За спиной мисс Аззан замаячила чья-то массивная фигура, стремительной торпедой надвигавшаяся на них. Шахди удивленно зажмурилась. Булл Морган вышел из заключения. Вылетевший из-за угла Кеддрик застыл, онемев от изумления.
- Почему он не в камере? - выпалил он наконец, брызгаясь слюной.
- Почему он здесь, черт побери? - рявкнул управляющий, сильно напоминая в этот момент Шахди злобного питбуля.
Кеддрик вспыхнул, раздув ноздри в почти неконтролируемом бешенстве.
- Аззан, вы ответите за это головой! Как вы смели выпустить из тюрьмы этого преступника?
Булл Морган просто отодвинул его плечом.
- Вон из помещений моей службы. Вы мешаете моим сотрудникам действовать в режиме чрезвычайного положения. Убирайтесь отсюда или займите место в изоляторе. Та камера, в которой я сидел, как раз освободилась.
- Да как вы смеете...
В руках у агентов Безопасности, сопровождавших Шахди, как-то сразу появились наручники, а на лицах - зловещие ухмылки.
- Мистер Морган никогда не бросает слов на ветер, сенатор, - с усмешкой сообщил ближний из них. - И ДВВ - тоже.
Еще мгновение Кеддрик брызгал слюной, потом повернулся и устремился прочь. Булл движением фокусника извлек из кармана сигару и откусил конец.
- Лучше проводите этого говнюка до гостиницы. Видит Бог, нам не нужно, чтобы с ним что-нибудь случилось.
Пара ребят из Безопасности поспешили за сенатором, а Булл тем временем взял у своего заместителя рацию.
- Бенсон! Докладывай, мать твою! - Он отошел прежде, чем Шахди успела услышать ответ. Рониша Аззан зашагала следом, увлекая за собой Шахди.
- Мисс Аззан, - сказала Шахди, морщась от боли при быстрой ходьбе. - Я не знаю, что означает этот ваш код "Семь-Красный", но мне известно, что на станции находится Джек-Потрошитель, и в настоящий момент мне известно о докторе Джоне Лахли больше, чем кому-либо другому в Шангри-Ла.
Ее высокая спутница благодарно кивнула:
- Что ж, доктор, вот вам и занятие.
Еще через пару минут Шахди оказалась в эпицентре грандиознейшего кризиса за всю историю туризма во времени и думала, с чего начать свой рассказ побледневшим от волнения сотрудникам станции.
* * *
К концу первой недели в Лондоне Скитеру Джексону начало казаться, что Джина Кеддрик и Ноа Армстро сами шьют себе одежду. Или что Ноа купил весь гардероб еще в Штатах и привез его сюда пароходом. Обойдя несколько сотен портных и магазинов готового платья в Сохо, они так и не обнаружили ни малейшего следа пропавшей дочери сенатора и ее спутников. Опросы агентов по продаже и аренде недвижимости тоже не дали ничего. Никто из них не нашел у себя фальшивых ассигнаций, не узнали они и никого на фотографиях, которые показывали им Скитер и его помощники.
По предложению Малькольма зону поисков распространили на Ист-Энд гораздо более опасные для работы районы города. Здесь поисковые группы в целях безопасности состояли как минимум из трех человек. Кроме того, также по предложению Малькольма, Сид Кедермен оставался в Сполдергейте, контролируя работу групп, опрашивавших частных врачей и фельдшеров. Сам опрос, как и прежде, проводили сотрудники Сполдергейта и носильщики "Путешествий во Времени".
В первую экскурсию по Ист-Энду Скитера сопровождали два закаленных профессионала: Малькольм и Марго - они желали удостовериться, что он владеет ситуацией достаточно, чтобы отпускать его с парой конюхов. Они углубились в лабиринт грязных, зловонных улиц Уайтчепла за час до рассвета, но жизнь там уже била ключом. Обитатели этого печально известного района завтракали, опрокидывая в глотку галлоны дешевого джина и пива и закусывая это значительно меньшими количествами жареной рыбы с хлебом. Женщины, кряхтя, ковыляли по улицам, словно им не удалось прилечь за ночь. Собственно, так оно и было - если речь шла о проститутках, которым не удалось набрать денег на ночлежку. Спившиеся - а Скитер успел услышать достаточно разговоров, чтобы понять, что многие из этих женщин пьют горькую, - спустили свои с таким трудом заработанные гроши на пойло. Похоже, в здешней социальной среде это было обычным явлением.
Доверху груженные телеги и фургоны громыхали по Хаундсдич, Олдгейт-Хай-стрит и Коммершл-стрит; запряженные в них битюги обросли шерстью к зиме. На юг, к порту, тянулись фургоны с добром на экспорт во все концы мира, а навстречу им везли строевой лес, мешки хлопка, стопки шкур и мехов, слитки чугуна и меди для литейных мануфактур, вонючий дым из труб которых окрашивал небо над Уайтчеплом в черный цвет. Из открытых фабричных окон несся визг пил и лязг молотов.
И люди, люди повсюду: со въевшейся в кожу угольной пылью и фабричной копотью, которые не смыть дешевым щелочным мылом. Женщины в неряшливых платьях, несколько лет как вышедших из моды, пекли хлеб, тащили корзины с цветами, резали мясо за витринами мясных лавок, задние комнатки которых часто хранили страшную тайну подпольных абортов. Мужчины тащили на плечах мясные туши или корзины с потрошеной рыбой, направляясь на зловонные рынки, где бездомные кошки и жирные крысы дрались из-за потрохов или рыбьих голов. Другие толкали перед собой тачки с кирпичом или строительным камнем, тащили на кожаных ремнях точильные станки, переходя от порога к порогу с предложением поточить ножи. Мальчишки-посыльные тащили корзины овощей или тяжелые охапки газет. Некоторые торговали с тачек ржаво-красной кирпичной пылью, расфасованной в маленькие кульки. Какой-то мальчишка держал в руках настоящего хорька, а на потертом кожаном поводке - рыжего спаниеля.
- Боже праведный, он что, продает этого хорька? - изумленно спросил Скитер.
Малькольм проследил направление его взгляда.
- Нет, не продает. Этот мальчишка - крысолов. Чтобы крыс извести, надо хорька завести, - добавил он, явно цитируя народную мудрость. - Впрочем, большую часть дня он проводит в лучшей части города. Выводит крыс в домах богатых леди. Хорек выискивает их и выгоняет, а спаниель убивает.
- А мальчишка получает звонкую монету от пожилой леди, которая до истерики боится крыс, - предположил Скитер.
Марго покачала головой:
- Скорее от горничной или экономки, которая боится потерять место из-за того, что крысы прогрызли ход в кладовую или устроили гнездо в лучшем белье.
- Что ж, ясно, - вздохнул Скитер, когда мальчишка прошмыгнул мимо них, держа путь на запад. Тут он заметил длинный, узкий деревянный стол, на котором несколько девушек раскладывали для просушки какую-то странную, темную массу. - А эти-то что делают?
- Сушат спитой чай, - улыбнулся Малькольм.
- Сушат? Это еще зачем?
Марго хихикнула.
- На торговле спитым чаем наживают целые состояния. Экономки или кухарки в богатых домах продают за гроши спитой чай, потом вот эти девицы сушат его, придают ему товарный вид и продают в бедных кварталах.
- Спасибо, буду знать. Ни за что не буду покупать чай в этих краях. Что это за порошок они туда подсыпают? Вонь жуткая.
- Лучше не спрашивай, - успокоил его Малькольм.
- Пожалуй, ты не захотел бы знать и того, что здесь едят, - добавила Марго. - Здесь до сих пор нарушаются законы, запрещающие добавлять в пищу самую уж гадость. Ну, например, кирпичную пыль в колбасу - для цвета.
- И без ленча обойдусь. Я вообще не великий едок. - И правда, прожив пять лет в юрте Есугэя Доблестного, научишься затягивать пояс, если хочешь выжить. Впрочем, есть кирпичную пыль ему еще не приходилось, это точно. Тем временем они миновали "Десять Колоколов" - кабак, занявший стратегически выгодную точку на углу оживленных Коммершл-стрит и Фурнье, откуда уже виднелся блестящий шпиль церкви в Спитафилдз. Убого одетые мужчины у входа глазели на неспешно разгуливающих мимо усталых женщин. Те в свою очередь бросали на них оценивающие взгляды. Оборванная старуха, торговавшая у входа жареными каштанами, не обращала на проституток внимания, сосредоточив его исключительно на покупателях. Одна из женщин остановилась отдохнуть, прислонившись к стене, но ее тут же согнал с места констебль.
- Давай двигай, покуда не забрал тебя в участок! Женщина отвечала ему не на чистом английском - Скитер так и не понял этих выпаленных очередью неразборчивых слогов, - но послушно двинулась дальше по улице. Скитер почесал в затылке.
- Что это они, а?
- Им не разрешается занимать какое-то определенное место, - тихо ответил Малькольм. - Им положено все время ходить. Они переходят от паба к пабу или просто кружат вокруг таких зданий, как церковь Святого Ботольфа. Ее здесь так и называют: "потаскушья церковь". Иногда они циркулируют по определенным участкам, но не останавливаются надолго, чтобы их не арестовали. Так, Мэри Келли патрулирует участок, прилегающий к "Десяти Колоколам" - вот здесь. Говорят, она очень ревниво охраняет свою территорию. Но, конечно, это может быть просто выдумка завистниц. Она очень хороша собой и живого нрава. Она любит петь, а мужчинам это нравится.
- Женщины вроде Лиз Страйд, - вмешалась в их разговор Марго, наверняка терпеть ее не могут за это.
Скитер видел фотографии Длинной Лиз - мужеподобной шведки с лошадиным лицом и ртом, в котором недоставало половины зубов. Не повезло с внешностью бедняге. Говорили, ее сожитель был совершенно раздавлен ее смертью.
- Ладно, - прокашлялся Скитер. - Откуда мы начнем? Я и не представлял, что Ист-Энд так велик.
- Тьфу, это еще что, - ухмыльнулась Марго. - Видел бы ты доки. Причалы тянутся до бесконечности. Малькольм искоса посмотрел на свою невесту.
- Боюсь, мистер Джексон еще более чем успеет прогуляться по портовым кварталам до окончания этой истории. Что ж, мистер Джексон, вы познакомились немного с Уайтчеплом, так что имеете представление об этих местах. Я предложил бы начать с Миддлсекс-стрит. Если они покупали свой гардероб в Ист-Энде, это наиболее вероятное место.
- Что ж, ведите, - покорно вздохнул Скитер. Малькольм повел их мимо храма Христа, выделявшегося ярким белым пятном на фоне окружающей закопченной застройки, и свернул к расположенной в квартале к западу Миддлсекс-стрит. Воскресный платяной рынок, давший улице ее знаменитое прозвище, был, разумеется, закрыт, но магазины, торговавшие недорогой готовой одеждой, уже работали. Малькольм распахнул дверь ближнего к ним, пропуская внутрь Скитера и Марго. Стоило двери с тяжелым стуком закрыться за ними, как бедно одетая, но чисто умытая девушка за прилавком с подозрением уставилась на их дорогие костюмы.
- Чего нужно? - не самым любезным тоном поинтересовалась она. - Уж не покупать ли чего? Свое-то платье, поди, не здесь брали, а?