Спустя пару часов после заката делаю остановку. И так использовал на лошадях «Ускорение», надо бы им дать отдохнуть, да и укрепляющим отвар не помешает. Думаю, что и мне с Торком нужно плотно поесть, а то почти сутки без еды. Да и всем нам надо поесть.
Снимаю седла, потники и стреноживаю коней. Затем опускаю на шкуры девчушку, а сам развожу костер. Лошадям насыпаю овса, протираю их, а себе ставлю вариться привычный кулеш. Пока он готовиться начинаю разбираться со своей добычей женского пола. Раздеваю и бегло осматриваю: никаких игл или каких-либо артефактов нет. Перехожу на магическое зрение. А вот и причина ее долгого сна – в голове и спинном мозге несколько участков мигают тревожным красным цветом. Одев ее, утаптываю еще один пятачок и черчу необходимую для ритуала исцеления пентаграмму.
Фух, долго. А если бы у меня был не 42 размер ноги, а 37? До полуночи точно возился бы! Ладно, лирику в сторону, девушку в центр звезды и можно начинать…
– А-а-а! Кто ты такой?! – кричит пришедшая в себя «добыча». – Чудь красноглазая, ты не получишь мою душу!
Ух, как от нее разит страхом!
– Спас я тебя, – снимаю котелок с костра, – и не кричи – не дома. И мне не нужна ни твоя душа, ни твое тело.
Девчушка уже набравшая воздуха в легкие, настороженно замолкает. Видимо Торквемаду увидела.
– Так-то лучше – не люблю женских криков. Кис-кис, иди сюда, хвостатый!
– Спасибо тогда. А как ты…
– Не скажу, что легко, но и я не лыком шит, – выдаю коту его порцию мяса.
– А что…
– Пока ты поедешь со мной – мне нужно вернуть одну вещь.
– Ты…
– Нет, я не читаю твоих мыслей, – потираю подбородок, ладонь царапает щетина. – Просто это самые вероятные вопросы, которые может задать человек в твоем положении. Есть будешь?
Вместо девчушки отвечает ее желудок – он жалобно урчит. А я ловлю себя на мысли, что мог бы стать неплохим театральным актером.
– Ешь, давай, – пододвигаю к ней котелок и протягиваю запасную ложку.
– А ты?
– Мне еще с лошадьми и трофеями надо разобраться.
Бросив на нее короткий взгляд, начинаю перебирать травы. Вот эта, эти две не подойдут: кони быстро падут, хотя скорость передвижения будет хорошей. А вот эти снимут усталость. Отложив собранный «веник», принимаюсь за наследство колдуна. С ингредиентами разбираться буду позднее, а вот с драгоценностями сейчас. Перстни массивные, но камни низкокачественные. Браслеты с височными кольцами неплохие. В общем, дешевка. Чар нет, это плюс. Книги, в одной арабская вязь, зато вторая на латыни. Откладываю их в сторону, беру мешочек с монетами и взвешиваю его в руке. Где-то полторы-две гривны, неплохие деньги для этого времени. Вдобавок там не одно серебро, но и золото. Вот от него в первую очередь и избавлюсь! Не люблю я этот металл.
– Спасибо, очень вкусно было.
Недоверчиво хмыкаю и притягиваю к себе котелок. И что она вкусного нашла?
Доедаю, мою котелок и ставлю его на огонь.
– Кто ты вообще такая? – добавляю шиповник и пару травок в будущий отвар.
– Василиса я, знахарка.
С трудом сдерживаю смех…
– И что от тебя хотел колдун? И вообще, откуда ты?
– На Танаисе наш поселок, из казаков я, – она краснеет и, запинаясь, продолжает: – он хотел… он… я еще никогда… с мужчиной…
М-да, еще и девственница на мою седую голову! Как бы еще на ней не женили! А то казаки ребята решительные и боевые. Ставлю котелок на снег – пусть слегка остынет.
– Успокойся, все позади, – говорю ей как маленькому ребенку. – Верну себе одну вещь, а затем довезу тебя до дома.
– Спасибо, дай тебе Бог здоровья! – креститься девчушка и, потупив взгляд, спрашивает: – А кто ты?
– Странник я, дорогу домой ищу.
– А где твой дом? Под землей? – началось, горячий ужин, и присутствие кота привело ее на исконно женскую стезю – неуемное любопытство!
– Нет, не под землей. А где он… – тяжко вздыхаю, – сам не знаю, поэтому и ищу. Родина она ведь одна…
– Бедненький, – вот и нелогичное женское желание кого-нибудь пожалеть проявилось.
– После потрошения сундука колдуна ни такой я и бедный, – криво усмехаюсь и протягиваю ей посудину с отваром, – пей, нам скоро в дорогу.
Допив отвар, промываю и снова ставлю на огонь котелок. Теперь лошадок надо будет напоить.
Закончив со всем этим, еще час отдыхаем, а затем седлаю и навьючиваю лошадей.
– Поехали, – говорю девчонке, забираясь в седло.
Она с легкостью вспархивает на вторую лошадку. М-да, у меня так не скоро получится – я к ящеру привык. Эх, как там Пепел у Тирны поживает? Мотаю головой, отгоняя непрошеные мысли, и не сильно бью каблуками лошадь под ребра. Если не загоним коней, то к рассвету должны настигнуть этих рыцарей.
Не нагнали, но практически достигли города. Ешкин кот, никак не могу вспомнить названия! Хотя это и не важно.
– Жди здесь, я кое-что проверю, и поедем к казакам, – говорю и, не дожидаясь ответа, телепортируюсь из седла на крепостную стену.
Пережидаю недолгое головокружение, значит, расстояние было больше километра. «Мерцание» заклинание удобное, но у него есть гигантский минус: чем дальше – тем больше энергии нужно. Для получения тактического преимущества незаменимо, а для путешествий нужно что-то другое поискать.
Перемещаюсь вниз и бегу в порт. Что-то у меня дурное предчувствие разыгралось.
Морок работает, но все равно придерживаюсь узких улочек, где практически нет людей. У самого порта отключаю артефакт и набрасываю на себя иллюзию. В теории богатого купца, а вот на практике… Янычары не оборачиваются – значит, ошибок не допустил.
– Где этот мерзавец?! – кричу, подбегая к мелкому чиновнику.
– Кто? О чем вы говорите?
– Тот рыцарь, он обманул меня! Половина монет – фальшивые! Где этот сын шакала?!
– Как он выглядит?
Описываю этого рыцаря.
– Ох, вы не успели – корабль уже отошел…
– Какой?! Где?!
– Вон, из бухты выходит…
Каравелла, чуть больше километра до нее и расстояние увеличивается. Эх, была – не была! Достаю траншейник и телепортируюсь на корабль.
Недолет… Попадаю не на палубу, а бьюсь о борт. Успеваю «зажечь» клинок и всадить его в доски. Ешкин кот, еще и мана заканчивается! Эх, не люблю я этого, но придеться. Прокусываю до крови губу. Больно, но энергии маловато идет. Резко бьюсь головой о борт. Слышится хруст и нос пронзает острая боль. Больше! Бью свободной рукой, сбивая костяшки до крови. М-да, сочувствую адептам некоторых ветвей Искусства… Пока сила «капает» в резерв, надо постараться замедлить корабль.
Ноги и так ниже ватерлинии, провожу рукой, размазывая кровь по доскам. Как раз опробую самодельное заклинание, обращающее кровь, находящуюся вне тела, в серную кислоту. Надеюсь, что имеющийся маны хватит.
Пара жестов, часть энергии и сначала по борту вниз стекает смола, а затем с легким шипением начинают обугливаться доски. Ударом ноги проламываю их и наконец-то есть опора под ногами! Да и вода туда хлынула – отвлечет часть команды.
«Мерцание» и уже стою на палубе, несильно покачиваясь из стороны в сторону. Тяжеловато будет… Большей части команды не видно. На меня никто пока не обращает внимания. Оглушаю пробегающего мимо матроса и выбрасываю его за борт. Стреляю дробью по парусам, и они начинают расползаться. О, паника растет! На себя набрасываю иллюзию невинно убиенного матроса. Теперь пороховой склад и можно брать «языка» с кинжалом.
Порох по идеи храниться в передней надстройке.
Ого, чем этих охранников кормили? Косая сажень в плечах! Два «Паралича» и они продолжают стоять. Взламываю дверь. То, что доктор прописал! Часть бочонков поливаю созданной водой: мне не нужно, чтобы корабль сразу затонул. Ешкин кот, снова носом кровь пошла! Беру один из сухих, выбиваю дно и рассыпаю порох по помещению, так же вывожу дорожку к двери.
Да будет пламя! Сбрасываю десяток искр и бегу к кормовой надстройке. За спиной гремит взрыв, и раздаются крики боли. А меня швыряет вперед воздушной волной и каким-то куском дерева. Успеваю выставить перед собой руки, и это смягчает удар о палубу.
О, мана пошла. Ногой выбиваю дверь. Трое, мечи обнажены. Разряжаю оставшиеся патроны. Центральный цел, а вот крайние корчатся на полу, зажимаю развороченные дробью животы. Шаг вперед. Отбиваю меч чеканом в сторону и бью рыцаря в подбородок кулаком. Он откидывает голову и делает шаг назад. Теперь плашмя по запястью. Меч со звоном падает на пол.
– Где кинжал и бумаги?!
– Кто ты…
Пинаю его ногой в живот.
– Где они?!
– Я не знаю…
Еще удар.
– Отвечай!
– Я, правда, не знаю, о чем ты говоришь! – говорит он, но периодически косится на сундук стоящий в углу капитанской каюты.
Бросаю в рыцаря «Шок», закрываю дверь и подпираю ее столом. Затем быстро перезаряжаю обрез. А теперь сундук. Заперт!
Разбиваю крышку и начинаю выбрасывать на пол содержимое. Тряпки, снова тряпки, бутылки, по-видимому, с вином. Шкатулка. Закрыта. В дверь начинают ломиться. Время!
Вскидываю рыцаря на плечи, разбиваю окно. Жалко картечь. Мана есть, можно попробовать в несколько прыжков. Как бы не надорваться…
Первый… Падаем в море. Бр-р-р, холодно! Бросаю короткий взгляд назад. Пламя пожирает паруса с такелажем. Те, кто ещё мог стоять на ногах, стараются погасить пылающий нос судна.
Второй… Песок под ногами. Кое-как принимаю горизонтальное положение, и за шкирку поднимаю «языка». Еще один прыжок. Из носа так и хлещет кровь. Еще один раз!
Четвертый… Вот и девчушка с лошадьми. Связываю пленника и забрасываю через седло своей лошади. Сам же взбираюсь в седло второй.
– Садись, и быстро уезжаем отсюда, – хриплю я.
Она кивает и забирается передо мной. Обнимаю ее за талию и утыкаюсь лицом ей в спину.
– Гони, надо спешить, – произношу и отключаюсь.
– Странник, очнись! – кто-то настойчиво трясет меня.
С трудом открываю глаза. Надо мной склонилась моя «добыча» и рядом с ней прохаживается Торквемада.
– Мы далеко уехали? – интересуюсь и пытаюсь сесть, не получается. – Помоги подняться.
Мышцы просто разрываются от боли, да и общее состояния можно выразить одной фразой: «Убейте, чтоб не мучился!». Все же надорвался, теперь декаду как минимум восстанавливаться.
– Не знаю, но уже полночь, – произносит она, помогает мне и придерживает за плечи, чтобы я не упал. – Я кулеш приготовила, будешь?
Молодец, костер развела, стянула с меня балахон и повесила сушиться. Меня же укрыла тулупом. Пленник так же лежит возле костра, на него наброшены бараньи шкуры. Во рту у него кляп и все, что он может – зло сверкать глазами. Кони стоят в сторонке стреноженными.
– Найди в моей торбе оранжевую коробочку, сухую одежду и дай все это мне.
Вскоре она нашла ее. Аптечка индивидуальная, комплектация для военного времени или сотрудников государственных силовых структур. И как только прапорщик смог ее достать? Правда, сколько мне пришлось денег на их приобретение потратить, ужас. Да и часть препаратов в ней устарели лет на пять-десять, но за то в комплекте есть шприц-тюбик наркотического анальгетика!
Расстегиваю поясной набор и приспускаю штаны. Делаю укол в мышцу бедра. Лепота…
– Помоги раздеться, – прошу девчушку.
Она резко отстраняется, вскакивает на ноги, а я заваливаюсь на спину. Пристально смотрю на нее. Девчонка вся красная, нижняя губа подрагивает, а в глазах блестят слезы, и от нее так и фонит страхом.
– Дура! – сплевываю на снег. – Никто тебя к плотским утехам не принуждает, да и ты не в моем вкусе. Мне нужно снегом растереться и переодеться в сухое!
– И-и-извини, – заикается она, – п-просто ты ш-ш-штаны стянул…
Тьма, дай мне терпения! Какая озабоченная малявка попалась! Кое-как сажусь и развязываю шнуровку сапог. Хорошо хоть заледенеть не успели. Стягиваю их и, вытащив стельки, ставлю сушиться. Портянки, кто сказал, что носки лучше? Он никогда десяток километров с хорошим грузом за спиной, да еще и по жаре, не ходил! Броня с поддоспешником, штаны, рубаха и следом за ней трусы. Девчонку игнорирую – пусть думает, что хочет, плевать!
– Кулеш подогрей и кота покорми.
Обезболивающее подействовало в полную силу, так что все же доползаю до ближайшего сугроба. Хорошенько извалявшись в снегу, встаю и растираюсь рубахой. Хорошо-то как! Быстро надеваю сухую одежду и толстые шерстяные носки, взятые на всякий случай. Для лучшего сугрева делаю глоток коньяка из фляжки, и мы приступаем к ужину.
– Покормишь этого? – киваю на связанного пленника.
– Хорошо, а кто он такой?
– Птичкой певчей будет у царя нашего, – криво усмехаюсь, выбирая травы, помогающие при простуде. – Как закончишь, приготовь отвар, хорошо?
С этим разобрался, теперь заняться медитацией и проверить, насколько повреждены энергетические каналы организма…
– Странник, я приготовила, – эти слова вырывают меня из транса. – А как тебя зовут? А то неудобно, все время тебя странником называть.
– Меня не зовут – я прихожу сам, как война, голод или мор, – какой я скромный, аж жуть! – Можешь называть Лисом.
Разминаю шею с плечами, а то затекли.
Прихлебывая отвар, размышляю об увиденном во время медитации. Каналы вдоль позвоночника и идущие к правой руке сильно повреждены. Значит, классическую магию лучше не использовать. Восстанавливаться они будут как минимум две декады, и это в лучшем случае! Да и в случае чего придеться заниматься мазохизмом и применять магию крови…
Остатки отвара вливаю в пленника, а то не доедет. А я эту тушу на собственном горбу с корабля тащил, чуть пупок не развязался! Все, что мог – решил и сделал, а теперь спать.
Просыпаюсь рано – снова кошмары. Хоть новых действующих лиц, не смотря на то, что мое личное кладбище увеличилось, не появилось. И это радует. Все старое, все привычное, тьфу!
С трудом, но сажусь. Мышцы почти не ломит, но думаю, что это продлится недолго. Анальгетик тратить нельзя, придется или терпеть, или в травах что-то подходящее поискать. Насморк отсутствует, горло не болит, хоть что-то хорошее. Девчонка с котом спит в обнимку, пленник тревожно ворочается. Подбрасываю поленья на багрово-алые угли костра.
– Утро доброе, Лис, – раздается голос Василисы, когда кулеш почти сварился.
– Это придумали всякие бояре, которым работать не приходиться.
– Что ты говоришь?! – возмущается она. – Они с погаными бьются, землю нашу защищают!
– Думай, что хочешь, – пробую варево на вкус.
– Ты… ты…
– Подумай, прежде чем договаривать, – ставлю котелок на снег. – Я же не сказал, в каком виде ты попадешь домой.
Василиса дуется, как мышь на крупу.
– Торквемада, кис-кис, – подзываю хвостатого и даю ему кусок мяса.
Эх, мясо заканчивается…
Поев, покормив пленника и сводив его до ветра, отправляемся в путь.
После полудня, в двухстах метрах от нас, видим стадо каких-то рогатых животин. Я не биолог и не охотник, так что точнее не скажу. Козлы какие-то одним словом, зато жирные и крупные.
– Остановись, – говорю Василисе.
Для обреза далеко, кони их не догонят, да и я в седле как мешок. Значит магия. «Иглы» не надежны – перед глазами все плавает, значит «Танец крови». Сползаю с лошадиного крупа. Обретя устойчивость, стягиваю перчатки и рассекаю кожу на ладони. Стекающую кровь собираю в составленные ковшиком ладони.
Горсть есть. Три слова и выплёскиваю кровь в сторону стада. В полете, она собирается в слабое подобие стрелы. Заклинание набирает скорость. Удар сердца и оно попадает в какого-то зверя. Стадо срывается с места и быстро удаляется. Мгновение и виден эффект: животное взбрыкивает, пытаясь последовать за остальными, но его ноги подламываются и оно падает на снег. Из его тела вырываются тонкие «нити» крови и, переплетаясь или расходясь в разные стороны, несутся в мою сторону. Завораживает этот «танец»! А раньше казался неприятным зрелищем… «Нити» попадают мне в грудь, и чувствую, что запас маны начинает пополняться. Да и самочувствие улучшается: зрение проясняется, и голова почти перестает кружиться. Повторюсь наверно, но кто бы ни создал это заклинание, был гением: соединить коварство магии крови и изящество тёмного целительства!
– Что это было?! – вскрикивает девчушка.
– Магия, – опираюсь на заднюю луку седла и смахиваю пот со лба.
– Это грех! Это посулы Диавола, ты отдашь ему свою бессмертную душу за это! Ты должен будешь исповедаться, и на тебя наложат епитимью!
М-да, еще один фанатик на мою седую голову. Хотя какой царь – такой и народ.
– Ты предпочитаешь с голода сдохнуть? А может вернуться к колдуну?
– Господи! Сохрани и помилуй, рабу свою грешную!
– Значит – нет. Тогда клянись самым святым, что никому и никогда не расскажешь то, что знаешь или узнаешь про меня!
– Как же колдуну слово давать?!
Нет, я точно сейчас ее придушу и домой отвезу хладный труп! Не зря тогда подумал, что дурак. Вот и подтверждение!
– Или ты клянешься, или я оставляю тебя тут! – пристально смотрю на девчушку. – Выбирай!
– Господи, прости меня за это! – Василиса неистово креститься. – Клянусь землей родной, здоровьем батюшки и матушки, что никому и никогда не расскажу, что знаю или узнаю о страннике Лисе!
– Умница, ничего твоей душе не грозит – это же мой грех! – криво усмехаюсь. – Ты сможешь разделать зверя?
– Да, – кивает девчушка и еще раз крестится.
– Тогда поехали, – с трудом забираюсь в седло позади нее. – Сколько до твоего дома?
– Почти декаду, – она посылает лошадь вперед неспешным шагом.
С разделкой возимся почти до заката: я из-за физической слабости, Василиса… Не знаю, да и не хочу знать, почему. Мечтаю лишь о том, чтобы поскорее выполнить данное ей обещание! Надеюсь, что она ночью не попытается меня прирезать. Куски мяса и печень заворачиваем в свежеснятую шкуру.
На ужин вареное мясо и перловая каша на бульоне. Эх, еще бы хлеба горбушку. Но и так наелся до отвала. Торквемада вообще лежит черным ковриком. Лишь движения хвоста свидетельствуют о том, что он жив. Пленник накормлен и напоен. Кони тоже, правда скоро овес закончится. Медитирую и ложусь спать.
А вот на четвертый день замечаю вдалеке черные точки. Использую «Зоркость». Кочевники. Думаю, меня они точно заметили: черная клякса на белом фоне. Что поделать, привык я к костюму охотника.
– Отъедь на полет стрелы от меня, – говорю Василисе, спрыгиваю на землю и расстегиваю кобуру обреза.
– Что случилось?
– Гости незваные, – проверяю на месте ли небольшой кистень в рукаве.
Слышу хруст наста под копытами коней. Стягиваю перчатку с левой руки, правой беру чекан. Шестьдесят метров – несколько «Игл» в правого, двадцать – картечью по живым. Но это если они решать взять меня живым и более-менее целым!
Двести метров… Взвожу курок обреза. Сто пятьдесят… Рассекаю два пальца. Сто…
Пора! «Иглы» попадают в крайнего справа. Он падает на шею скакуна и сползает с него, нога застревает в стремени и труп волочиться за конем.
Двадцать пять метров… Разряжаю два патрона в оставшихся. На втором выстреле рука вздрагивает, и ствол уводит в сторону. Один всадник вместе с конем катиться кубарем. Минус один транспорт, жаль. Второй продолжает нестись на меня, уже приготовив саблю. По его лицу стекает кровь.
Чеканом отбиваю саблю, но ногу сводит судорога, и я падаю на снег. Кочевник разворачивает коня и теперь уже пытается растоптать меня. Уворачиваюсь, рассекаю подпругу, несильно раня брюхо коня. Он взбрыкивает, но я успеваю схватить всадника за ногу и дернуть на себя.
Кочевник что-то кричит и приземляется рядом со мной. «Шок»! Подползаю к нему, бьющемуся в конвульсии от заклинания, рассекаю артерию и начинаю пить кровь. Фу, шею нужно хоть изредка мыть!
Напившись вдоволь, отрываюсь от полумертвого кочевника. Снегом протираю лицо. Хорошо-то как! Ничего не болит, настроение повышенное. Жаль, что это не на долго. Добиваю всадника ударом траншейника в сердце. После чего вытираю его и чекан об одежду очередного трупа. Хм, перстень на четверть заполнен. Вечером надо будет по энергетическим каналам попробовать прокачать ману.
Поднимаюсь на ноги и подбираю обрез. Вытерев его насухо, перезаряжаю и убираю в кобуру. Эх, патроны с обычной картечью заканчиваются, да и ее не так уж и много с собой брал. Придеться телекинезом из трупов доставать.
В ладони сжимаю окровавленную горстку свинцовых шариков, а перед глазами плавают разноцветные круги. М-да, теперь их как-то надо почистить…
Примерно через час мы отправляемся дальше. Наш караван увеличился на двух лошадей, лично я разжился парой кошелей и кое-какой ювелиркой, снятой с трупов. Да и коллекция сабель пополнилась. Вот так и становятся мародерами!
В этот день, по моим прикидкам, мы прошли гораздо больше. Вот и польза заводных коней, да и рощицы встречаются все чаще.
После ужина решаю заняться оружием и шкатулкой.
Вот за что люблю наших конструкторов оружия, так это за простоту и нелюбовь к мелким деталям механизмов! Особенно это ценно сейчас, когда мелкая моторика не очень. Почистил, смазал, готово! Набиваю барабан патронами и убираю обрез в кобуру.
Теперь шкатулка. По привычке провожу ладонью над крышкой. Ого, а содержимое еще как фонит в магическом диапазоне! Пробую открыть, не получается.
Подсовываю лезвие траншейника под крышку и выламываю замок. Вон и он… Полная безвкусица и не функциональность! Ножны украшены россыпью мелких самоцветов, литая рукоять из золота, в нее инкрустированы два нужных мне камня.
Кот подходит, обнюхивает кинжал и громко чихает.
– Это точно. Игрушка! – достаю и начинаю крутить в руках трофей.
Неспешно начинаю выдвигать клинок из ножен, и поражено замираю. Сталь с голубоватым отблеском. Где-то я видел подобное. Обоюдоострый клинок в полторы ладони, с четким долом. Рукоять неудобная – золотая, украшенная камешками, в общем, парадно-дворцовая, а не боевая. Проверяю остроту лезвия на ногте. Затем начинаю строгать толстую ветку. Как по маслу! Снова проверяю клинок – ни капли не затупился. Резко бью им плашмя о чурбачок. Раздается мелодичный звон, лезвие не переламывается. Узора характерного для булата нет, цвет тоже странный. Был не прав, неплохая вещица.
На дне шкатулки лежат какие-то запечатанные сургучом с печатью свитки и письма. Пусть царь всея Руси с ними разбирается, мне-то, зачем эта информация? Но с пленником надо пообщаться, разумеется, на тему кинжала.
– Рыцарь, а рыцарь, ответь мне, – вынимаю у него кляп изо рта, – зачем тебе нужен был этот кинжал?
– Это подарок наместника, в знак дружбы, – хрипло произносит он.
– Скромный какой-то подарок, цена ему – деревушка. Для магистра это слишком мелко, тогда зачем он тебе?
– Я правду сказал! Клянусь рыцарской честью!
– Вы свою честь давно променяли на золотого тельца, – качаю головой, – или ты говоришь правду, или я начинаю резать тебя на куски.
– Это просто подарок!
Взвешиваю траншейник в руке и подхожу вплотную к рыцарю.
– Ты что, правда, будешь его резать?! – влезает Василиса.
– Это тебя не касается, не мешай взрослым дядям общаться!
– Это не по-христиански! Так нельзя! Он же не басурманин!
Мало того, что фанатик, так еще гуманистка и идеалистка! И это в 16 веке! Дурдом на прогулке! Да и логика убивает, значит, басурман резать можно, а рыцарей и остальных нет, дурость какая-то. Резко вбиваю клинок в дерево, в миллиметре от уха рыцаря. Он вздрагивает и косится на рукоять.
– Будешь говорить?
Мужчина хранит гордое молчание.
– Значит, буду отрезать по кусочку пальца, пока не заговоришь!
– Стой! Я скажу! – кричит он, после того как я рассекаю ему кожу на указательном пальце в районе первого сустава.
– Начинай, я внимательно слушаю.
– Это Генрих! Он нашел и рассказал магистру легенду о волхве и его посохе!
– Что за Генрих? Ты знаешь эту легенду?
– Чародей, он многое может, – тихо поясняет рыцарь. – Волхв не хотел, чтобы идолов рубили и сжигали, он хотел уничтожить вашего князя!
– Что было дальше?
– Его посох был могущественным оружием. Волхв, в своей лютой злобе, поклялся уничтожить всех, кто отринул старых богов, – голос мужчины опускается до едва различимого шепота. – Оставшиеся волхвы не смогли его убить, поэтому заключили в страшную темницу до скончания времен, а посох разделить на части.
Хм, веселый у меня знакомый. Я и раньше не хотел отдавать ему посох, а уж после этой легенды, вообще нет желания делать это.
– За остальными частями кто-нибудь поехал?! – вздергиваю его на ноги, спиной вдавливая в ствол дерева.
– Я не знаю, честно не знаю! Мне приказали достать кинжал и заключить союз!
Разжимаю руки, и рыцарь сползает вниз. Надо спешить тогда, но сначала стереть из памяти рыцаря эту легенду и то, что у него была часть артефакта…
В задумчивости раскуриваю трубку. Почему все мои путешествия, мало того, что некомфортные, так еще напоминают дикую гонку с препятствиями?! И что же теперь делать? Если этот волхв действительно поклялся, то, вернув ему посох, я практически собственноручно уничтожу свой народ. И почему раньше не понял, что дело-то с душком?
Что-то от такой новости снова все разболелось! Выбиваю и убираю трубку. После медитации, ложусь спать.
Выезжаем рано, периодически подгоняя коней.
– Лис! Куда ты так торопишься? – окликает меня девчушка. – За нами же никто не гонится!
– «Птичка» кое-что интересное рассказала, – неохотно отвечаю ей. – У меня меньше времени, чем я рассчитывал.
Поворачиваю голову и успеваю увидеть ее кивок. И зачем было спрашивать?
После полудня восьмого дня, замечаю вдалеке холм, по окружности которого вздымается земляной вал. Перед ним возвышается сторожевая вышка. Казаки! Похоже что это перевалочный пункт – отбиться с такими укреплениями можно лишь от небольшого отряда.
– Помнишь свою клятву? – интересуюсь у Василисы.
– Да, Лис. Спасибо тебе, что спас меня.
– Будем считать, что твое молчание это моя благодарность, – улыбаюсь уголками губ.
Торквемада мяукает из-за пазухи. И пойми, что он этим хотел сказать!
– Поехали быстрее! – говорю девчушке, и несильно бью лошадке под ребра.
Осталось метров пятьсот. Набрасываю иллюзию на лицо и с трудом сдерживаю болезненный стон. Надо отдохнуть и полностью вылечиться, только некогда. Хотя такое же стало привычным…
– Стой! Кто такие? – раздается окрик, когда мы подъезжаем на расстоянии полета стрелы до стены.
– Странник. Вот девчушку выручил, Василиса-знахарка, может, слыхал? отбрасываю капюшон. – Говорит, что из ваших.
– Вроде похожа на дочку атаманову. Да только давно она пропала, – с сомнением произносит он. – А кто третий?
– «Птичку» певчую поймал, заслушаешься ее песен. Ценная, думаю, наш государь по-царски за нее наградит.
– Ладно, подъезжайте – пусть кошевой с вами разбирается.
– Поехали, – говорю, повернув голову к девчушке.
– Как… почему… – сбивчиво начинает она.
М-да, какая впечатлительная особа. Потираю подбородок, о, коротенькая бородка уже отросла. Побриться или все же вернуться к привычной эспаньолке в стиле Генриха IV?
Ворота со скрипом распахнулись. Внутри нас ждала тройка обритых наголо мужчин с роскошными усами. А где характерные чубы? Одеты в зипуны, на поясах сабли.
– Дядя Ваня! – кричит девчушка, спрыгивает с коня и подбегает к одному из мужчин.
– Василиска! – он прижимает ее к груди. – Жива! А то мать все рыдает, а у отца седины прибавилось! Как ты спаслась?
– Никак, – подъезжаю к ним. – Это моя заслуга, я в Азов по делам заезжал…
– А ты кем будешь? Служивый али как?
– А какая разница? – улыбаюсь уголками губ. – С Дона выдачи нет!
– Это да, – местный голова опускает руку на оголовье сабли, – но все же – кто ты такой?!
– Странник, можешь Лисом называть, – спускаюсь с седла. – Девчушку доставил и заодно «птичку» привез, вы уж ее царю доставьте. А кто ты?
– Кошевой я тут, Георгием родители назвали. Что за «птичка»?
– Лыцарь, из Европы. Магистры с Крымским ханством побрататься хотят.
– А не брешешь? – влезает в разговор один из спутников головы.
– Собаки брешут, а я говорю, запомнил? – сжимаю рукоять чекана.
– Николай, успокойся, – произносит кошевой. – Ну а ты чем докажешь, что правду сказываешь?
– Есть письма и свитки, да и допросить можно этого рыцаря, – пожимаю плечами.
– У нас остановишься? – переходит на новую тему он.
– Лучше двинусь дальше. Правда, если коней поменяете и припасами поделитесь.
– Сегодня никак, – качает казак головой, – надо спасение Василисы отпраздновать, да и щебетанье твоей «птички» послушать.
– И долго ее песни слушать будете?
– Послезавтра снаряжу в дорогу как князя, любо? – притопывает он ногой, одетой в сапог из качественной коричневой кожи.
– Любо, – киваю и слегка расслабляюсь, – как князя не надо, а вот как казака в поход можно.
– Любо! – кошевой хлопает меня по плечу. – Пойдем чарку-другую для сугрева выпьем! Лошадей тут оставь, озаботятся о них…
Моя голова… Я читал, что зимой казаки «зипуны пропивают», но не думал, что они столько пьют! Но должен признать, делают это организовано – пока часть напивается до состояния не стояния, другая несет караульную службу на стенах.
– Проснулся? – в полуземлянку заглядывает кошевой.
– Вроде да, подай топор!
– Зачем? – удивляется он.
– Голову снести, а то болит.
И это не только от выпивки, но и оттого, что полуземлянка топится по-черному. Бедно еще, казаки, живут!
Мужчина начинает хохотать, я же морщусь и сжимаю виски. Как же мне плохо!
– Пошли – подлечишься, – предлагает он. – А потом к твоему рыцарю пойдем.
– Он теперь твой, как и Василиса, – открещиваюсь от его слов.
– Ух, люб ты мне, странник! Жаль, что не веры нашей, но все равно молодца!
Криво усмехаюсь и сползаю с тюфяка.
Подправив здоровье парой чарок, и закусив жареным мясом, отправляемся к «птичке». Кот не идет со мной, предпочитает погулять сам по себе.
Очередная полуземлянка, печи нет, из мебели: невысокий колченогий столик с разложенным на нем инструментом заплечных дел мастера, да скамья. Свет, как и тепло, идет он большой жаровни, расположенной в углу. У стены сидит на бараньей шкуре связанный по рукам и ногам рыцарь. Не особо холодно тут, заболеть не должен.
– Сейчас Федор подойдет, тогда и начнем, – произносит голова, присаживаясь на низкую скамеечку у стены.
– Без меня не обойтись? – интересуюсь, набивая и раскуривая трубку.
– Можно, – Иван пожимает плечами, – не хочешь смотреть?
– Я не люблю пытки, – выдыхаю дым. – Понимаю что они необходимы, но кто сказал, что я получаю от этого удовольствие?
– Понятно, – протягивает казак и, следуя моему примеру, раскуривает трубку.
– Давно меня на Руси не было, расскажи, что да как тут.
– Новости до нас доходят долго, – попыхивая трубкой, произносит мужчина извиняющимся тоном, – царевичу Дмитрию уже три года исполнилось, кораблей много строят, да стрельцов учат уму-разуму.
Какой царевич Дмитрий?! Он же в младенчестве утонул! По глупости царской – не послушался старца, наперекор пошел!
– А в остальном? Как там Европа, дрожит от османов?
– Поговаривают, что из какой-то Священной империи послы часто к нашему царю приезжают с дарами и грамотами. А, она всегда дрожит, нету сейчас там воинов. Да и веру на золотого тельца променяли, и рыцари их греховными деяниями в своих замках занимаются, тьфу!
Хм, интересно. Неужели Карл не разочаровался в идее всеевропейской империи и теперь мечтает за счет победы над турками сделать это? С одной стороны османов давно пора давить, а с другой – нам не нужна сильная империя под боком! Хотя это не мои проблемы, да и Габсбурги всегда были верны своему слову и до ужаса принципиальны.
– А в этой империи, кто правит? – прохаживаюсь по комнате. – Карл?
– Не знаю, – разводит руками казак.
Подхожу к пленнику и парой оплеух привожу его в сознанье.
– Кто сейчас правит Священной Римской империей?!
– Император Карл…
– Какой именно?! Пятый?!
– Да…
– Лис, да нам какое дело? – кошевой подходит ко мне.
– Ты умеешь хранить тайны?
– Вот те крест! Я никому ничего не скажу!
– Ждите, – наклонившись, продолжаю шептать ему на ухо, – будет война. Османы с прихлебателями падут…
– Не врешь?! – казак нервно хлопает себя по бедрам. – Давно пора!
– Может не в этом году, – качаю головой, – но похоже, что все идет к этому.
– Слава тебе Господи! – мужчина размашисто крестится и отвешивает земные поклоны. – Живот за победу положим!
– Но никому, а то лазутчики везде есть.
– Да чтобы казак, да братство предал?! Никогда такому не бывать!
Братство… Предают все, вопрос только в цене… Смаргиваю пару слезинок и рукавом стираю кровавые следы. Вроде кошевой ничего не заметил.
– Кошевой, – раздается голос со стороны входа в сруб, – этого задохлика будем расспрашивать?
– Да, Федор, его.
– Иван, вы потом куда? Сразу в Москву, к царю?
– Нет, – качает головой казак, – сначала в Раздор.
– Тогда дай пару лошадей и припасов на седьмицу-полторы – мне надо одно дело завершить, а потом я вас догоню.
– Лады, пошли…