- Браво, викарий, что называется, повезло вам! Тем не менее у меня очков в два раза больше. Но не тревожьтесь, какие ваши годы!
Некоторое время эта несочетаемая пара играла молча; впрочем, тишину соблюдали только они двое, в то время как над многолюдной компанией посетителей стоял гул голосов, то и дело прерываемый веселой шуточкой мистера Айвза или ехидным замечанием Оливера. Но вот сквайр вновь принялся вопрошать собеседника о метафизических материях.
- Викарий, а вы никогда не замечали, сколь многие блестящие гении в истории мира - наши великие умы от искусства, литературы, музыки, естествознания и математики, ну и тому подобное - в личной жизни были сущими чудовищами?
- Безусловно, случалось и такое; мне и самому приходилось читать о подобных вещах. Да, в некоторой степени я с вами согласен, - произнес викарий, потирая подбородок.
- Этот вопрос вечно ставит меня в тупик. Гиганты творческой мысли, люди недюжинных талантов - и при этом сущие чудовища, способные черт-те что натворить из чистого эгоизма и потворства собственным прихотям. Любопытно, викарий, а нельзя ли из этого сделать определенные выводы о Всевышнем Творце? Вам не кажется, что Всемогущий в личной жизни тоже может оказаться сущим чудищем? Божество - безусловно, но по сути - демон, затаившийся во тьме бес? А что, вот вам отличное объяснение для эпизода с перевернувшейся каретой!
Викарий протестующе передернулся. Как прикажете отвечать на этот вызов из уст сквайра, на эту очередную перчатку, брошенную к его клерикальным ногам?
- Марк, смилуйся, ты бедного мистера Скаттергуда совсем смутил, промолвил Оливер. Он знал, как любит его друг задирать и поддразнивать достойного священника в интеллектуальных поединках такого рода, но право же - всему есть пределы! - В опровержение твоих слов позволь мне, Марк, сослаться на нашего родного Шекспира, человека смиренного и кроткого. Вот уж никакое не чудовище, будь то в личной жизни или в общественной, если верить современникам!
- И все-таки как же насчет пассажиров той злосчастной кареты на горной дороге, что рухнули с обрыва и утонули в море? - нимало не смутившись, настаивал сквайр. - Не самая приятная смерть, согласитесь, хотя и довольно быстрая.
- И как насчет той девушки, что утонула в Одиноком озере? - вопросила Черри Айвз, как раз случившаяся поблизости. - Как насчет той деревенской простушки, что утопилась из-за любви к молодому джентльмену, некоему Чарльзу Кэмплемэну?
- Это еще что такое? - насторожил уши Оливер. - К мистеру Чарльзу Кэмплемэну из Скайлингден-холла?
Мистер Ним Айвз беспокойно забегал глазами туда-сюда; те, кто стоял рядом и слышал слова Черри, последовали его примеру. Старики, старожилы деревни, встревоженно переглянулись; особенно же запаниковал трактирщик, до сих пор понятия не имевший, что его дочери эта история отлично известна. Он нахмурился, суетливо расправил фартук.
- А я ведь про нее напрочь позабыл, - лениво протянул сквайр. - В ту пору я совсем мальчишкой был, Нолл, почти ничего и не помню, кроме того, что скандал вышел жуткий. Вы, конечно же, имеете в виду тот случай самоубийства, когда тело так и не нашли?
- Именно, - кивнула Черри.
- Удивляюсь я, что ты об этом знаешь, Черри, милочка, - промолвил мистер Айвз, и в голосе его отчетливо прозвучали непривычные предостерегающие интонации. - По правде говоря, для местных жителей воспоминания эти - не из приятных. Скверное было времечко. Да, сэры, скверное, полагаю, тут мне никто не возразит. Вот уж более двух десятков лет речей о нем не вели и к нему не возвращались.
- Оно и к лучшему, Ним Айвз, - возвестил один из седовласых старожилов.
- Самоубийство - в Шильстон-Апкоте? - промолвил Оливер, обводя комнату ясным взглядом. - И кто бы мог предположить?
- А что потом сталось с мистером Чарльзом Кэмплемэном? полюбопытствовала Черри. Со времен того вечера, когда она случайно подслушала эту историю в "Гербе", дочку трактирщика неодолимо влекла тайна деревенской девушки, что покончила с собою из-за любви; влекла вопреки ее воле, что бы уж там Черри ни утверждала в вафельной мисс Кримп насчет пагубной женской слабости.
Откликнувшись на ее призыв, к группе приблизился мистер Томас Доггер, сей ревностный служитель закона - плечи расправлены, осанка безупречно прямая, нос длинный и острый, глазки масляно поблескивают от обильных возлияний, - и, приосанившись с видом весьма авторитетным, как и подобает умудренному законнику, привыкшему к уважению простецов, облагодетельствовал мир заявлением.
- Мистер Чарльз Кэмплемэн, - торжественно провозгласил поверенный, навлек на себя позор и бесчестье, чего никоим образом не заслуживал, и под давлением общественного мнения вынужден был покинуть деревню; а его домашние - и в их числе недужный отец, на тот момент - владелец Скайлингдена, - поручили свой домицилий, доходы с земли и все личное движимое имущество заботам Господа и природы sine die* [На неопределенный срок (лат.).] и с тех пор в родные места не возвращались. Вот таково было положение дел - вплоть до недавнего времени.
- Что вы имеете в виду, сэр? - переспросил Оливер, отлично зная про себя, равно как и Марк, что разумеет собеседник, но желая услышать ответ из уст самого мистера Доггера.
- Я имею в виду вот что, - отозвался поверенный, искоса поглядывая на доктора Холла, восседающего в кресле под окнами галереи, - есть у меня сильные подозрения - заметьте, это лишь подозрения, а не подтвержденный факт, так что я никого не обвиняю, - итак, есть у меня сильные подозрения, что джентльмен, ныне именующий себя мистером Видом Уинтермарчем, наш сосед из Скайлингден-холла, на самом деле не кто иной, как мистер Чарльз Кэмплемэн, вернувшийся в отчий край.
Все голоса тут же примолкли, воцарилась мертвая тишина. Большинство собравшихся уже слыхали эту сплетню и небрежно от нее отмахнулись, но теперь, услышав то же самое из уст неподкупного и в высшей степени респектабельного мистера Томаса Доггера - профессионала, выпускника прославленного Клайвз-инн в Фишмуте, почтенного стряпчего консульского суда и атторнея общего права, - все поняли, что, должно быть, некая правда в этом есть или по крайней мере то, что закон почитает за правду. Но заметьте, никаких обвинений мистер Доггер не выдвигал!
Доктор Холл остановил на поверенном долгий взгляд; по лицу его, бледному, точно пергамент, скользнула еле заметная тень. Мистер Доггер на мгновение встретился с ним глазами - эти двое словно поняли друг друга без слов, а затем доктор отвернулся, не проронив ни слова.
- Не слишком тому удивляйтесь, дорогие друзья мои, ибо я много чего навидался, - продолжал мистер Доггер, цепляясь большими пальцами за карманы жилета. - Долroe время я как профессиональный юрист придерживался мнения о том, что род Кэмплемэнов пресекся; что же до Скайлингдена, фригольд* [Безусловное право собственности на недвижимость (юр.). (Прим. перев.)] перешел к другому лицу, а эти новые жильцы - лишь последние в хаотичной череде арендаторов. Но здесь никчемный провинциалишка Том Доггер должен воскликнуть: теа culpa!* [Моя вина! (лат.)], должен смиренно признать, что заблуждался. Теперь мне вполне очевидно, что фригольд на усадьбу по-прежнему твердо удерживают в руках Кэмплемэны.
- Что ему здесь понадобилось? - вопросил Оливер. - Если это и в самом деле мистер Кэмплемэн, чего ради он вернулся спустя столько лет? И почему под другим именем?
- В самом деле, сэр, чего ради? Бог весть! Есть над чем поломать голову: любопытная проблемка - и с личной точки зрения, и с профессиональной. Однако ж провинциальная адвокатская практика мало времени оставляет на раздумья, будь то в личном вопросе или же в профессиональном. Хотя если общество примется настаивать - только в этом случае, заметьте, - я побьюсь об заклад, что он замышляет отомстить.
- Отомстить? За что, сэр?
- За то, что в этой деревне с ним несправедливо обошлись. Мистер Чарльз Кэмплемэн был юношей незаурядным, с пытливым умом и неортодоксальными предпочтениями, как помнят многие из здесь собравшихся, и вполне мог счесть, что общественное мнение оклеветало его и опорочило; поговаривали даже о возбуждении судебного дела. Могу себе вообразить, как это все на него подействовало. Его ли вина, если шалая дура потеряла голову и бросилась в озеро, покончив с жизнью в нарушение наших самых священных этических и религиозных норм? Помолвки не было; с точки зрения закона мистер Кэмплемэн не был связан никакими обязательствами, никакой ответственностью. Если вздорная девица не пожелала считаться с решением состоятельного джентльмена, который ей в любом случае не пара, это ее собственный выбор: если кого и винить, так ее, и только ее. Порочная дрянь, вот кто она была такая... порочная до мозга костей.
- Право же... бедное, бедное дитя, - пробормотал викарий. Он смятенно поправил очки, на время позабыв и про карты, и про выигрыш, и про интеллектуальный поединок со сквайром. Про утопленницу он, конечно же, уже слышал; так что взволновал его, по всему судя, немилосердный приговор, вынесенный ей мистером Доггером, столь безжалостно-лаконичный.
- Допускаю, что сей джентльмен охотно насолил бы кое-кому в деревне одним своим присутствием, в особенности же тем, что так невеликодушно обошлись с ним в былые времена, - продолжал поверенный, улыбаясь и обводя глянцевыми глазками почтенное собрание. И прижал руку к сердцу в знак глубокого своего смирения. - Том Доггер далек от того, чтобы придираться к ближнему или рассуждать о чьих бы то ни было грехах, настоящих или вымышленных, - идет ли речь о живых или о мертвых. То, что я поведал вам касательно событий прошлого, я знаю доподлинно, ipso facto*. [В силу самого факта (лат.).] Что до моих подозрений касательно личности джентльмена, ныне проживающего в Скайлингдене, так оно остается лишь подозрением, возникшим в результате моей недавней беседы с тамошним семейством, мистером Видом Уинтермарчем, et uxor, et filia.
Воцарилось молчание; воспользовавшись случаем, присутствующие пытались хорошенько осмыслить услышанное.
- По чести говоря, меня это немного тревожит, - промолвил Оливер. Сдается мне, сэр, вы поведали нам отнюдь не все. Этот мистер Кэмплемэн ныне обзавелся собственной семьей и много лет жил вдали от Талботшира, как говорят, "с глаз долой - из сердца вон". Что могло вынудить его сводить счеты спустя столько времени? Чего он, спрашивается, ждал? Отчего не приехал раньше? По мне, так в его возрасте полагается довольствоваться теми благами, что послала ему судьба в лице послушной жены и любящей дочери. Если он и вернулся в Скайлингден, так только за тем, чтобы вновь обосноваться в отчем доме, как в дни своей юности. Тамошнее семейство, как мне показалось, поглощено собственными своими делами и хочет одного лишь: чтобы их оставили в покое.
- Нельзя недооценивать человеческую мстительность, сэр, - не без строгости возразил мистер Доггер. - Мистера Кэмплемэна и его отца выдворили из фамильной усадьбы в результате скандала и неподтвержденных обвинений возмутительная несправедливость, не так ли? Неслыханное оскорбление, сэр! Такая рана может болеть годами, может воспаляться и язвить мозг до тех пор, пока обида не перехлестнет через край и не подчинит себе волю. Более того, задам вам встречный вопрос: если мистер Чарльз Кэмплемэн не замышляет недоброго, зачем бы ему выдавать себя за другого и называться чужим именем?
Оливер вынужден был признать, что эту загадку он разгадать не в силах.
- А как же Марчанты? - вопросила Черри Айвз. - Как насчет родителей мисс Эдит Марчант, которые еще много месяцев обшаривали озеро, разыскивая тело, и, так ничего и не найдя, умерли от разбитого сердца? А ведь отец ее был не кем иным, как викарием!
Замечание Черри не оставило равнодушными Марка с Оливером. Возможно, девушка как раз эту цель и преследовала - проверить, что за эффект произведет оно на подозреваемых шутников. Со своей стороны, сквайр в жизни не слышал подробностей этой истории. Скандал так успешно замалчивали, что Марк даже имени утопленницы не знал; хотя на протяжении многих лет до слуха его доходили некие туманные намеки, и теперь мистер Тренч смутно припоминал, что вроде бы во всем этом участвовал какой-то священник. Однако ж сквайр Далройдский сплетни и пустопорожнюю болтовню терпеть не мог, так что к разговорам особо и не прислушивался. Он обернулся к Оливеру, Оливер вскинул глаза на него; перед мысленным взором двух джентльменов тут же возникли образы престарелого священника и его супруги, в чьих увядших, измученных, одряхлевших лицах читались тревога и озабоченность. И зазвучал дребезжащий голосок священника: "Вы нашу Эдит не видели? Нашу девочку?"
Сквайр посмотрел поверх карт на викария, затем обернулся к трактирщику и прочим деревенским старожилам. Что еще известно об этой трагедии, гадал Марк, сколь многое до сих пор упорно замалчивают? До конца ли пересказана история, или есть, что добавить? И что же такое наблюдали они с Оливером у Далройдской пристани?
- Сдаете, мистер Тренч? - осведомился викарий.
Сквайр сдал карты; глаза его были прикованы к колоде, а вот мысли снова и снова возвращались к Далройдской пристани; так что прения продолжались уже без него.
Позже тем вечером в Далройде друзья на досуге сыграли партию в бильярд, запасшись сигарами, бренди, и в присутствии Забавника: песик, едва улеглись первые восторги по поводу возвращения хозяина, устроился в камышовой корзинке у камина в бильярдной и, полузакрыв глаза, размышлял про себя о многих радостях жизни. Поборники кия играли за длинным столом в относительной тишине: безмолвие нарушали только звуки, с игрой сопряженные, да свежий прохладный ночной ветерок задувал из полуоткрытого окна. В комнате было зябко, но сквайр терпеть не мог духоты. С приближением полуночи призрачные тени от огня, неверный отблеск восковых свечей, облака сигарного дыма, холодный лунный свет, струящийся сквозь створное окно, мерное постукивание и погромыхивание шаров создавали жутковатую атмосферу, особенно в сочетании с воздействием спиртных паров.
- Ну и что? - промолвил Марк спустя некоторое время.
- То есть? - эхом подхватил Оливер.
- Что такое, по-твоему, мы видели у Далройдской пристани? Кто к нам подходил?
- Этот вопрос я для себя еще не решил. Надеюсь, не то, что ты думаешь.
- А что, по-твоему, я думаю, а, Нолл? Оливер взъерошил пышные кудри.
- Должен признаться, вся эта история ставит меня в тупик. Мне до некоторой степени известны твои своеобразные верования - или скорее отсутствие каких бы то ни было верований: насколько я понимаю, жизни за пределами земного бытия ты не признаешь. Так что, боюсь, я вынужден тебя разочаровать: удовлетворительного ответа у меня нет.
Сквайр ударил кием - и загнал в лузу красный шар.
- Выходцы с того света. - Ненадолго вынув сигару изо рта, Марк жадно глотнул бренди.
- Привидения?