Яблонски подумал, и Сигорд даже слегка притомился считать гулкие глотки.
— Да. Прочно и надежно, отвечаю за свои действия и поступки.
— Вери велл, как говорят враги. Тогда возвращаюсь к поставленной задаче: ты обязан поставить дело на поток, а именно: обучить Аниту с Марией оформлению этих типовых сделок. Ты умеешь думать, а они... менее к этому приспособлены, стало быть, операция должна быть изучена и разложена по полочкам до такой степени, чтобы они действовали четко, словно автоматы Калашникова: раз-два-три — и кончились живые! Клиент — сделка, клиент — сделка! Кроме того, ты у нас специалист по компьютерам...
Яблонски поперхнулся и замахал свободной рукой:
— Ну уж нет! Включать-выключать умею, пасьянс разложу, текст наберу и распечатаю, электронную почту пошлю-приму, но не более.
— А это... ну, когда фотографию туда загоняешь? Типа факса?
— А, сканировать? Но это такая же ерунда, это каждый может. Но починить компьютер, переустановить программу... Нет, этого не знаю.
— И я не знаю. Вот, ты должен нас с девицами обучить тому, что знаешь.
— Они и так это умеют.
— Значит, меня. Потому что есть такая штука, как электронные торги, тоже, что и биржа, только не руками в операционном зале машешь, а в компьютере на кнопки давишь.
— На клавиши.
— Да.
— Зачем нам электронные, разве нам мало обычных? — Яблонски попытался облечь свой вопрос в самые нейтральные и бесцветные слова, но все равно получилось обидно. Однако Сигорд не вспылил, только рассмеялся смущенно:
— Это точно! Ты на «металлургическую» сделку намекаешь, правильно я тебя понял? Да, еще два-три таких опыта — и можно закрываться навсегда. Но все равно мы будем работать непосредственно по биржевым спекуляциям, и таким, и электронным. Когда опыту наберемся. А пока — займись девицами вплотную Но не сексом единым, дорогой! Увижу, замечу — горько пожалеешь.
— Да у меня и в мыслях не было! Им же двадцать и двадцать четыре, а мне за шестьдесят.
— Ага. Изольда как раз им ровесница была, в том же возрастном диапазоне. Твои мысли у тебя на лице написаны.
— Да вам клянусь, что нет! И при чем тут Изольда? С ней все совсем иначе было.
— Разве? Хм... А у меня, на моем — всегда написаны. Как они сядут в своем мини, нога на ногу, особенно Анита, хоть выгоняй... Или в ресторан веди, подпаивай для последующего... Впрочем, у меня и без ресторана есть козырь — служебное положение...
— Вы что, серьезно, Сигорд?
— Эх, если бы серьезно... Нет, конечно, только на уровне умозрительной похоти. Короче: тебе — обеих выдрессировать до полной невменяемости, чтобы даже в бреду и во сне они только и делали, что правильно оформляли типовые сделки. Мне — освоить этот чертов компьютер на твоем уровне или хотя бы близко к тому. Нам с тобой — выяснить все по перспективам строительного концерна «Южное побережье», акции которого нынче стали очень дешевы. Вопросы?
— Никак нет!
— По домам.
Яблонски с большим скепсисом отнесся к новой блажи Сигорда — оформлять пятиталерные сделки, но, как выяснилось по итогам первого же месяца, напрасно. За «Гарантом» в их кабинку потянулись другие: «Соверен-2», «Голконда», «Надежда», «Христофор Колумб», прочие... Яблонски, хотя и не верил, но и не дремал: моментально прикрутил к базовой услуге несколько необязательных, но подручных, сопутствующих, для удобства. К примеру, копирование документов, тут же на месте, или запечатывание в красивые конверты... Никто не заставляет, нет, но если хотите — еще талер и пожалуйста. И это — тоже талер, либо у себя в кабинке распечатаете, у вас точно такой же принтер... сходите и распечатайте, мы подождем... далеко? Хорошо, давайте у нас... В среднем получалось не пять, а семь-восемь талеров за сделку. К концу месяца в кабинке уже всегда кто-то был из посторонних, а за рабочий день выходило в среднем до ста двадцати сделок.
— Семь тысяч сняли! Если и дальше так дело пойдет, то в месяц будет получаться около пятнадцати. Сигорд, вы гений!
— Я же говорю — для поддержания штанов, жить на это невозможно.
— Нет, но почему же...
— Потому же. Аренда точек, аренда линий, членские взносы, биржевые расходы, зарплаты, налоги... Может, и придумаем что-нибудь еще в этом роде, но эти сделки — всего лишь гарнир к основному блюду. Твоя клиентура приносит в месяц около десятки...
— Десятки не десятки, но девять тысяч было.
— Превосходно, однако и это гарнир, на двадцать пять тысяч в месяц содержать нашу фирму, со всеми ее потребностями в технике и людях, невозможно, ты же понимаешь.
— А где же тогда само блюдо?
— Вот и думаю — где оно? По сути дела, мы орудуем не на самой бирже, а возле нее, роемся в отбросах, подобно гиенам.
— Ну уж гиенам.
— Назови иначе, какая разница. Но факт остается фактом: за исключением пары-тройки неудачных, собственно биржевых сделок, вся наша деятельность — внебиржевая.
— Естественно! Биржевой клиентуры у нас нет, собственных оборотных средств почти нет, заемных такоже нет, банки нас в упор не замечают.
— Банки обожают обслуживать и ссужать деньгами тех, кто в них не нуждается. Ты прав, прав, но мы выжили на этом рынке, хотя и чуть оголодали, и на днях рискнем, попытаемся всунуться в торги.
— Опять? Вы планируете в электронные сыграть, или руками, на «подиуме»?
— Руками, электронным я пока вовсе троюродный, мышка в руках не держится. Завтра на площадке — ты будешь стоять, твоя задача дождаться, пока «Побережье» доползет до четырех талеров двадцати пенсов, далее купишь лоты на общую сумму восемьсот сорок тысяч отечественных талеров, по этой цене.
— Двести тысяч акций??? Много, Сигорд.
— Где же много, когда их триста миллионов с хвостиком выпущено. Никто и не заметит нашу комариную игру на повышение. Там какой лот?
— Вроде бы десять тысяч.
— Значит, всего двадцать лотов, два-три раза рукой махнуть, не надорвешься.
— Вам бы все шутить. Двадцать лотов — это слишком много.
— Ты хочешь сказать — для нас много?
— Да. Это же почти все средства фирмы, весь наш подкожный жир. Давайте хоть половину возьмем?
— Нет.
— Ну, дело хозяйское. — Яблонски захлопнул блокнот, навинтил колпачок на перьевую ручку, серебряную, можно сказать, старинную — шариковые чудаковатый Яблонски не признавал... Потом все же не выдержал:
— Вы хотя бы объяснили мотивации своих решений, а то словно какой-то «авторитар» из президентских кулуаров. — Яблонски покраснел и добавил:
— Вы должны уметь говорить «нет» мягко, по крайней мере так. чтобы тем, кто рядом, было не обидно.
— Надо же, барышня кисейная, обидно ему! Простите, извините, господин мой Яблонски! Ладно... Риск велик, а принимать решение надо, рано или поздно. Можно отложить на месяц (но вряд ли получится на год, подкожных денег не хватит), а через месяц — все равно решать что-то такое рисковое. Я нервничаю, я боюсь, душа моя хнычет и не желает вылезать из уютной норы на ледяные ветры, а тут ты прыгаешь на ее чашу весов прямо в ботинках. Тяжко мне, понимаешь, и страшно, ибо в тот раз — Сигорд ткнул большим пальцем куда-то за спину, мы могли понести гораздо больший урон, чем понесли — и память та жива... Вот и весь секрет моего непреклонного нет. Понятно? У тебя есть пенсия за пазухой?