Утром ротмистр Вахрушев уехал в Царицын. Я рассчитывал, что он все же поможет с поиском убийц Кирсанова. Ротмистр человек ушлый и опытный.
Первая партия кирпича была уже готова. Купец Кондаков из Алексеево расплатился и пригнал большие повозки для погрузки. За это время мужики сделали немало. Заводик уже вовсю работал. Из печи валил дым. Стояли шесть шатров и четыре навеса. Строился первый сруб. Поповские решили не ездить домой каждый день, только на воскресенье. Они привезли двух стряпух из села и телегу с продовольствием. Готовили пока на костре, но печники уже складывали небольшую печь для приготовления пищи.
Я стоял у шатра и обсуждал с Ковалевским вопросы по производству, когда на дороге появилась черная карета. Я сразу догадался, что это наверняка по мою душу. По спине пробежал холодок.
Карета приблизилась и остановилась. Но пока никто не выходил.
На козлах сидел молодой гладко выбритый кучер.
— Московская служба судоприказчиков…– удивился Ковалевский, посмотрев на странный герб.
Я вздохнул и медленно подошел. Приоткрыл дверь.
В карете сидели двое: крепыш в кепи и клетчатом сюртуке и… настоящий наследник Никитин. Он и вправду удивительно похож на меня. Скорее всего одного роста, только лицо чуть округлей, слегка ниже лоб и глаза побольше, сам он тоже немного плотнее. Но внешнее сходство бросалось в глаза: нос, разрез глаз, подборок, даже цвет волос не отличался, у него только чуть длиннее шевелюра, нас запросто можно было принять за близнецов.
Сердце быстро забилось и я судорожно схватился рукой за дверцу.
— Удивительно,– произнес наследник.– Уже несколько минут за вами наблюдаю и не могу поверить… практически одно лицо…
Он подмигнул крепышу:
— Григорий, выйди на пять минут, посмотри пока производство…
Крепыш хмыкнул и вылез из кареты. Я сел на его место.
— Кто вы такой? — спросил наследник.– Мой незаконнорожденный брат? Или кузин Алексей из Тамбова? Помню в детстве мы были удивительно похожи… Я еще в Царицыне услышал — в Новореченском помещик Никитин запускает кирпичный завод… какой, думаю, Никитин, если помещик Никитин — это я?
— Вы уже заезжали в усадьбу? — тихим голосом спросил я.
— А что мне там делать? Не очень скучаю по пьянице Прохору и по бабке Ефросинье… только на кладбище к покойной тетушке заехал и сразу сюда… Признаюсь, еще утром я был в ярости, но по дороге слегка успокоился и возникли кое-какие мыслишки…
— Вот и я думаю, нам нужно спокойно все обсудить.
— За то, что вы присвоили себе чужое дворянское имя — вам грозит смерть. Это вы осознаете? Кто вы вообще такой?
— Да обычный мужик, шел мимо вашего села, попал под лошадь… Когда очнулся — меня приняли за вернувшегося барина… сами же видите, как мы похожи. Так и прижился, к тому же решил поднять хозяйство, запустил кирпичный заводик. Сегодня отгружаем первую партию.
— Если бы не кирпичный заводик — вас бы уже за ноги волокли в полицейский участок. Будем считать, этот заводик и спас вас от виселицы. А теперь, думаю, глупо рубить курицу, несущую золотые яйца.
— Вы приехали из Петербурга?
— Уже полгода живу в Москве, сошелся с графиней Волконской, приятной дамой во всех отношениях…
— Очень рад за вас…
— А вы наглец, и видимо, большой жулик…
— Я не жулик. Скорее наоборот… Сами подумайте, если бы я был жуликом — разве стал поднимать чужое хозяйство?
— Похоже вы и вправду вжились в роль провинциального помещика. Это даже несколько забавно… Впрочем, перейдемте к делу. Я недавно крупно проигрался. Графиня наотрез отказалась погашать мой долг. Единственный вариант — продать с молотка это небольшое поместье…
— И сколько вы проиграли?
— Восемь тысяч. Думаю за восемь быстро продам усадьбу и земли… только не знаю, как теперь быть с заводиком?
— А если… я отдам вам эти деньги? Восемь тысяч. Вы больше не вернетесь?
— Интересно… Вот об этом я как раз и подумал. Похоже вы авантюрист. И я согласен на следующие условия: отдаете мне восемь тысяч плюс триста рубликов ежемесячно, и можете навсегда забыть обо мне. Так и быть, наслаждайтесь жизнью провинциального помещика… мне это совсем не интересно.
— Кстати, меня тоже зовут Андрей Никитин.
Наследник усмехнулся:
— Вот видите какое удивительное совпадение! Внешность, имя и фамилия… даже не нужно возиться с документами. Так как. Вас устраивают мои условия, господин мошенник?
— Я понял… а как вам такой вариант, если восемь тысяч я буду отдавать частями. Производство только запускается… заказов пока немного.
— К сожалению, я прибыл с Гришей, человеком кредиторов. Деньги нужно заплатить до пятнадцатого мая. Осталось шестнадцать дней. Обратно до Москвы добираться около двух недель и я могу дать на поиски денег не больше суток… ну а триста рублей в месяц — просто за мое скромное молчание… Придем к обоюдному соглашению, что я вас никогда не видел. Это на случай, если дело все же дойдет до суда…
— А Григорий? Не сдаст?
— Он имеет долю с выигрыша и будет молчать как рыба, так же как и кучер Игнат… Сейчас мы уезжаем в Петровскую Слободу, в гостиницу. Ждем вас до завтрашнего утра с деньгами. Если вы не явитесь вовремя — я еду в аукционную контору и к прокурору. Еще раз напомню — в противном случае вас ждет не тюремный срок, а смертная казнь…
— Я понял. Восемь тысяч до завтра…
— До десяти утра. И только наличными деньгами.
Я вылез из кареты, крепыш Григорий равнодушно посмотрел на меня, залез в карету и экипаж сразу же умчался.
— Что-то серьезное? — спросил инженер Ковалевский.– Что они вынюхивают?
— Мне на сутки нужно отлучиться, кое-что решить…
— Хорошо. Поезжайте, Андрей Иванович…– кивнул инженер.– Мы пока начнем грузить кирпич…
С одной стороны, у меня будто гора с плеч. Наследник оказался вполне адекватным и благоразумным, мы даже смогли договориться. Не знаю даже, как бы я поступил на его месте. Наверняка сначала набил самозванцу репу, а уже потом вел диалог… Но наша внешняя схожесть и вправду невероятная. С другой стороны, восемь тысяч — огромная сумма. Да и триста рублей в месяц — наверняка для затравки, аппетиты, как известно, растут во время еды. Но почему все же Никитин согласился молчать, ведь при плохом раскладе ему тоже мало не покажется, если все это всплывет… Законы здесь очень суровые.
После покупки оборудования у меня оставалось еще две тысячи, которые я хотел потратить на непредвиденные расходы и зарплату. В общей казне еще около полутора тысяч. Придется все же продать часть золотишка из шкатулки, другого выхода нет. А еще нужно взглянуть на документы на поместье и на завещание… почему за это время я даже не подумал про документы? Вот наивный дурачок, я ведь в душе надеялся, что настоящий наследник никогда не вернется… Как мальчишка-двоечник, который прячет дневник с плохими отметками на дне портфеля, не догадываясь, что рано или поздно отец все же откроет дневник и достанет из шифоньера кожаный ремень с тяжелой металлической пряжкой…
Как только вернулись в усадьбу, я спросил Прохора о документах.
— Все в вашем кабинете, Андрей Иванович. В ящике стола. Там и завещание, и на поместье… А зачем вам?
— Просто взглянуть хочу. Пусть Аглая пока обед подает. Я сейчас…
В кабинете я действительно нашел документы на поместье и завещание. По завещанию все поместье, оцененное в семь тысяч восемьсот двадцать рублей, вместе с селом Новореченское в сорок шесть домов и ста двумя крепостными на 1 марта 1852 года по ревизорской сделке, а также 96 десятин земли, из которых 52 пахотные — по наследству передаются дворянину Андрею Ивановичу Никитину, уроженцу села Алексеево 20 сентября 1818 года.
Надо же, у меня день рождения тоже в сентябре, только 14-го числа, 1988 года. Разница между нами всего год, мне тридцать пять, наследнику тридцать четыре…
В этот раз я не стал засиживаться за обедом, наскоро перекусил и мы с Герасимом выехали в Тимофеево. Я не знал, сколько точно стоят драгоценности, на всякий случай взял с собой золотые цепи, перстни и три тысячи наличных денег…
По дороге небо слегка заволокло тучами.
— Как думаешь, Герасим, будет дождь?
Мужик внимательно посмотрел на небо:
— Если будет, то к вечеру. Успеем добраться…
Мы уже выехали на тракт, когда я увидел путника, бредущего в сторону Тимофеево.
— Остановись, подвезем…– попросил я Герасима.
Мужик почтительно кивнул, когда мы остановились.
— Садись,– предложил я.
Он уважительно поклонился:
— Барин, а вы куда трафите?
— До Тимофеево.
— Мне бы тоже туда…
Когда мужик сел в бричку, он удивленно покачал головой:
— Сорок лет живу — такого чуда не встречал, чтоб барин холопа подвозил…
— Что делать-то идешь?
— На отхожий промысел, колодцы копать.
— И сколько платят?
— Рупь в день, когда поменьше.
— Ты ко мне приходи, на глиняные балки. Те же деньги плачу, и до дома ближе. Сам с Алексеево?
— Постойте, так вы Андрей Иванович Никитин? Слышали про вас… если возьмете — обязательно приду. Только через пару недель… сына надумал женить к осени. Пока тепло, надо малость подработать.
— И сына тоже приводи. Если работящие и непьющие — дело всегда найдется.
Навстречу мчалась тарантайка с двумя лошадьми. Прямо посредине дороги.
— Пьяные небось…– вздохнул Герасим.– Может съедем?
— Езжай потихоньку, если в лоб пойдут –тогда уже съезжай…
Я уже разглядел в мчащейся тарантайке мордастого парня на козлах, сзади сидел сынок Гарина в обнимку с девкой. Они громко горланили песню.
— С дороги придурки, зашибем! — заорал мордастый.
— Не сворачивай! Разворачивай бричку поперек! — приказал я Прохору.
Мужик-пассажир испуганно вцепился в сидение. Герасим рассмеялся и плавно развернул бричку поперек дороги. Встречная повозка в последний момент съехала с откоса, чтобы не допустить столкновения. Лошади заржали, тарантайка жутко заскрипела и чуть не разлетелась. Когда остановились, мордастый сразу спрыгнул и с кнутом и побежал к нам.
Я тоже соскочил с брички и направился навстречу:
— Мудила, тебя кто водить учил? Какого ты, морда рязанская, едешь посреди тракта?
— Эй, помещик… Я не мужик, а из мещан…– скривился мордастый, сжав кнут.
— Семен! — заорал сын Гарина, наверняка он сразу узнал меня.– Поехали, не связывайся!
Но Семен крепко держал в руках кнут, будто раздумывал. Неужели ударит? Я же его тогда на месте урою…
— Барин, а если бы тарантайка сложилась? — от парня несло перегаром.
— А если бы вы расшибли кого? Чешите, пока я добрый…
Мордастый пару секунд раздумывал, а когда Герасим спрыгнул с козлов и выпрямился во весь богатырский рост, мордастый сразу развернулся и направился к повозке.
— Вот мудачье…– выругался я. — Поехали, Герасим…
По дороге я раздумывал. Наследник назвал меня жуликом и авантюристом. Да какой же я жулик? Похоже, как раз именно он жулик и авантюрист, раз позволил себе проиграть целое поместье… интересно, а если бы не проиграл? Может еще год или два здесь не появлялся? Еще на кирпичный заводик губу раскатал, урод…
Золотые цепи и перстни я решил продать еврею, который держал в Тимофеево оружейную лавку. Еще в прошлый раз я заметил на двери лавки объявление о скупке золота. Искать ювелира совершенно не было времени…
На этот раз в оружейной лавке крутился здоровенный носатый детина в качестве охранника.
— Господин, вы опять за пистолетом? — усмехнулся еврей.
— Хочу золото предложить.
Я осторожно положил тряпицу на прилавок и развернул.
Еврей внимательно осмотрел золотые цепи и перстни. Он сразу разволновался, снял кипу, и протер платком вспотевший лоб:
— Товар хороший, добротный… дам за все четыре тысячи.
Детинушка приблизился и тоже посмотрел на драгоценности, удивленно покачав головой.
— Красотища-то какая…
Я вздохнул:
— Четыре тысячи? Думал вы серьезный человек…
Быстро спрятал драгоценности в тряпку и уже хотел уходить. Но еврей удержал меня за руку.
— Постойте, молодой человек. Ваша цена?
— Семь тысяч и уступать я совсем не намерен.
Торговец задумался:
— Это уже через чур… У меня даже нет таких больших денег…
— Тогда поищу другого покупателя…
Еврей явно заинтересовался золотишком. Я печенкой чувствовал…
— Шесть пятьсот,– сухо сказал торговец. — Это крайняя цена.
— Хорошо. По рукам.
— Помню вы интересовались оружием… У меня появился отличный шестизарядный американский кольт. Заложил один капитан, да так и не выкупил. Практически новый. Давайте я заплачу шесть тысяч наличными плюс пистолет и тридцать патронов.
Да что за человек! Чувствую, он все же где-то наколол меня…
— Ладно. Я согласен…
Через час я уже был у гостиницы Петровской Слободы. В будни здесь оказалось безлюдно и тихо. Даже куда-то исчезли цыганские шатры и медведь с мальчиком. Только у торгового павильона крутился толстый жандарм и что-то весело рассказывал цветочнице. У гостиницы стояла черная карета московских судоприказчиков.
В номере наследник тщательно пересчитал деньги и удивленно посмотрел на меня:
— Быстро вы нашли финансы. Наверное вам и вправду дорого это захудалое поместье…
— У меня больше ничего нет, кроме этого поместья… можно сказать, это моя вторая родина…
— А первая родина где?
— Далеко…– вздохнул я.
— Интересно. Но меня терзает вопрос: почему мы так удивительно похожи? Может мы все же родственники?
— Вы получили деньги. Извольте-с расписочку.
— Да вы в своем уме, господин хороший? Какая еще расписочка⁈ Подписать себе смертный приговор за подлог?
— Так вы же опять проиграетесь и заявитесь через месяц с предъявой на поместье.
— Я дворянин. А слово дворянина дорого стоит. Не забудьте, еще триста рубликов в месяц. Раз в полгода я буду присылать нарочного… а теперь можете быть свободны… живите и развивайте свой кирпичный заводик… И помните, что на свете встречаются такие добрые люди, как я.
— Послушайте меня внимательно, господин Никитин. У меня планы не только на это поместье и заводик, но и более глобальные цели. Возможно даже, я косвенно повлияю на историю России…
Наследник хмыкнул.
— Я отдал вам деньги за поместье, эти деньги мне не просто так достаются. В карты и азартные игры я не играю. Думаю, нам не нужно больше встречаться… Никогда.
— Так вы мне еще и угрожаете?
— Можете считать что да, угрожаю.
— Ого-го… какие мы грозные… Я же дал вам слово — а значит мы и вправду больше не увидимся.
Я пожал Никитину руку и вышел из номера. Даже не знаю почему, но я ему не очень-то верил…