Она снова отчаянно завизжала, и тут же этот звук резко оборвался. Джину била крупная дрожь; она разрывалась между необходимостью прятаться и побуждением броситься вперед, остановить эту чудовищную пытку. И тут в туннеле послышался новый звук, который Джина опознала не сразу. Тяжелые, ритмичные удары, зловещий хруст - словно кто-то разделывал говяжью тушу. Джина прикрыла рот рукой. Удары стихли; чуть позже послышались шаги и громкий стук, словно захлопнулась дверь. Кто-то быстро шел в их сторону, шлепая ногами по воде. Долгое, жуткое мгновение Джине казалось, что Лахли возвращается прямо к ним. Свеча в руках у Ноа погасла, и они погрузились в пугающую черноту. Шаги все приближались, а вместе с ними туннель осветился отблесками горящего фонаря, но тут же снова померк - Лахли свернул куда-то в сторону и исчез в лабиринте подземных ходов.
Джина заметила, что дрожит как в лихорадке. Минуты тянулись в темноте зловонного подземелья мучительно долго, а мысли метались в голове стаей напуганных обезьян. Давно уже стихли шаги Лахли, а они все еще не шевелились, не осмеливаясь даже вздохнуть. Первый шорох послышался со стороны Ноа:
- Маркус, будь добр, зажги свечу.
Чиркнула спичка, и подземный туннель снова осветился.
Желтый, теплый, живой огонек высветил три побелевших лица. Джина с усилием сглотнула слюну; руки ее все еще дрожали.
- Где бы он ни мучил эту беднягу, это совсем близко отсюда.
- Он запирал какую-то дверь, - задумчиво произнес детектив. Возможно, еще один люк. Надо отыскать его и посмотреть, не держит ли он Йаниру вместе с другими узниками.
Через несколько шагов их туннель пересекся с другим. Следом за Ноа они свернули налево, в направлении, противоположном тому, куда скрылся Лахли. Джина каждые несколько секунд тревожно оглядывалась, опасаясь, что жуткий убийца вернулся и преследует их, услышав их шаги. Сжимавшая револьвер рука вспотела. Джина понимала, что против Джека-Потрошителя ее оружие абсолютно бесполезно. Его просто невозможно было убить сегодня - и еще почти целый месяц, до самой смерти Мэри Келли. Но ничего другого у нее все равно не было, и она держала его в руке хотя бы для того, чтобы чувствовать себя чуть увереннее.
- Ах, чтоб ему... - послышалось недовольное восклицание Ноа, и Джина встревоженно повернулась к нему.
- Что там?
- Железная дверь! И заперта наглухо.
И правда, в глубокой нише виднелась невысокая, окованная железом дверь. Джина толкнула ее, поискала взглядом замок и поняла, что без ключа им ее не открыть. К тому же дверь отворялась внутрь, так что они не могли даже отжать ее или попытаться снять с петель.
- Нам нужен ключ.
- Обойдемся отмычкой, - вздохнул детектив. - К счастью, за последние три года у меня появилась привычка никуда без них не ходить. Пока за нами гоняются приятели твоего отца, нам в любой момент может понадобиться быстро попасть куда-нибудь, где можно укрыться. И еще нам повезло, - рука Ноа нырнула в карман и появилась обратно с набором отмычек, - что викторианские замки велики, примитивны и их весьма просто открыть.
Маркус поднес свечу ближе к замку, чтобы Ноа было лучше видно. Некоторое время не было слышно ничего, кроме дыхания и осторожного царапанья отмычки в замке, потом что-то заскрежетало и щелкнуло.
- Есть!
Наступила напряженная тишина.
Тяжелая дверь отворилась почти бесшумно: петли явно часто смазывали, предохраняя от царившей в подземелье сырости. Как ни странно, за дверью горел свет. Несколько газовых рожков у самого пола освещали картину, которую вполне можно было сравнить с адом. Мурашки бегали по коже у Джины, когда она следом за Ноа шагнула через порог и тут же застыла, испуганно ахнув. В ноздри ударил тошнотворный запах разлагающейся плоти. Джина опустила взгляд и к ужасу своему поняла, откуда исходила эта жуткая вонь.
- О Боже!
Кто-то залил весь пол помещения кровью. У двери словно дрова в поленнице были сложены фрагменты по меньшей мере двух свежих трупов. Руки, ноги, другие части тела - она даже не могла разобрать, какие именно. И две отрезанные головы: темноволосая мужская и светловолосая женская. Обе головы лежали на рабочем столе-кушетке, тянувшемся вдоль одной из стен под рядом висячих полок. Незрячие глаза смотрели на дверь; оба лица были искажены гримасами боли и ужаса. На вбитом в каменную стену крюке висели какие-то белые одежды, на рукавах и груди которых виднелись бурые пятна. В центре помещения стоял на полу каменный пьедестал, напоминающий алтарь. На нем красовалась еще одна отрезанная голова, почти череп с остатками сгнившей плоти и волос. Судя по тому, что еще можно было разобрать, он когда-то принадлежал подростку мужского пола. Почти половину пространства комнаты занимал огромный древесный ствол с торчавшими во все стороны сучьями. Судя по всему, дерево протащили сюда по частям, а потом скрепили металлическими скобами. С одного из самых больших, верхних сучьев, свешивалась обнаженная женская фигура со связанными над головой руками - Йанира! Она была без сознания, но грудь ее едва заметно вздымалась, значит, она была жива.
- Ох, пресвятая Богородица!.. - послышался срывающийся шепот Ноа. Маркус уже сбросил свой плащ и осторожно заворачивал в него Йаниру. Стискивая зубы, Джина нашла на столе нож и разрезала веревки, стягивавшие запястья Йаниры. Маркус отвел упавшие на лицо жены волосы, пытаясь разбудить ее.
- Ее усыпляли, - заметил детектив. - Я слышу запах хлороформа.
- Ублюдок! - зарычал Маркус. - Я всажу в него пулю!
- Сейчас нам нужно убираться отсюда, пока этот маньяк не вернулся.
Детектив шагнул к двери и осторожно выглянул в темноту. Джина тем временем зажимала рот рукой, борясь с душившей ее тошнотой. Должно быть, визжала именно эта блондинка. А они стояли и слушали, пока он рубил ее на части... Оттолкнув Ноа, она выскочила в подземный коридор, прислонилась к противоположной стене, и ее вырвало. На плечо ей легла рука Ноа.
- Ты в порядке? - встревоженно спросил детектив. Она кивнула и наконец нашла в себе силы выпрямиться.
- Извини, - пробормотала она, вытирая рот. - Ничего не могу поделать...
- Боже... - Вид у Ноа был такой, словно не одной Джине дурно от этого зрелища. Маркус вынес жену из жуткой комнаты. Детектив закрыл дверь и, повозившись с отмычкой, щелкнул замком. - Кажется, все так же, как было до нас. Пусть попотеет, пытаясь понять, как усыпленная жертва вышла через запертую дверь. Надеюсь, это как следует встряхнет его.
- Если ты не возражаешь, - сказала Джина, стараясь не стучать зубами, - я бы предпочла не возвращаться через этот его дом в Уоппинге. Меньше всего на свете мне хотелось бы встретиться с ним, когда он будет идти назад.
- Ничего не могу возразить. - Детектив, прищурясь, вгляделся в одну сторону туннеля, потом в другую. - Мы должны находиться совсем недалеко от реки. Мы ведь спустились в канализацию почти у самых Лондонских доков. Судя по расстоянию, что мы прошли в этом направлении, Темза должна быть совсем рядом, вон там. - Палец Ноа уткнулся в стену за их спинами. - Где-то там Вестерн-бей-син, так что, по-моему, нам нужно туда. - Детектив кивнул в сторону туннеля, противоположного тому, по которому они пришли.
- Тогда идем, - негромко сказал Маркус. - Нам нужно отнести Йаниру в безопасное место и показать доктору Минделю.
И маленький отряд осторожно двинулся дальше под грязными улицами Ист-Энда в поисках выхода.
Глава 11
Джону Лахли пришлось нести четвертованный торс Доминики Нозетт по канализационным туннелям довольно далеко. Мешок, в котором он тащил его, получился тяжелым, и ему часто приходилось останавливаться, чтобы перекинуть его через другое плечо, но Лахли даже не помышлял о том, чтобы просто бросить его и вернуться. Он хотел оставить его в каком-нибудь подходящем для этого месте. Добравшись наконец до идеального, с его точки зрения, места, он постоял немного, слушая грохот копыт и колес по решетке над головой, потом улыбнулся и ступил в свежий пролом в стене. Сводчатое помещение, в котором он оказался, должно было стать частью подвала Нового Скотленд-Ярда. Строящаяся штаб-квартира полиции находилась прямо у него над головой.
Лахли снова ухмыльнулся про себя и бросил искромсанные останки жалкой журналистки туда, где строители не смогут их не найти, потом снял свою мятую шляпу.
- Прощай, крошка, - ухмыльнулся он, переходя на язык своего детства. Премного обязан, мисс Нозетт, гадом буду, коли не так.
И с этими словами, весело насвистывая, отправился обратно. Подземные коллекторы, по которым он возвращался в Тибор, извивались, разветвлялись и пересекались с другими такими же, следуя извивам газовых труб и канализационных лотков, огибая подвалы складов и портовых кабаков шестнадцатого, семнадцатого и даже восемнадцатого веков. Их лабиринт напоминал хитросплетение туннелей для гладиаторов под ареной древнеримского цирка. По дороге Лахли в мельчайших подробностях продумал, что будет делать, когда принесет Йаниру в Сполдергейт-Хаус. Он захватит с собой все бумаги и карты, найденные им в карманах у мисс Нозетт и у ее спутника, покойного м-ра Пендергаста. Лахли не сомневался, что в темном саду никто не заметит подмены. Он ворвется туда с Йанирой на руках, назовется Пендергастом, наплетет им что-нибудь про то, как на них напал Потрошитель, и спокойно пронесет ее на станцию. Ему не терпелось увидеть своими глазами, на что эта станция похожа.
Черт, да пока Йанира в его власти, его возможностям в таком месте воистину нет предела!
В общем, Джон Лахли вернулся в Тибор в самом наилучшем расположении духа.
Он опустил фонарь в лужу перед дверью, железный ключ, щелкнув, провернулся в замочной скважине. Лахли сунул ключ обратно в карман плаща и нагнулся, чтобы взять фонарь. Дверь бесшумно отворилась на хорошо смазанных петлях. Свет никогда не гаснущих газовых рожков у алтаря словно приглашал его домой...
...и Джон Лахли так и застыл на пороге. Она исчезла.
Он в буквальном смысле этого слова отказывался поверить в то, что видели его глаза. Он оставил ее подвешенной к большому железному крюку на самой большой ветви своего дуба, к тому самому крюку, на котором разделывал Моргана в ночь, когда умер этот жалкий ублюдок. Она висела связанная и опоенная снадобьем. Из каменного подвала вел лишь один выход с окованной железом дверью. И эта железная дверь была крепко заперта на замок, который, насколько он мог судить, не взламывали силой. И все же сомнений не было: Йанира исчезла.
В подземной камере не нашлось бы места, чтобы спрятать даже малого ребенка, не говоря уже о взрослой женщине. Он стоял, прижавшись рукой к холодному железу двери, и взгляд его метался с полок на шкаф, потом на алтарь, потом на дубовый ствол и снова на полки. Как она сумела выбраться отсюда? Ключ у него в кармане был не простым ключом от амбарного замка. Открыть эту дверь мог только человек, обладающий слесарными навыками. Или вторым ключом. Или же это был чертовски способный вор. Может, кто-то вломился сюда и унес ее? Но кто?
Ему на ум не приходило ни одной причины, по которой слесарь вдруг бродил бы по лабиринту канализационных туннелей до тех пор, пока не уперся бы в эту конкретную нишу, чтобы отпереть дверь. В этом просто не было бы никакого смысла. У нормальных слесарей не хватает воображения на такие поступки. Да и вору делать здесь было бы нечего. В уоппингском доме не имелось ничего заслуживающего кражи - если, конечно, вор попал сюда тем путем. Второй ключ? Это объяснение казалось еще абсурднее остальных. Сделать восковой слепок с оригинала, отлить болванку, выточить ключ - и все за какой-то час, когда владелец помещения мог вернуться в любую минуту?
Чем дольше он искал разумное объяснение всему этому, тем меньше разума оставалось в его голове - он словно утекал сквозь пальцы в грязную лужу под ногами. Спящая пленница Лахли просто не могла выйти из помещения. Но она исчезла. Выходит, главное убежище Лахли, результат долгих лет труда и вложений - вся жизнь его в этом месте - находилось теперь под угрозой, ибо эта чертова сука выбралась из него.
От такого потрясения в пору было лишиться рассудка.
Ярость жгла изнутри огненным шаром, она распирала его как порох бомбу анархиста, она гнала его из угла в угол, заставляла размахивать руками с такой силой, что фонарь полетел на пол и разлетелся стеклянными осколками и брызгами масла. Лахли шарил там, где не спряталась бы и мышь, но не нашел ни следа, ни малейшего намека на то, как смогла она бежать. При одной только мысли об этом сердце его, казалось, вот-вот вырвется из груди. Но не могли же его обнаружить! Особенно теперь, накануне его вступления в новый мир.
Лахли злобно выругался. Он ведь был так осторожен.., чертовски осторожен! Может, его все-таки узнал кто-то? Узнал в усатом мужчине того тощего паренька, который жил когда-то на этих улицах? Лахли едва исполнилось двадцать, когда он в последний раз бродил по Уоппингу и Уайтчеплу, выступая под именем гастролирующего медиума, Джонни Анубиса. Но кто еще мог сделать это, если не какой-то мелкий воришка, готовый обобрать хоть собственную жену, если за это дадут денег?
Он почти ожидал увидеть за дверью Тибора Скотленд-Ярд в полном составе с пистолетами наготове. Вместо этого за дверью виднелся все тот же темный туннель, тихий и холодный как склеп - такой же, как и полчаса назад. Лахли застыл на пороге, глядя на свое оскверненное святилище, тяжело дыша и пытаясь сообразить, что же ему теперь делать. Возвращаться домой было смертельно опасно. Опознал ли в нем какой-то житель Ист-Энда Джека-Потрошителя, или это его выследил до самого этого места муж проклятой девки - в любом случае тот, кто забрал Йаниру, узнал о нем достаточно, чтобы Лахли вздернули на виселице. Ему необходимо убраться из Лондона. Пока его не успела выследить полиция. Что ж, ворота в будущее откроются сегодня после захода солнца, а это значит, ему нужно избежать поимки еще каких-то двадцать часов.