86956.fb2 Долгое-долгое детство - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 18

Долгое-долгое детство - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 18

Потом еще одна девушка показалась, идет, задумавшись о чем-то. Старик опять за свою камчу взялся.

- За что сына бьешь, бабай? - спросила и эта.

- Подскажешь - понимает, прикажешь - исполняет.

- Крепче, старик, бей, хлещи, чтоб до нутра прожгло.

Пора уже твоему сыну без подсказки понимать, без приказу исполнять, - сказала так девушка и дальше пошла. И в тот же день старик к этой девушке сватов направил.

Последнее слово отец даже чуть нараспев сказал и замолчал. Мой Самый Старший брат Муртаза тут же уши навострил:

- А что девушка сватам сказала? Дала согласие? Отец, оказывается, с умыслом примолк. Он тут же продолжил рассказ.

- ...Вернулись сваты и такую весть принесли: "Несуразная какая-то девица оказалась - в делах ладу, в словах складу нет. Да и вся родня подозрительная. Словом, о намерениях своих мы промолчали, так и домой пошли". Но старик все же велел старшему свату все, что видели-слышали, обстоятельно, слово в слово рассказать.

"Когда мы в дом вошли, девушка одна была... - начал старший сват. На вопрос "Где твой отец?" девушка ответила: "Из друга врага делать пошел". - "А мать где?" - спросили мы. "Из одного двоих делать пошла", - говорит она. Пока мы так переговаривались, она в большую миску суп налила и перед нами поставила. Заглянули, там сумар* густо плавает... Ну, попили-поели мы, ложки положили, стены оглядели. Видим, сруб-то у них из толстенных бревен срублен. "Тяжело, наверное, было такие большие бревна из лесу таскать? - спросили мы. - Сколько бревен враз тянули?" - "Пока лошади худы да немощны были - по три, а то и по четыре. Когда чуть подправились, пришлось по два только накладывать. А уж когда совсем раздобрели кони - одно еле волокли, а то на полпути сваливали", - так нам разъяснила бестолковая девица. С тем мы и ушли. Остальное уж сам решай, - закончил старший сват. - Вот и все ее слова, нескладные да несуразные".

"Эх вы, послы, недотепы, - сказал отец того джигита. - Слово тоже, как кость, разгрызть надо и жир высосать. Вы же кость только облизали. Поучила девушка уму-разуму вас! Отец-то у нее - к другу пошел, просить, чтобы долг вернул, мать - к роженице пошла, дитя принимать. А что про бревна говорила, так это не бревна, а сумар, который вы ели. Поначалу голодные, вы набросились на сумар и, наверное, по три-четыре враз в ложку нагребали. Немного наевшись, вы уже поменьше тянули, а потом и одного осилить не могли, навар только хлебали. Так было?"

"Так и было", - вздохнули сваты и пошли восвояси.

'С у м а р - клецки

Старик сам назавтра пошел в дом девушки и все уладил, обо всем договорился.

Вот бы и нашему Муртазе такую невесту, он ведь тоже: "скажешь смекает". Да и Салих от брата не отстает: "прикажешь - исполняет".

Старшие братья отцову притчу выслушали молча. Не то что они, даже я понял, на что отец намекает. И у нас голова не мякиной набита.

...Так кто же козьи шкуры к Талипу понесет? Мы со Старшей Матерью, разумеется.

Круглый Талип живет на Совиной улице. Он маленький, коренастый и ужасно проворный. Весь год ходит в жалкой круглой шапчонке, она у него черным блеском блестит, до того заскорузла. Осенью он к ней уши пришивает, а весной отпарывает. Никто еще не видел, чтобы Талип шапку снял. Говорят, что он ее и в бане не снимает. Что же он там, под шапкой, прячет? Жену Талип из чувашской деревни взял, где в работниках жил. Поначалу жена все спрашивала: "Почему, Талипка, никогда шапки не снимаешь?", он отвечал: "У нас, у типтяр*, обычай такой". Народ все же подозревал: или парша там у Круглого Талипа под шапкой или рожки.

Сколько я его помню, он все по домам ходит, шкурки всякой живности, мелкой твари, кошачьи там, псиные, собирает. Шкуры коровы, скажем, лошади, медведя-волка, оленя-лося ему не достаются. Эти прямиком в капиратиф идут. Но мы, мальчишки, поймаем по весне суслика, хомяка, водяную крысу, или зимой ласка, горностай в капкан попадутся - шкуры сдерем и бежим к Талипу. Возвращаемся с медяками, иной раз, глядишь, и серебряная монета блеснет. Ни лошади у Талипа, ни коровы, ни другой скотины нет. Полон дом детей да этот промысел - вот и все его хозяйство.

Скатала Старшая Мать две козьи шкуры, сунула под мышку, и мы отправились к Круглому Талипу. Бывает, мы с Младшей Матерью пойдем куда-нибудь, да так случается, что, до места не дойдя, домой возвращаемся. Она со всеми сватами-сватьями встречными, роднеизнакомыми говорит и не выговорится. А Старшая же Мать только и молвит на ходу: "Здоров ли, свойственник? Все ли в благополучии, сватья?" И удивительно, когда с ней идешь, даже самые брехливые, самые вредные в ауле собаки не выносятся с лаем из-под ворот.

Круглый Талип сидел возле глинобитного сарайчика и доплетал лапоть, привязанный к колену. Завидев нас, он отвязал его, бросил в сторону и вскочил:

Типтяры - диалектная группа у башкир.

- Эгей, енге, проходи, проходи, сюда пожалуй. Сказал бы: в дом войди - да там ребятни полно, ни встать, ни сесть. Давай тут присядем, призовем божье благословенье.

Он вынес из сарайчика кусок старого паласа, расстелил на чурбаке. Сели, коротко помолились, призвали божье благословенье.

- Ну, Талип, чувства-мысли в благости, семья-стада в сохранности ли?

- Скота-птицы нет - душе отдохновение, детвора жива-здорова - богу благодарение. А вот с чувствами да мыслями по-разному бывает. Я ведь, енге, живу, как младенец во сне: без повода засмеюсь, без причины заплачу.

- Что с человечьей души взять, когда вон душа создателя - небо - и то все в переменах, - вскинув подбородок к небу, сказала Старшая Мать.

Талип вскочил, забегал взад-вперед, заговорил быстро:

- Я сейчас, енге, сидел и вот о чем думал: у безлошадного-то половина состояния на лапти уходит! Ведь сколько пеший бедняга обуви снашивает! Хорошо конному, всего и дела - на телегу влезть, а там сидишь-едешь, лапти целы. А сколько я пешком истоптал! Если все сложить, пять раз в Мекку сходить хватило бы.

- И в Мекку сходишь, если суждено...

- Их-хи-и, сноха, туда же за большие грехи идут. А какие мои преступления, что ближе Мекки им и прощения не вымолить? Я ведь, енге, если подумать, прямиком в рай должен попасть. Почему, спросишь? Потому что я одну неверную душу - свою жену то есть - в ислам перетянул. Мало того, она целый подол мусульманских детей нарожала.

Старшая Мать улыбнулась как-то странно.

- Это хорошо, Талип, - сказала она, - что ты ее мусульманкой сделал. Но ты же душу с верой, в которой она родилась, разлучил. Не грех ли это? Всяк сущий только своему богу должен поклоняться.

- Нет, енге, на это меня что-то не хватает, не пойму, - честно ответил Круглый Талип.

Это он правильно сказал. Я тоже что-то не понял.

- Забрал бы ты эти шкуры, Талип, - решила покончить с делами Старшая Мать.

- Спасибо, енге, ремесло мое уважила, да еще сама пришла, со своими годами, положением не посчиталась. Только ведь и старый долг еще за мной, не уплачен. Я про те три пуда проса говорю, которые весной брал. И за эти шкуры сразу рассчитаться - тоже капитала нет. Не знаю, что и делать: и денег нет, и совесть есть... - завздыхал хозяин.

- И деньги будут. За тобой не пропадет. Живы будем - сочтемся, сказала Старшая Мать.

- Подожди-ка, енге, у меня колесо от самоката есть, отличное колесо. В таком большом, как ваше, хозяйстве обязательно на что-нибудь сгодится. - И он вынес из сарайчика колесо. - Вон как блестит. Я его на большаке подобрал.

Старшая Мать похлопала его по плечу:

- Не печалься, сынок, должником не останешься. И в твой домишко достаток заглянет.

- Хе, енге, я еще так разбогатею да разжирею... Вот только срок настанет. И все же тяжеловато пока. Эка! Чуть не забыл, у меня отменная штука есть. Медный кум-ган! Такой кумган - ишанам только омовение совершать. Знатная вещь, не по нашим... не по нам, в общем, возьми-ка его себе, - и он ринулся было в сарай. Старшая Мать жестом остановила его.

А самокатное колесо было - загляденье. Я, как увидел его, так и застыл. Пусти его с Верхнего конца улицы - до самого Тименея, пожалуй, докатится. Вот бы оторопели мальчишки с Тименеевской улицы!.. Только резинки нет, видно, кто-то себе выковырял. Старшая Мать взглянула на меня и сказала:

- Будь по-твоему, Талип, колесу хозяин нашелся. Считай, что за шкуры мы с тобой в расчете. - Она взяла это чудесное колесо из рук Талипа и вручила мне. - На, пусть ноги устали не знают.

Вот так нежданно-негаданно сокровище само мне в руки вплыло. Да разве такому колесу козьи шкуры цена? Расчет-то Талипу тяжеленько дался.

Завершая торги, Старшая Мать поднялась с места. Опять засуетился Круглый Талип.

- Вроде и осеннее обилие сейчас, енге, да как раз с чаем-сахаром нехватка случилась. Стыд ведь это - гостя без угощения отпустить! Эх, нищета всего унизительней!

- Не терзайся, Талип, хоть без чая, да не без чаяний - прожить можно, - утешила его Старшая Мать. - Все будет: и чай, и прочие угощения.

- Подожди-ка, енге, негоже гостю так уходить. По крайности, хоть пляской попотчую.

Сказал и тут же, руки в боки, пустился в пляс с припевками:

Гость во двор - хозяин в пляс, Так и пляшет целый час Можно заново начать, Если нечем угощать.