понял, что спасти Амаравату ни он, ни Кондрахин не в силах. Посему в покои к юному Аю Васанте он вошел без приличествующей скорби на бородатом лице и, увидав, что отрок проснулся, просто сказал:
— Здравствуй, князь.
Мальчик был серьезен и сосредоточен, хотя, в этом Ведмедь мог поклясться, никто до него не сообщал Аю Васанте известия о кончине отца. Возможно, напряженность последних недель просто не позволила Ведмедю присмотреться к переменам, происходящим с княжичем. А, может, эти перемены свершились внезапно. Во всяком случае, нынешним печальным утром перед ведуном предстал вовсе не тот испуганный ребенок, каким был Аю Васанта при их первой встрече. Или даже когда он, Ведмедь и два охранника скрывались в лесу под защитой охранных заклятий. Аю Васанта словно бы в одночасье вырос, вместе с княжеским титулом прибавив себе еще и десять лет возраста. Конечно, смерть самых близких людей, вынужденное позорное бегство из разрушенного неведомыми, а потому недосягаемыми для мести врагами, заставит повзрослеть кого угодно. Но всё же, всё же…
Осторожно Ведмедь, помогая юному князю одеться, попробовал погрузиться в астральный мир мальчика. Странно, но ему это не удалось. И ментальное поле было блокировано. Причем так надежно, что ведун не нашел в защите мельчайшей щели. Да, он многому успел научить отрока, но только не этому. Ведмедь не был уверен даже, что сам способен установить такую защиту. Неужели одно только жизненное потрясение способно произвести столь чудодейственную метаморфозу? Нет, в чудеса Ведмедь, как раз, не верил. Чудес не бывает.
Уже к полудню Ити оказался наводнен пришлым людом. Ведмедь даже поразился такой оперативности, словно подданные князя Аю Амараваты только и ждали кончины своего властелина. В быстром распространении известия о смерти князя ничего необычного не было: в конце концов, не только князья, но и многие монахи в достаточной степени владеют княжьим даром. Но ведь надо и умудриться добраться до Ити, а при здешних дорогах, вернее, при их фактическом отсутствии, это путь не близкий.
Ведмедь практически неотлучно находился при Аю Васанте. Это лишало его возможности заняться в полной мере своими делами, но, с другой стороны, позволило увидать всех значимых персон, явившихся лично засвидетельствовать юному князю свое соболезнование, а заодно и поздравить его с восшествием на престол. Большинство пришло не с пустыми руками, хотя дары особо богатыми назвать было трудно. Среди разношерстной толпы Ведмедь неожиданно обнаружил двоих знакомцев — расхитителей Маграна и Бинду. В дар Аю Васанте они преподнесли два прекрасно сохранившихся кувшина старинной работы, наподобие тех, что в свое время доставил покойному князю Кондрахин. Ведуну удалось переброситься с расхитителями парой фраз. Оказывается, внезапная смерть Корзинщика, скупавшего у них имущество Прежних, чуть не поставила их в тупик: что делать дальше? Бинду вовремя вспомнил, какое имущество отыскивал Юр для князя, и решил воспользоваться такой же возможностью. Так что кувшины друзья несли для Амараваты, а не для его сына. И не в качестве дара, а как товар, имеющий цену. Но судьба распорядилась иначе и, друзья, посовещавшись, решили расстаться с драгоценными находками, рассчитывая на дальнейшее сотрудничество с Аю Васантой.
Но значительно больше расхитителей внимание ведуна привлекли пятеро мужчин, явившихся порознь, но, по неуловимым признакам, составлявших единую команду. Были они разного возраста и разного социального статуса, насколько позволительно судить об этом по одеждам. Самым странным, что и привлекло внимание Ведмедя, оказалась отношение к этим посетителям служительниц Дивеи, составлявших самую действенную и неусыпную охрану Аю Васанты. Они этих визитеров словно и не заметили. При их маниакальной подозрительности, усиленной конфликтом с Кондрахиным, такое снисходительное невнимание к незнакомым людям Ведмедя насторожило. Могло оказаться, что на самом деле никакие это не чужаки, а давние и хорошие знакомые, которым служительницы Дивем безоговорочно доверяли. Но это было совсем уж нелепое предположение: ведьмы, как Ведмедь называл про себя служительниц Дивеи, не доверяли вообще никому. Не доверяли и самому Ведмедю, не ими приставленному к княжичу, и терпели его лишь в силу необходимости и отсутствии прямой угрозы.
Сенары?.. На таинственных властителей Амату эти мужчины походили менее всего. Во-первых, Ведмедь давно уж определил их существование по мощнейшим, хоть и нерегулярным всплескам астрала. Эта же пятерка из толпы не выделялась ничем. Можно было без труда читать их настоящее, прошлое и будущее. Вон тот, с посеребренной годами бородой, простой, хоть и не бедствующий земледелец. Тот, в высоких сапогах, ваятель. И прочие: купец, пасечник, знахарь.
Во-вторых — и в главных, эти люди не прятали своих мыслей. Ни блокировкой, ни наслоением, ни каким другим ведомым Ведмедю способом, а таковых знал он немало. Видимо, просто нечего было прятать. И ведун готов был махнуть рукой на людей, привлекших его внимание. Что ж, бывает. Приехали вполне независимые люди в Ити, каждый по своему делу, а тут вот такое… Пришли, засвидетельствовали.