Его уже тошнило от крови животных и влаги кактусовой мякоти; горло пересохло и болело.
Сразу после заката Бенони спустился к берегу озера, но не бросился сразу в воду, хотя каждая клеточка его тела жаждала влаги. Юноша чувствовал нечто неожиданное, то, что никогда не мог представить из-за отсутствия опыта. Боязнь воды.
Впадина между горами была глубокая, а он не умел плавать.
Если нечаянно зайти слишком глубоко, то можно оступиться и навсегда погрузиться в черные глубины. Эти мысли повергли Бенони в панику.
Он лег на землю и долго наблюдал, как воды озера плещутся о камни на берегу. Затем, обозвав себя трусом, тряпкой, а не мужчиной, Бенони зашел в озеро. Очень осторожно одной ногой он попробовал ступить на покрытое галькой дно, чтобы убедиться, что там нет ям и обрывов. Зайдя по колено, он решил, что этого достаточно. Забыв весь испытанный ужас и вздыхая от удовольствия, Бенони сел и принялся скрести себя руками и песком, который пригоршнями поднимал со дна. Убедившись, что смыл всю грязь и пот с тела и волос, он в конце концов неохотно вылез на берег. Юноша наполнил водой тыквенную бутыль, которую затем повесил на ремень, сделанный из шкуры кролика, и вернулся на тропу. За час до рассвета он поймал ящерицу геко и съел ее сырой, перемалывая зубами нежные косточки.
Бенони искал место, достаточно отдаленное от тропы, где бы можно было спокойно переночевать, и вдруг услышал лошадиное фырканье.
Юноша бросился на землю, полежал неподвижно какое-то мгновение, а затем скользнул в скудную растительность. Поскольку фырканье донеслось издалека и так как он не слышал никакого другого шума, то был совершенно уверен, что остался никем не замеченным. Тем не менее Бенони продвигался очень медленно и осторожно, взбираясь на небольшую столовую гору над тропой. Обойдя склон горы, он пересек овраг и принялся карабкаться вверх. С этой стороны склон был еще круче, чем вдоль тропы, поэтому Бенони знал, что лошади и всаднику придется взбираться по более отлогому подъему со стороны, противоположной той, по которой он взбирался.
Подобравшись к двум большим камням на краю горы, юноша всмотрелся между ними. И увидел больше, чем ожидал.
Стреноженные четыре лошади и груженный поклажей мул паслись, поедая редкую траву. Под зелеными ветвями дерева пало верде спали четверо мужчин. Навахо. Нет. Три навахо.
Один из мужчин казался более светлым. Обнаженный. Большой.
Белый мужчина повернулся, и Бенони увидел, что это Джоел Вандерт, руки которого связаны за спиной, а лодыжки стянуты веревками.
Четвертый навахо, приземистый мужичок, сидел на камне в сорока ярдах от остальных. Он располагался спиной к Бенони — очевидно для того, чтобы наблюдать за тропой с такой удобной позиции. Совершенно непонятно, почему он не заметил юношу, возможно — заснул на несколько минут. Бенони ни в коем случае нельзя было обнаружить себя, поскольку схватка — трое навахо против одного финикянина — наверняка закончилась бы не в пользу последнего.
Взяв в зубы кремневый нож, а в каждую руку — по два камня, юноша начал подползать к часовому. Навахо ни разу не посмотрел в сторону Бенони. И лишь когда тот подобрался на расстояние двадцати футов, индеец встал и потянулся. Вскочив на ноги, Бенони метнул первый камень, который с громким стуком попал навахо в затылок.
Индеец покачнулся и с ужасным шумом рухнул на землю.
Бенони быстро обернулся к остальным навахо, ожидая, что те проснутся. Но они даже не пошевелились, лишь лошади и мул продолжали мирно жевать траву.
Какое-то мгновение юноша колебался между двумя вариантами дальнейших действий. Снять скальп с только что убитого человека и с честью вернуться в Финикс. Или развязать Вандерта и вместе с ним атаковать остальных навахо.
Первый путь, конечно, более легкий — снять скальп и сбежать, и это никак не принизит Бенони в глазах соотечественников, даже если они узнают правду. Джоел Вандерт — враг.
Он хотел жениться на Дебре Аврез и показал себя как недостойный воин, которого взяли в плен. Даже если перед уходом Бенони перережет Джоелу глотку, то и тогда не выйдет за рамки своих прав. Непосвященному, находящемуся на тропе войны, разрешено все, абсолютно все. И не надо считаться ни с кем, кроме себя.
Бенони никак не мог принять решение. Благоразумие и логика подсказывали ему, что лучшее, что можно сделать, — снять скальп с навахо и бежать в горы. А там врагам будет очень сложно выследить столь ловкого налетчика.
Но юноша даже представить не мог, как сделает это. Он не мог бросить соотечественника финикянина на растерзание врагам. Кроме того, чем больше скальпов он принесет домой, тем больше получит славы и почестей. А когда станет известна история спасения Джоела, тот будет опозорен.
Взвешивание всех факторов заняло лишь несколько секунд.
Мысли, неопределенные и нечетко сформулированные, возникали из подсознания как вспышки, едва заметные толчки откуда-то из глубины. Юноша поднял нож, упавший из руки навахо — длиной около девяти дюймов, изготовленный из хорошей и острой стали, — и пошел к Джоелу. Медленно и спокойно, чтобы не вспугнуть животных.
Когда Бенони приблизился к Джоелу, тот открыл глаза. Бледный, с открытым ртом, он как будто не верил тому, что видел.
Бенони и не подумал подать какой-нибудь знак, призывающий к молчанию. Джоел не настолько туп, чтобы шуметь. В противном случае он действительно заслуживает смерти.
Острое лезвие мгновенно распороло веревки, стягивавшие руки Джоела за спиной. Джоел принялся разминать пальцы, морщась по мере того, как застоявшаяся кровь стремительно начала циркулировать по венам. Еще два удара ножа разрезали веревки, связывавшие щиколотки гиганта-финикянина.
Очень тихо Бенони спросил, может ли Джоел двигаться.
— Пока я не могу даже ходить, но, надеюсь, это продлится не более минуты, — ответил тот.
Он поднялся и сделал неловкий шаг, словно человек, у которого отморожены ноги.
— Подожди шестьдесят секунд и…
Но тут где-то сзади раздался крик, это проснулся и вскочил один из навахо. Он находился ближе остальных и был вооружен большим стальным клинком. В следующую секунду солнце сверкнуло на лезвии, брошенном навахо.
Автоматически Бенони метнул во врага свой нож.
В следующий момент из дыры в животе навахо уже торчала рукоятка ножа. Схватившись за кровоточащую рану, индеец упал на спину. В то же мгновение Бенони почувствовал толчок в бок и пошатнулся от силы нанесенного удара. Он не чувствовал боли, а лишь онемение, но знал, что ранен. Справа между ребрами Бенони торчал нож индейца. Острие вошло в плоть не более чем на дюйм, но кровь ручьем текла из раны, открывшейся вокруг стали.
Двое оставшихся пока в живых навахо, крича, тоже вскочили на ноги. Один из них поднял с земли короткое копье.
Другой пытался схватить одной рукой лук, а второй — стрелу.
Издав дикий вопль, Бенони схватил камень и метнул в лучника.
Индеец приладил стрелу к выемке лука и поднял свое смертоносное оружие, одновременно натягивая тетиву. Брошенный камень очертил дугу и попал мужчине в горло. Но тот все же успел пустить стрелу.
Бенони почувствовал еще один удар, на этот раз в грудь под ключицей. Он опрокинулся спиной на землю, затем сел. Вряд ли индеец успел достаточно оттянуть тетиву, если вонзился только наконечник стрелы. Тем не менее Бенони выбыл из битвы.
Последний навахо поднял копье для броска. Затем, передумав, опустил руку, схватил копье наперевес и пошел на Джоела.
Джоел в отчаянии оглядывался в поисках оружия. Но в пределах досягаемости увидел лишь нож и стрелу, торчащие из тела Бенони. И тогда Джоел вытянул нож из ребер Бенони.
Тот вскрикнул, но все было проделано так быстро, что он не успел даже оказать сопротивление. Если бы Бенони располагал временем, чтобы подумать, он и сам бы сказал Джоелу вытащить нож. Иначе смерть грозила бы обоим.
Джоел наклонился, поднял камень и на бегу, с расстояния нескольких футов, бросил его во врага. Тот увернулся, камень пролетел мимо головы индейца. Перекинув нож в правую руку, Джоел нанес удар левой. Увертываясь, навахо потерял равновесие. Схватившись сначала за острие и порезав руку, Джоел поймал древко копья и резко дернул. Цепляясь за свое оружие, навахо упал головой вперед. Джоел, падая, потянул копье на себя, повернулся и зажал древко между рукой и телом. В следующую секунду солнце сверкнуло, отразившись в занесенном ноже, и лезвие мягко вошло в живот индейца. Тот вскрикнул, упал на землю. Джоел вытянул нож из плоти и вонзил в глотку навахо.
Воцарилась тишина. Замолчали даже лошади, которые бешено ржали мгновение назад. Бенони взглянул на свой развороченный бок, откуда так беспощадно был вытащен нож. Кровь из раны быстро стекала на землю, накатилась волна боли. Чувствовалась теперь и стрела, торчащая из плеча.
У юноши не осталось другого выхода, кроме как попытаться вытащить застрявшую стрелу, даже если при этом потеряется еще больше крови. Он отогнал от раны мух, схватился за древко и начал медленно поворачивать.
— Ты не сможешь сделать это сам, — подходя и тяжело дыша, сказал Джоел.
Одним легким движением он выдернул обломок стрелы. Бенони стиснул зубы, чтобы сдержать крик, и почувствовал, что теряет сознание. На мгновение все поплыло у него перед глазами, затем мир принял привычные очертания. Бенони увидел, что Джоел стоит над ним, держа окровавленный нож и стрелу, и улыбается. Улыбается.
— Похоже, ты не справишься с такими ранениями, — сказал Джоел. — Плохо, очень плохо выглядишь.
— Ничего, — сказал Бенони. — Я выживу, чтобы принести эти скальпы в Финикс.
— Не понимаю, о чем ты говоришь, — ухмыльнулся Джоел. — Потому что эти скальпы возьму я.
— Ты! — возмутился Бенони. — Ты убил только одного навахо. Остальные мои.