— Не возражаю.
— Мусор, опилки наши, очистки, ошкурки, оттески — стоят денег. Я восемнадцать лет стою, теперь сижу — раньше бегал — на этой должности и все о ней знаю, вы же понимаете. Так вот, когда я был помоложе, я осаждал последовательно всех четверых директоров нашей лавочки, и главных инженеров без счета, и предлагал им... О, вы не представляете, что я им предлагал и что находил! Дорожное строительство, цирки, зоопарки, высотное и малоэтажное строительство, парковое благоустройство, метрострой — всюду, всюду мы могли бы получать денежки за свои отходы — и нигде их не получили. Сами могли бы перерабатывать и продавать — никс нихиль!
— Почему?
— А зачем? У нас был договор с военными. Что еще надо?
— А деньги?
— А деньги государственные, и размеры премий, бонусов, окладов никак не зависят от успехов нашей фирмы «Сказка».
— Но ведь вы же сами сказали, что договор с военными прекращен...
— Во-первых, я вам этого не говорил, и на любом следствии отопрусь. Вы сами разнюхали, а где — не мое дело.
Сигорд впервые за весь визит улыбнулся.
— Ладно, сам разнюхал, я не против. Давайте и мне чайку, если можно... без молока и послабже, с кипяточком. А во-вторых?
— Во-вторых... Вы знаете, господин Сигорд, я не антисемит, у меня есть друзья среди евреев... Столько хватит, или долить?..
— Ну, это за километр видно, господин Яблонски!
— Напрасно смеетесь. Но когда я смотрю на господина Моисея Левицки, нашего главного инженера, я очень нередко думаю, что другой Моисей напрасно так скоро вывел евреев из пустыни в людные места, слишком много идиотских генов осталось внутри бедного еврейского народа! Месяц назад я к нему подходил — и что вы думаете?
— Что вы это сделали в последний раз.
— Да. Вы что, подслушивали мои мысли? Он вообще меня чуть не уволил, запердыш. Они уже, оказывается, нащупали каналы в Министерстве Обороны и в Секретариате Президента, и в скором времени надавят на нужные клавиши, вы же понимаете! И нам опять позволят вывозить мусор на другой военный полигон! А моя задача — тихо досидеть до пенсии. Тихо сидеть и тогда никто не даст мне пинка. Так он сказал прямым текстом.
— Я всегда подозревал, что процент ослов среди евреев — тот же, что и у негров.
— Нет, ну все-таки пониже, наверное. Хотя я не расист...
— Угу, не расист, и у вас есть друзья среди негров.
— Нету ни одного, но все-таки я не расист, или ненастоящий такой расист, игрушечный.
Знаете поговорку на этот счет?
— Нет. Какую поговорку, господин Сигорд?
— Если белый человек не любит краснокожего — он расист, если краснокожий не любит белого — он индеец.
— Смешно. На чем я остановился?.. Да, и поэтому ваши стимулы мне очень даже понятны: срубить с нас за избавление от отходов и симметрично срубить с кого-то за поставленное сырье. Не так?
— Сказано остроумно.
— Нет, ну не так, что ли?
— Так. Но.
— Как всегда это «но». Куда же нам без него, без этого важного слова. И что — но?
— Любая идея только тогда хороша, когда она воплощаема. В результат. В деньги. В мечту, на худой конец. Иначе все люди лежали бы себе на тахте и фонтанировали бы себе миропотрясающими идеями. И гребли бы деньги лопатами непосредственно из вакуума. А трудились бы за них морлоки.
— Кто, простите?
— Не важно. Плебеи, роботы...
— А кто вам сказал, что ваша идея воплощаема?
— Вы.
— Я?
— Да. Не от скуки же вы прикрыли двери кабинета и поите меня чаем из личных запасов?
— Конечно. Но мои стимулы шире взятки, если вы про это намекаете.
— Насколько шире?
— Мне до пенсии осталось несколько жалких месяцев и я надеюсь их дожить и доработать. Вы видите, как я сед в свои шестьдесят. А ведь мы с вами, где-то, однолетки, ведь так?
— От души вам желаю этого. Примерно да, ровесники.
— Да, спасибо. Но дожив, я собирался планировать жить дальше, а тут вы.
— Что я? Помеха?
— Надежда.
— Польщен. Но. Господин Яблонски, чему именно я надежда?
— Не чему, а кому. Мне. По результатам нашей с вами работы я ничего не хочу в смысле наличных денег, ну разве тысячу талеров, чисто платонически.
— Тысяча талеров — это немалые деньги, но на взятку, конечно же, не тянут.
— Вот и я так думаю и говорю. Я и без тысячи соглашусь на остальное, если пожадничаете на наличные, но тысяча мне — просто как небольшой дар с небес.
— А в чем остальное?
— В том остальное, что когда я выйду на пенсию и при этом не умру, вы возьмете меня к себе в фирму кем-нибудь тем, чтобы мне поучаствовать в принятии и одновременно в реализации решений. Менеджером я бы попробовал. Небольшую должность, но чтобы оперативно поруливать процессом. Ну там оклад, плюс проценты за результаты...
— Обалдеть какие странные вещи слышат мои уши! Да ведь у меня и фирмы-то никакой нет, не говоря уже о штатном расписании и премиях для сотрудников!
— А она у вас будет, господин Сигорд, ибо иначе наша фирма с вами лично сделки не заключит ни под каким видом.