Смотри, как она боится! Она не может сдержать дрожи!
- Расскажи о Ясновидении! - потребовала страшная женщина.
- Великая Чтимая Матре, я не пониманию Ясновидения. Я знаю лишь слова моего Шолема, моего мужа. Если пожелаете, я могу повторить эти слова.
Чтимая Мать задумалась, обвела взглядом помощников и советников по обе стороны от возвышения, которые уже начали проявлять признаки скуки и нетерпения. Почему она просто не убьет эту падаль?
Ребекка, увидев оранжевый огонь насилия в уставившихся на нее сотнях глаз, внутренние сжалась. И теперь воспоминание о муже, которого она всегда мысленно звала ласкательным именем Шоель, и его словах придало ей сил. "Полный талант" проявился в нем еще в детстве. Некоторые называли его инстинктом, но Шоель никогда не употреблял этого слова.
- Доверяй ощущениям, идущим из нутра. Вот что всегда говорили мои учителя.
По его словам это выражение было настолько приземленным, что зачастую отталкивало тех, кто приходил искать "эзотерических тайн".
- В этом нет никакого секрета, - говорил Шоель. - Это тренировки и упорный труд, как и все остальное. Ты задействуешь то, что они называют "малым восприятием", способность отслеживать малейшие изменения реакций человека.
Те же мелкие признаки Ребекка могла теперь различить в тех, кто в упор смотрел на нее. Они хотят моей смерти. Почему?
Великая любит показывать свою власть надо всеми, - помог советом Глашатай. - Она делает не то, чего хотелось бы другим, а то, чего, по ее мнению, они не хотят.
- Великая Чтимая Матре, - рискнула Ребекка, - вы так богаты, так могущественны. Конечно, же у вас найдется какое-нибудь место среди низших слуг, где я могла бы вам Пригодиться.
- Так ты хочешь поступить ко мне на службу?
Что за звериная ухмылка!
- Это осчастливило бы меня. Великая Чтимая Матре.
- Я здесь не для того, чтобы делать тебя счастливой.
- Тогда осчастливь нас. Дама, - Лонго спустилась на ступеньку вниз. Позволь нам поиграть с...
- Молчать!
Ах вот как. Ошибкой было назвать ее интимным именем здесь перед всеми.
Лонго отпрянула, едва не уронив стимулятор.
Великая Чтимая Матре сверлила оранжевым взглядом Ребекку.
- Ты вернешься к своему жалкому существованию на Гамму, несчастная. Я не убью тебя. Это было бы милосердием. Увидев то, что мы могли бы тебе дать, ты проживешь свою жизнь без этого.
- Великая Чтимая Матре! - запротестовала Лонго. - Мы подозреваем, что...
- У меня есть подозрения на твой счет, Лонго. Отошли ее назад и живой! Ты меня слышишь? Или ты думаешь, что мы неспособны отыскать ее, если она нам понадобится?
- Нет, Великая Чтимая Матре.
- Мы следим за тобой, несчастная.
Приманка! Она рассматривает тебя как приманку, на которую можно поймать более крупную дичь. Интересно. У нее все же есть голова на плечах, и, несмотря на свою жестокость, она знает, как ее использовать. Так вот как она пришла к власти.
Весь обратный путь на Гамму, скорчившись в вонючем трюме на когда-то принадлежавшем Гильдии корабле, Ребекка размышляла над затруднительным положением, в котором очутилась. Конечно, эти шлюхи не ожидали, что она ошибочно истолкует их намерения. Но... может и ожидали. Лизоблюдство, раболепие. Они купаются в подобных вещах.
Она знала, что это понимание в равной мере происходило как от Ясновидения ее дорогого Шоеля, так и от советчиков с Лампадас.
- Ты аккумулируешь множество мелких наблюдений, воспринятых чувствами, но никогда не вышедших на поверхность сознания, - говорил Шоель. - Слитые в единое целое они способны сказать тебе многое, но не языком, не тем, на котором между собой говорят люди. В языке нет необходимости.
Ей подумалось тогда, что это одна из самых странных вещей, какие она когда-либо слышала. Но это было до ее собственной Агонии. Ночью в постели, защищенные и умиротворенные ночной темнотой и прикосновением любящей плоти, они действовали без слов, но и, делили слова.
- Язык заслоняет от тебя мир, - продолжает Шоель. - Что нужно, так это научиться читать свои собственные реакции. Иногда удается найти слова, чтобы описать их... иногда... нет.
- Никаких слов? Даже, чтобы задать вопрос?
- Так ты хочешь слов? Каких? Доверие. Вера. Правда. Честность.
- Это добрые слова, Шоель.
- Они не попадают в цель. Не впадай в зависимость от них.
- А на что полагаешься ты?
- На мои собственные внутренние реакции. Я читаю самого себя, а не людей, что стоят передо мной. Я всегда узнаю ложь, потому что к лжецу мне хочется повернуться спиной.
- Так вот как ты это делаешь! - она стучит кулачком по мускулистой руке.
- Другие делают это иначе. Я слышала, как одна женщина говорила, что она распознает ложь, потому что ей хочется взять лжеца за руку и пройти несколько миль, успокаивая его. Можно считать это чушью, но это срабатывает.
- Я думаю, это очень мудро, Шоель.
В ней говорит любовь, она не очень-то понимает о чем он говорит.
- Драгоценная любовь моя, - он укачивает ее как ребенка, Ясновидящие обладают Даром, который, раз проснувшись, работает всегда. Прошу, не говори мне, что я мудр, когда в тебе говорит только любовь.
- Прости, Шоель. Но мне хочется знать все, что знаешь ты.
Он чуть сдвинул ее голову, так чтобы ей было удобнее.
- Знаешь, что говорил мой инструктор третьей степени? "Не знай ничего! Научись быть абсолютно наивным!"
- Совсем ничего? - она потрясена.
- Ты подходишь ко всему как с пустой, чистой грифельной доской, на тебя не влияет ничто, в тебе ничего нет. Что не будет написано на этой доске, напишешь ты это сам.
Она начинает понимать:
- Ничто не вмешивается.