— О любви, я говорю о любви. Раз проклятье снято, а ты больше ничего не должна фоморам, может прольешь немного божественной милости, исключительно по своей специальности.
— О! — поняла она. — Ты хочешь встретить мужчину своей мечты? Ведь ты через столько прошла. Пережила боль, предательство и потерю блеска волос. Конечно же, любовь была бы достойной наградой. Обрести счастье с любимым, что может быть прекрасней?
— Да-да, — закивала я.
— Маленькая наивная смертная, — просюсюкала богиня, — верит в то, что любовь можно сотворить божественным вмешательством. Как мило! Наверное, ты уверена, что у тебя есть вторая половинка, которая предназначена только тебе?
Веселость спала с меня в одно мгновение.
— В смысле?
— Любовь невозможно создать магией, все это знают.
— Тогда из-за чего вся эта канитель? — помрачнела я. — Артефакты, наложницы, Визири? Откуда взялся гарем из тоскующих наложниц? Визири отчего с ума сходят? А Незримый путь? А? Я это не выдумала!
— Эти смертные, — закатила она глаза. — Визирей сводила с ума не любовь, а вожделение, навязчивые идеи и сны. Страсть так легко спутать с любовью! Особенно если ты злобное хладнокровное чудовище или глупенькая неокрепшая умом дурочка.
— Это она обо мне? — влезла в разговор Клавдия. — Мне почти двадцать один. Я давно взрослая и очень даже разумная.
— Погодь, подруга. То есть, все наложницы Визиря сидят во дворце ни за что? И свод из окаменелых девушек ничего не значит?
— О, свод! Жуткая мерзость. Полное отсутствие гармонии. Будто Визири туда девушек наспех лепили. Что? Это наказание за идиотизм и предательство своей богини!
— А что происходит с теми, кто все-таки отрабатывает контракт? — продолжала допытываться я. — Они же получают возможность встретить своего возлюбленного. Или очередная ложь?
— Встречаю-встречают. Кого-нибудь они точно встречают. И все проигрывается по нотам известного этюда. Много гормонов, страсти, еще раз страсти, снова страсти, ревности и дальше по обстоятельствам, либо двое понимают, что кроме плотских утех их ничего не связывает, и следом наступает душещипательные страдания, либо кончается чьей-то смертью.
Меня как будто под дых ударили.
— Это единственные варианты?
— Иногда появляются дети. Иногда любовники и любовницы. Та страсть которую дает артефакт — худшая из возможных. Все-таки я была очень зла на правителя фоморов. У такой страсти практически нет шансов перерасти во что-то иное. Ох, наивная смертная, ты же уже взрослая девочка. Ты должна понимать, как создается настоящая любовь. Она может вырасти из влюбленности, из дружбы, из симпатии, из общих интересов, но для этого нужен соответствующий уход. О ней нужно заботиться, ухаживать, уделять внимание, правильно подпитывать.
Я нахмурилась. Тема с любовью меня порядком подзадолбала. А то, что ее нельзя получить магическим способом, сильно усугубляло мои шансы.
— В книгах, которые я читала, все написано не так. — Ухватилась за последнюю возможность.
— Не те книги читала, — огрызнулась богиня.
— Капец, — заключила я. — И вот такие мир и богиню я получила с встроенной магией удачи. Страшно представить, куда бы попала без нее. Уходим Клод, снова облом. Хотя нет. Секунду. Страсть вещь тоже классная. И замуж я, наверное, уже не хочу. Как насчет романа с обаятельным красавцем? Остались симпатичные одинокие парни на твоей родине?
— Анна, как ты можешь? — вновь засуетилась Клавдия.
— Легко, просто и прогрессивно. Легкий роман еще никому жизнь не испортил, в отличие от той самой любви. Из-за нее империи рушились! Люди гибли! Войн сколько было!
— Любовь преодолевает все невзгоды и препятствия! — скрестила руки девушка. — А что может преодолеть роман?
— Желание сброситься с крыши, например.
— Не шути такими вещами! Фло, не помогай ей. Это почти то же самое, что сутенерство!
— А? — вскинулась богиня, с трудом отрываясь от созерцания Клода. Тот, кстати, со спокойствием статуи (ха-ха), отошел в сторонку, позволяя нам нащебетаться друг с дружкой. — Нет, конечно. О чем ты? На мне два мира лежит. Лидеры, они же Творцы, не занимаются сводничеством. Эти материи для узконаправленных богов, тех что статусом пониже. Я же приняла на себя обязательства манипулировать более сложными материями.
— Но пять минут назад…
— Были пять минут назад, — холодно улыбнулась она. — Тогда и надо было просить.
— Эй, я же не за справкой пришла!
— Дробь. — Меня дернули сзади за ленту платья, оттаскивая от богини. — Приношу извинения за свою воспитанницу, — Клод поклонился в пояс. Никогда таким его не видела! Так учтиво он не вел себя даже с Атросом, а тот, между прочим, его приютил! — Она не мое творение, но я несу за нее ответственность.
— Пустое. — Бывшая покровительница любви игриво обмахнулась веером. Где взяла-то?
— Осторожно Клод, — прошипела я. — Она высокопоставленных мужиков губит одним взмахом острозаточенных ногтей.
Богиня выдала напряженный смешок.
— Смертные такие выдумщики.
Чпоньк!
К моим ногам подкатился дротик со знакомым оперением.
Ась?
Чпоньк!
Дротик номер два отскочил от металлического тела бога. Медленно, будто он брал уроки у фильма ужасов, Клод повернулся. Пока мы разговаривали, забытые сейвалы освободились от каменных оков. Посчитав стоящего спиной Клода главной угрозой, Сломанный нос его атаковал.
Пистолет Повязкоголового целился в меня (почему опять в меня?!). Именно эта предвзятость не дала сейвалу понять, почему его товарищ пятится назад. Я же видела, как глаза Сломанного носа расширились до двух блюдец, когда тот разглядел лицо Клода под сползшим капюшоном.
Клод тяжелой поступью двинулся к сейвалам. Камни под его ногами превращалась в мелкое крошево. Здоровенная труба прогнулась под ногой словно жестяная банка. Неотвратимая машина-убийца не знала препятствий.
— Что за!..
Сломанный нос утратил над собой контроль. Те слова, которые он выдал, слились во что-то нечленораздельное. Как раз, чтобы привлечь внимание коллеги.
— Сука!
И ведь опять же мне…
Дзынь! Дзынь! Дзынь!
— Рикошет! — закричала я.
Пули зазвенели одна за другой. Они дырявили одежду, но никак не вредили цельнометаллической составляющей бога. Одна из пуль отскочила в меня, проскользила по ауре из золотой магии, просвистела мимо Флорин и расщепилась на пылинки.