Продолжив путь, спустя два дня юноша миновал развалины индейской деревни. Все индейцы были мертвы, возможно, они стали жертвами проходившего мимо отряда из Десерета. Увидев, что со всех трупов сняты скальпы, Бенони почувствовал отвращение к десеретийцам. Можно убивать жен и детей врага, поскольку мертвая женщина уже не сможет родить детей: мальчиков, которые могли бы вырасти и пойти воевать, и девочек, которые, став взрослыми, могли бы родить мужчин. Но никакой уважающий себя воин не стал бы снимать скальпы женщин и детей.
Через четыре недели, преодолев огромную горную гряду, Бенони вышел из пустыни и словно попал из одной комнаты в другую. С одной стороны — песок, камни и кактусы. С другой — трава и деревья.
Юноша оказался в стране великих равнин, по которым бежали ручьи, а в некоторых местах протекали небольшие реки.
Вдоль воды росло множество деревьев, гораздо больше, чем на равнине. Но и равнины, по меркам Бенони, представляли собой весьма лесистую местность. Среди деревьев водились стада антилоп, оленей, диких лошадей, крупного рогатого скота и больших кабанов. В небе летали стаи птиц — такие многочисленные, что, пролетая над головой, затмевали небо. Как и следовало ожидать, по лесам бегали стада диких собак, скорее похожих на огромных волков. И, что весьма удивило Бенони, здесь водились львы, которые, как считали финикяне, живут только в горах. Но местные львы были совершенно не похожи на привычных худых облезлых зверей. На равнине водились огромные кошки, весом по крайней мере четыреста фунтов, с толстыми лапами, достигающие от семи до восьми футов от кончика носа до кончика хвоста. Несмотря на гигантские размеры и массивные конечности, львы выглядели как домашние кошки и, возможно, даже являлись их потомками. Здесь, на равнинах, львы превратились в мощных зверей, способных подкрасться и напасть на крупный рогатый скот.
Бенони решил не связываться с такими громадинами. И ночью, хотя и не хотел привлекать внимание людей, развел вокруг себя несколько костров, чтобы львы держались от него подальше.
Зато на него чуть не напали дикие собаки. Как-то на рассвете эти коварные бестии молча вынырнули из-за горизонта — как раз в то время, когда Бенони проснулся. Юноша бежал словно олень, и ему удалось взобраться на дерево, которое, к счастью, росло неподалеку. Он просидел на дереве день и ночь, а: собаки все это время выли и прыгали в тщетных попытках урвать человечинки. К утру они наконец-то убежали и Бенони спустился на землю.
На следующий вечер юноша построил себе кровать в ветвях дерева. Прежде чем заснуть, он задумался над тем, что делает.
В общем-то, сам того не осознавая, он углубился так далеко на запад, что, вероятно, давно миновал точку, откуда уже пора бы было возвращаться-домой. Ничто не мешало ему вернуться домой. Но неведомые, поросшие травой горизонты словно манили все сильнее с каждой пройденной милей. Бенони уже давным-давно собирался остановиться и принять решение стоит ли идти дальше в поисках новых земель или же возвращаться в Финикс с добытыми скальпами. День сменял день, а он все откладывал окончательное решение. Теперь его интересовало — далеко ли Великая Река, о которой рассказывали отец и священники. Бенони знал, что никто из Долины Солнца не заходил так далеко. После подобного путешествия в одиночку финикяне начнут складывать о нем легенды. Да и сам он сможет рассказывать всякие истории всю оставшуюся жизнь. И, возможно, дети Бенони и Дебры однажды пройдут такой же путь и доберутся даже до Великой Реки.
Дебра! Связала ли она себя обещанием выйти замуж за Вандерта, поскольку Бенони не вернулся, и все думают, что он мертв?
С этими мыслями Бенони заснул. А утром, спустившись с дерева, он решил вверить свою судьбу в руки Господа Иеговы.
Тщательно помывшись в протекавшем неподалеку ручье, юноша опустился на колени и стал молиться. Затем он поднялся, вынул нож из ножен и подбросил его высоко в воздух. Отступив на шаг, Бенони наблюдал, как стальной клинок крутится в воздухе, сверкая в лучах утреннего солнца. Если нож упадет лезвием вниз и воткнется в землю, это послужит знаком продвигаться дальше на запад. Если же ударится рукояткой — значит, пора возвращаться в Финикс.
Нож вращался и в конце концов упал рукояткой в траву, отскочил от земли и шмякнулся плашмя.
Бенони положил нож в ножны.
— Иегова, ты показал мне, что я должен делать! — громко сказал юноша. Но я надеюсь, что не ошибусь, если передумаю. Я собираюсь двигаться дальше вперед. Не стоило мне спрашивать тебя, поскольку в глубине души я уже знал, в какую сторону хочу идти.
Тревожась от того, что проигнорировал предзнаменование, Бенони снова тронулся в путь. Несколько дней он ожидал, что случится что-нибудь ужасное: нападет один из гигантских львов, укусит ядовитая змея, вылетит из-за куста стрела. Но не произошло ничего необычного. И когда минула неделя, Бенони перестал волноваться.
В течение последующих двух месяцев он пережил множество приключений. И всегда ему удавалось избежать ранений или даже смерти. Много раз Бенони прятался, чтобы не столкнуться с людьми. Чаще всего встречались индейцы. Однако четыре раза мимо проходили белые люди. Однажды за юношей снова погналась стая диких собак, и он снова отсиделся на дереве. А как-то раз из густой растительности, окружающей водоем, вышел лев, и Бенони приготовился драться — не на жизнь, а на смерть, скорее всего собственную смерть. Но лев, не двигаясь с места, лишь спокойно и сыто рыгнул, а юноша продолжил путь.
Несколько дней спустя Бенони обнаружил и долго разглядывал из-за кустов самое странное строение, которое когдалибо видел. Огромная постройка достигала сотни футов в длину и сорока в высоту, широкая середина конусом сужалась кверху. Нижнюю часть конструкции покрывали грязь и песок холма, на котором она стояла. Закругленные стены постройки поднимались из земли таким образом, что становилось ясно, что над поверхностью видна лишь половина конструкции, а другая — находится под землей. Стены сияли в лучах утреннего солнца, словно серебро навахо. Не было видно ни окон, ни дверей, и, чтобы получше осмотреть строение, Бенони обошел его вокруг. Вход, вероятно, скрывали высокие бревенчатые стены и ворота укреплений, открывающие закругленные стены постройки с южной стороны. Другое бревенчатое укрепление, служившее, по-видимому, наблюдательным пунктом, было установлено в центральной части конструкции.
Бенони не осмелился подойти ближе, так как из открытых бревенчатых ворот начали выходить люди. Среди толпы виднелись высокие крепкие мужчины, вооруженные луками и стрелами, копьями и короткими мечами с широкими лезвиями.
Жители странной конструкции были похожи на навахо, только с более широкими, почти без переносицы, носами и складками кожи над внутренними уголками глаз. Из-за таких складок казалось, что все они косят. А когда несколько человек приблизились к Бенони, тот услышал, что эти люди говорят на пронзительном певучем языке, совсем не похожем на язык навахо, так же как навахо не похож на язык мек или инглич.
Бенони понимал, что в закопанном металлическом конусе может находиться множество народа. Узкая бревенчатая пристройка вряд ли вместит всех этих людей, и так они уже стояли вплотную друг к другу. Вскоре мужчины, женщины и дети начали выходить и обрабатывать скошенные посевы. Их было так много, что Бенони пришлось покинуть окрестности этого странного строения.
Он вновь двинулся на запад, по дороге недоумевая по поводу таинственного металлического здания и его обитателей.
Еще через два месяца равнина осталась позади, и Бенони очутился в поросшей густыми лесами холмистой местности, среди затопленных водой оврагов, шумных рек и ярких невиданных птиц. Он миновал развалины недавно сожженной фермы, зола еще сохранила, тепло недавнего пожарища. Неподалеку валялись трупы мужчины, женщины и троих детей. Бенони понял, что попал в страну, где царят другие традиции, поскольку каждый труп был обезглавлен.
Час спустя он наткнулся на следы лошади, ведущие от фермы, но вскоре потерял их. Бенони сказал себе, что не должен следовать за военным отрядом, но любопытство пересилило, и он не смог противиться желанию увидеть тех, кто вырезал семью фермера.
Прямо перед сумерками Бенони увидел впереди свет костра. Медленно и осторожно он пробирался через высокую траву и кусты и к наступлению ночи оказался за деревом всего лишь в двенадцати ярдах от отряда. Увиденное потрясло юношу. Никогда раньше он не видел людей с такой черной кожей, такими толстыми губами и курчавыми волосами. Бенони никогда даже не подозревал, что такие люди существуют. В детстве он слышал и верил в сказки о черных гигантах, живущих далеко на западе на берегах Великой Реки. Эти люди питались человеческим мясом, и родители пугали Бенони, что чернокожие съедят и его, если он будет себя плохо вести.
Конечно, мама явно преувеличивала, рассказывая о двенадцатифутовых гигантах, хотя люди у костра выглядели довольно высокими. Тела их украшала красная и белая боевая раскраска, а головы — уборы из длинных белых перьев. На черных шеях висели ожерелья из человеческих рук. Один из мужчин держал шест с человеческим черепом на конце, на земле вокруг лежали мешки, по размеру подходящие для переноски голов.
Бенони Долго наблюдал за чернокожими мужчинами, а затем, не в силах сдержать любопытство, подполз поближе, чтобы услышать их речь. Чужой язык звучал почти как язык финикян, хотя и не совсем. Иногда казалось, что слышится знакомое слово, но Бенони так и не понял, о чем говорят чернокожие. Мужчины смеялись и пили из небольших кувшинчиков, которые, наверное, взяли из сожженного дома. По-видимому, они совершенно не беспокоились о преследовании.
В небе поднялась сентябрьская луна, а черные люди все продолжали смеяться и шутить, пока не опустошили кувшинчики.
Побросав пустую посуду в сорняки, они улеглись спать. Одного молодого парня назначили караульным. Вооружившись копьем и коротким мечом, тот устроился в нескольких ярдах от потухшего костра.
Бенони подождал час и стал подбираться к часовому. Он осторожно подполз к клюющему носом парню и вырубил его, ударив ребром ладони по шее. Поймав парня, как только тот начал падать, Бенони осторожно опустил его на землю и заткнул рот чернокожего его же штанами. Ремнем связав руки за спиной неудачливого часового, Бенони тихо оседлал двух лошадей. Перебросив пленника через спину одного коня, он разрезал путы у второго. Конь тихо заржал, метнулся в сторону, и Бенони замер, ожидая, что проснутся спящие. Но те спали крепким пьяным сном.
Вскочив в седло, Бенони закричал и промчался меж остальными лошадьми, чтобы испугать и разогнать их. Затем он погнал своего коня в лес, не выпуская поводья другой лошади, с которой свисал потерявший сознание чернокожий пленник.
Бенони мчался сквозь ночь так быстро, как только мог, а за спиной еще долго раздавались крики. Через час он перешел на легкий галоп, а еще через час — на шаг. К утру юноша уже находился далеко от места похищения.
К этому времени чернокожий пленник очнулся. Бенони снял его с лошади, стреножил ее и вытащил у пленника изо рта кляп. Потребовалось довольно много времени, чтобы убедить похищенного, что Бенони не собирается убивать его. Как только пленник успокоился, Бенони принялся при помощи знаков изучать незнакомый язык. Дважды он прерывал уроки, чтобы покормить чернокожего. После еды парень немного расслабился.
Бенони начал быстрее усваивать язык, когда понял, что речь чернокожего парня кажется странной из-за замены гласных звуков. Также в языке Жема заглушались все звонкие звуки в конце слов. Там, где Бенони говорил собака, Жем произносил сабакх. Камень Жем называл камнх, а сеть произносил как сит. Коня он называл ко. Земля в переводе с языка Бенони звучала как шемл. Встречались и другие различия. Некоторые слова Бенони вообще никогда не слышал и даже не мог найти какие-нибудь значения для них.
Следующим утром Бенони связал Жему руки спереди и позволил вести лошадь за поводья, но предупредил чернокожего, что если тот попытается бежать, то тут же получит стрелу в спину. Они медленно ехали, пока Бенони практиковался в разговоре на языке Жема. А ночью Бенони рассказал пленнику, почему похитил его, вместо того чтобы убить.
— Мне нужен человек, который расскажет мне об этой стране, — сказал он, — и особенно о Великой Реке.
— О Великой Реке? — переспросил Жем. — Ты имеешь в виду Мсиби? Или, как говорят кайво — Сии?
— Я не знаю названия. Но это величайшая река в мире. Некоторые утверждают, что она омывает край земли. И если переплыть на другую сторону, можно свалиться в бездну.
— Э велик рика мирх, — засмеялся Жем. — Это величайшая в мире река, да/ Но на другом берегу тоже земля. Скажи мне, белый человек, если я отвечу на твои вопросы, что ты сделаешь со мной?
— Я отпущу тебя. Без лошади, конечно. Я не хочу, чтобы ты выследил и убил меня.
— И ты не собираешься отрезать мне голову, чтобы взять ее домой и показать своему народу, своей женщине?
— Нет, — улыбнулся Бенони. — Я думал, не снять ли с тебя скальп. Я бы прославился, показав его в Финиксе, мои соотечественники никогда не видели подобных скальпов. Но ты не навахо, и у меня нет причин убивать тебя. Если только ты сам не дашь мне повод.
— Нет, — нахмурился Жем, — даже если я принесу твою голову домой, ничего хорошего из этого не выйдет. Я опозорен, так как ты похитил меня. Ни один мнгумва не может вернуться домой, если оказался таким трусом, что попал в плен. Если мнгумва сражается в битве, он или умирает, или бьется до победы.
— Ты имеешь в виду, что твой народ не примет тебя? Почему? Ведь все произошло не по твоей вине!
— Это не играет никакой роли, — глухо проговорил Жем, покачав головой. — Если я попытаюсь вернуться домой или в отряд, меня забьют камнями до смерти. Никто даже не станет марать моей кровью меч.
— Может, лучше бы тебе умереть, — сказал Бенони. — Человек, не имеющий дома, — не человек. А твой скальп… такой шерстистый.
— Я не хочу умирать! — воскликнул Жем. — По крайней мере не как пленник, со связанными за спиной руками. Другое дело — принять смерть в бою. И мне так грустно, ведь я никогда уже не увижу свою жену. Но я хочу жить.
— Ты можешь пригодиться мне, — сказал Бенони. — Я не знаю эту землю. Но с какой стати я должен доверять тебе?
— А ты и не должен, — ответил Жем. — Да и я не собираюсь тебе доверять. Но если мы станем кровными братьями…
Бенони спросил, что такое — кровные братья, и Жем объяснил. Неотрывно смотря пленнику в глаза, Бенони думал. Чернокожий парень заерзал, нахмурился, затем улыбнулся.