— Может, ты и мой скальп прихватишь? — поинтересовался Бенони, пытаясь остаться в сознании.
— Эх, если бы у тебя волосы были потемнее, — сказал Джоел. — Конечно, я могу сказать дома, что принес скальп навахо-блондина. Говорят, и такие встречаются. Но вдруг мне не поверят? Да и вообще, так поступать нехорошо, не правда ли?
Смеясь, Джоел повернулся и пошел срезать скальпы с мертвых мужчин. Когда с пояса, снятого с навахо, свисали четыре скальпа, Джоел надел на себя одежду одного из мертвых индейцев, сшитую из шкуры льва. Затем он выбрал лошадь, лучший лук и стрелы, копье, лучший нож.
— Не могу оставить таких прекрасных животных умирать от голода или на съедение львам, — сказал он, разрезая путы на ногах лошадей.
Бенони наблюдал, как Джоел собирается в путь. Единственное, что он твердо решил, — не умолять о помощи. Совершенно очевидно, что Вандерт ничего ему не оставит. Но даже если и так, ничто не заставит Бенони Райдера умолять этого подлеца. Лучше умереть. Вероятно, так оно и будет.
Собрав лучшую еду в мешки, прикрепленные к седлу выбранной лошади, Джоел вернулся к Бенони.
— Было бы справедливо воткнуть в тебя копье, — сказал он. — Но ты не такой плохой, как я думал, ладно уж, живи. Хотя я сильно сомневаюсь в твоих силах. Но я умею прощать и позволю тебе умереть самому. Но сначала я отплачу за то, что ты сделал со мной по дороге с Железных Гор, — кровожадно улыбнувшись, с ненавистью сказал Джоел.
Он замахнулся и пнул Бенони между ног. Бенони скорчился от страшной боли и потерял сознание.
Придя в себя, он обнаружил, что сидит, согнувшись, на коленях и зажимает причинное место. Кровь ручьями лилась из обеих ран, а мухи облепили тело так, что образовали почти твердый, черный и жужжащий клубок. Бенони соскреб противных насекомых и попытался ползти к куче вещей, валяющихся у ног убитых навахо. Он преодолевал эту короткую дистанцию, превозмогая боль, четыре раза останавливаясь, чтобы не потерять сознание. Добравшись до вещей, он выбрал две керамические фляги. Фляги были пусты, вода, которую вылил из них Джоел, быстро испарялась с камней. Хорошо хоть, что Джоел не тронул еду. Бенони выбрал куски сушеного мяса, бобы и немного твердого сухого хлеба. Затем надел штаны одного из навахо. Штаны оказались тесными, но все же прикрывали тело.
Юноша затянул раны несколькими платками- очень неуклюже, но зато почти сразу остановив кровь. Вооружившись ножом, луком, колчаном стрел и неся мешок с едой, он с трудом взобрался на лошадь. Бенони почти падал от слабости и головокружения, но держался. Он погнал коня с горы, через овраг и вернулся на тропу. Достигнув озера, сполз с лошади и наполнил фляги водой Теперь оставалось только одно — найти в горах прохладную пещеру, откуда бы он смог наблюдать за тропой и где бы заживил раны. Юноше очень не хотелось терять лошадь, которая бы пригодилась после возвращения на тропу войны. Но если какая-нибудь банда навахо обнаружит стреноженную лошадь — индейцы обыщут территорию и найдут Бенони. Нельзя давать им такую возможность.
Сняв седло и уздечку, Бенони отпустил лошадь на свободу. А сам медленно, задыхаясь, терзаемый болью, принялся карабкаться в гору. Через три часа юноша нашел одну из пещер, которые во множестве прорезали гору. Игнорируя боль от втыкающихся в тело маленьких колючих иголок, он заполз в отверстие через груду сухих веток чойа, оставленных здесь крысами. Забравшись вовнутрь, Бенони свалился без сил. И не просыпался до следующего утра.
Придя в себя, он попил воды и съел немного копченого мяса и сладких бобов. Бенони ждал, что начнется лихорадка, понимая, что если инфекция попала в раны, то он скорее всего умрет.
Но лихорадка не начиналась.
Вечером третьего дня он покинул пещеру. Все еще очень слабый и весь занемевший от ран, Бенони к тому же испытывал страшную жажду, поскольку выпил все запасы воды на второй день. Превозмогая боль, он начал спускаться с горы и, добравшись до подножия, наконец-то напился и наполнил бутылки. А затем пошел на северо-запад. Неделю спустя юноша уже мог бегать и действовать рукой, в которую попала стрела.
Когда удавалось подстрелить дичь, он разжигал в самых укромных местах небольшие костры и жарил мясо.
Повсюду Бенони искал Джоела Вандерта. Если бы он нашел мерзавца спящим, то перерезал бы ему глотку не задумываясь. Но Вандерта не было видно нигде.
Однажды ночью Бенони чуть не споткнулся о часового навахо. Человек стоял на утесе высоко над тропой. Тщательно осмотрев индейца, Бенони решил, что перед ним — один из часовых, расставленных около города-крепости, охраняющего конец тропы. За тропой лежало большое озеро, первое в группе водоемов, оканчивающееся тем озером, около которого Бенони был ранен. Юноша пошел через горы. К концу второй ночи он увидел озеро и огороженную частоколом деревню за ним. На западе начинались хвойные леса. На севере и западе от этого места находилось множество поселений навахо, которые пришли в этот район около ста лет назад, убивая или прогоняя прежде живших здесь апачей.
Бенони долго в унынии стоял на вершине конусообразного пика. Что делать? Прокрасться к городу, убить навахо и отправиться в Финикс со скальпом на поясе? Или идти куда-то далеко на запад, возможно на край земли, ища местность, где иного воды, нет землетрясений, куда могут мигрировать финикяне?
В конце концов юноша решил, что еще рано возвращаться.
Надо пойти дальше на запад. Вряд ли стоит снимать скальп где-то рядом с городом. Несомненно, Вандерт или другие юноши уже побывали здесь, взбудоражили навахо, повысив их бдительность. Лучше всего миновать это место ночью и напасть 4 на какие-нибудь города или фермы, обитатели которых не столь осторожны.
В ту ночь Бенони покинул горы и направился через леса.
Он шел две недели, охотясь по дороге, миновал несколько огороженных ферм Навахо. За каменными стенами виднелись прямые или круговые грядки маиса, бобов, тыквы, лимонных кустов, мускатных дынь, паслись небольшие стада овец, коз и несколько коров. Несколько раз у Бенони был шанс снять скальп с какого-нибудь фермера, работающего на поле, но он воздержался от подобного действия. Прошло еще две недели, и все это время юноша шел по направлению к восходящему солнцу.
Теперь вокруг росло множество деревьев и кустов, и Бенони шел днем, поскольку мог спрятаться в густой растительности.
Однажды утром к месту ночлега Бенони очень близко подъехал молодой навахо на лошади. На прекрасном чалом жеребце красовалось седло, гравированное серебром. Парень пел песню о девушке, чьей руки он хочет попросить.
Бенони восхитился песней и прекрасным голосом навахо.
Но еще больше ему понравились седло и лошадь. Стрела пробила парня насквозь, оборвав на полуслове чудесную песню.
Бенони снял с мертвого индейца скальп, забрал лошадь и снова тронулся на запад. Опасаясь преследования, юноша несколько дней гнал лошадь. Он перешел все ручьи, которые только встречались по дороге, и несколько раз аккуратно провел лошадь по россыпям камней. Он так ни разу и не увидел преследователей, но не успокоился, пока не достиг кромки леса.
На закате на границе страны Навахо, там, где снова начиналась пустыня, Бенони услышал какой-то звук. Звук был непонятный — какое-то странное бурчание, доносившееся откудато сверху. Заподозрив неладное, юноша привязал жеребца к ветке дерева за оврагом и по-пластунски пополз на север.
Через пятнадцать минут соблюдения всяческих предосторожностей Бенони оказался на вершине невысокого хребта.
Он взглянул через редкую траву вниз, в маленький амфитеатр — в центре сидел Джоел Вандерт. Джоел жарил кролика над крошечным костерком. В нескольких футах, пощипывая жесткую коричневую травку, паслась лошадь.
Сердце Бенони забилось в сумасшедшем темпе, с глухим стуком, как молот, ударяясь о грудную клетку. Медленно, чтобы не произвести никакого шума, юноша двинулся под прикрытием хребта вперед, и его рука не дрогнула, прилаживая стрелу к тетиве лука.
Он собирался встать, позвать Джоела и тем самым предоставить негодяю шанс защититься. Никто, даже сам Бенони, единственный свидетель коварного предательства, не мог бы обвинить его в трусости. В великодушии — да, ведь он не обязан предупреждать вероломного Джоела. Нет, это даже не великодушие, так как юноша хотел, чтобы этот мерзавец знал, что он, Бенони, выжил и собирается отомстить.
Но он не поднялся сразу, смакуя выражение лица Джоела, когда тот увидит своего недруга целым и невредимым. К счастью, Бенони пролежал на земле еще несколько секунд, а когда уже начал было подниматься, чтобы внезапно появиться на вершине хребта — замер.
Со стороны противоположного края амфитеатра раздался вопль, издаваемый полудюжиной глоток. Вслед за этим показались шестеро навахо.
Джоел моментально бросил мясо в огонь, вскочил, схватил свою лошадь за уздечку как раз в тот миг, когда испуганное животное начало убегать, и одним взмахом вскочил в седло.
К счастью для Джоела, лошадь побежала в сторону, противоположную приближающимся индейцам, и удачно миновала четыре низкорослые сосны. Стрелы преследователей запутались в ветвях и отклонились от прямого направления, а сами навахо потеряли время, обходя деревья. Тем временем Джоела и след простыл, хотя было еще неизвестно, сможет ли он и дальше сохранить дистанцию и оторваться от преследователей. Тяжелый Джоел являлся существенной нагрузкой для любой лошади. А сейчас он скакал на жеребце, по размерам и выносливости ничем не отличающемся от коней навахо.
Не в силах сдержаться, Бенони выстрелил в последнего в толпе преследователей навахо. Стрела вонзилась индейцу в позвоночник, и тот свалился с лошади. Остальные не видели, как упал их товарищ, поскольку все их внимание было сосредоточено на намеченной жертве.
Бенони выбежал, снял с трупа скальп и вернулся к лошади.
А затем, вместо того чтобы бежать в противоположную сторону, решил последовать за навахо. Дурацкий поступок, но, если индейцы потеряют следы Джоела, Бенони намеревался сам найти своего заклятого врага. И заодно, возможно, удастся пристрелить еще парочку навахо. Бенони понравилась идея охотиться за навахо, в то время как они преследуют Джоела.
Когда рассвело, Бенони обнаружил, что находится далеко в пустыне и вокруг, на каменистой почве, не видно следов ни Джоела, ни охотящихся на него навахо. День сменился безлунной ночью.
Бенони продолжал продвигаться на запад, думая, что Джоел бежал в этом направлении, и надеясь, что их пути снова непременно пересекутся. Он верил в поговорку «Бог троицу любит» и был уверен, что снова встретит подлеца. И в следующий раз не упустит свой шанс.
Пустыня в этих местах немного отличалась от привычной пустынной местности в окрестностях Финикса. Бенони ехал на лошади до тех пор, пока стало очевидно, что лошади уже нечего пить. И тогда юноша с неохотой убил животное, закоптил столько мяса, сколько рассчитывал унести, и тронулся в путь пешком. По дороге он столкнулся с теми же трудностями, что и в финикянской пустыне, и решил их уже известным методом, питаясь растениями и охотясь на животных. Человек, рожденный и воспитанный вдалеке от раскаленных песков и обжигающего солнца, умер бы в подобных условиях за пару дней. А Бенони, в одиночку и пешком, преодолевал пятьдесят миль в день. И хотя он не поправлялся, но поддерживал вес и здоровье, закалял дух и тело, которое стало жестким, словно раковина пустынной черепахи.
Теперь Бенони ночью шел на северо-запад и спал днем во время жары. Оставив за спиной равнины, он снова попал в гористую местность, обходил холмы и возвышенности там, где это было возможно, и пробирался по горам там, где не оставалось другого выхода. В основном юноша придерживался старой тропы — одной из каменных дорог, давным-давно построенных древними. Когда он достиг места, загроможденного на протяжении нескольких милей маленькими холмиками из грязи и песка, то понял, что дошел до развалин древнего города.
Бенони не стал останавливаться среди руин на ночлег, а шел всю ночь. Он очень нервничал, так как слышал, что духи древних и демоны земли витают где-то в пространстве между развалинами города и могут захватить случайно заснувшего человека.
Бенони не знал, правдивы ли истории о древних людях. Говорили, что когда-то они были столь многочисленны, что заселяли земли на много миль вокруг, пили воду, приводимую по трубам из моря (которое Бенони никогда не видел), летали по воздуху в волшебных повозках, жили до двухсот лет, разговаривали между собой на огромных расстояниях при помощи магических устройств. Также утверждали, что затем древние поссорились и уничтожили друг друга при помощи такого ужасного оружия, от одних рассказов о котором у Бенони бегали мурашки. Или, возможно, более правдива другая история, в соответствии с которой цивилизацию разрушили злые духи земли?
Священники говорили, что утеряны практически всезнания древних и что даже книги их уничтожены. Были найдены некоторые части древнего священного писания, повествующие о создании мира, об Адаме и Еве, о скитаниях по пустыне заблудившихся евреев и о Господе Спасителе. Но нашлись лишь отрывки, основная часть писания затерялась. И священникам Финикса потребовалось полвека, чтобы расшифровать древние тексты. Но даже после расшифровки значение многих слов осталось неясным. Фактически именно споры об интерпретации древних текстов привели к религиозной войне, происшедшей за десять лет до рождения Бенони. Проигравшие войну бежали на запад через пустыню к океану, который, как говорили, существовал где-то за горами.
Бенони не умел читать Найденные Писания. Он родился в семье, принадлежащей к правящему классу общества, получил хорошее школьное образование и умел читать финикянские тексты, которые отличались от письменности древних. Священники утверждали, что хотя алфавит древних во многом похож на древнеегипетский, но значения слов часто совершенно различны. Чтобы освоить древнюю письменность, человек должен был потратить практически целую жизнь, что имело смысл только в случае, если человек этот собирался стать священником. Бенони завидовал власти, которой обладали священники, но собирался стать видным финикянином каким-нибудь другим путем.
С наступлением следующих сумерек Бенони продолжил свой путь. Неделю спустя он наткнулся на отряд всадников, которые появились из-за горы и чуть не застали его врасплох на открытом пространстве. Юноша услышал стук копыт буквально за полминуты до того, как увидел незнакомцев, и успел спрятаться за валуном над дорогой.
На конях ехали странно одетые мужчины — их головы были повязаны тканью, ниспадающей до пояса, всадники кутались в просторные многоцветные рясы. Знаменосец нес белый флаг с изображением золотого улья и вылетающих оттуда больших золотых пчел. Бенони предположил, что всадники — военный отряд из Десерета. Он слышал об этом месте от навахо, с которыми разговаривал на ярмарке во время декабрьскоянварского торгового перемирия. Навахо рассказывали, что когда-то белые люди из Десерета жили своим немногочисленным племенем на берегах Великого Соленого Озера, что они исповедуют странную религию, чем-то похожую на религию финикян. За последние сто лет численность десеретийцев заметно возросла, и они завоевали большие территории на западе.