Дрожащими от холода и многих испытаний руками Фредерик постарался запрячь лошадей в коляску — она была вполне исправна, и ничто не мешало использовать её для бегства. Мысли молодого человека не отпускал страх за Глорию. Пожалуй, зря он доверился её отваге и отпустил девушку одну. И тут он вспомнил.
— О, Боже! — Фредерик сморщился от досады, как от зубной боли.
Бумаги! Его бумаги. Удостоверение личности, все банковские документы, расписки, аккредитивы. Без них он нищ и беспомощен, как любой бродяга, ночующий у дороги. Он даже не сможет покинуть Англию. Придётся вернуться в свою комнату и забрать шкатулку. Хорошо ещё, что он предусмотрительно запрятал её подальше от чужих глаз. Что-то всё время настораживало его в этом подозрительном доме.
Фредерик решился. Он вышел из конюшни под порывы ветра, в бешеную скачку бешеных стихий. Казалось, ночи нет конца, и мир навеки погрузился в хаос. Его тошнило от отвращения к дому Макгибуров. Настанет ли тот миг, когда они покинут его омрачённые проклятьем стены?
Гул ветра в доме превращался в свист. Во тьме колыхались драпировки, и блеск теперь уже ослабших молний выхватывал из мрака то камни стен, то почерневший дуб обшивки, то тусклое стекло и тёмные картины. Ощупывая на всякий случай руками стены, Фредерик медленно шёл вперёд, всей душой желая быстрее сделать своё дело.
Вот знакомый коридор. Вот дверь в его покои. Там, в своей большой и неприветливой спальне дома Макгибуров он прикрепил к нижней стороне кровати пакет с бумагами.
Фредерик толкнул рукою створки двери, и она с внезапным скрипом отворилась. Ранее он не обращал внимания на это. Теперь же его обострённый страхом слух словно содрогнулся от этого мучительного звука. Хотя, чего бояться? Этот скрип должен потонуть в вое и грохоте стихии. Но уши словно перестали замечать грозу, и лишь тихие шелесты и скрипы вызывали дрожь. Стихия здесь ничто рядом с ужасом, который поселяет человек. Бояться надо не этого блеска за окном, не ливня, не оглушительного грома. Бояться надо тихих, вкрадчивых шагов.
С замиранием сердца он проскользнул в свою опочивальню. Разум говорил: нечего бояться. Уж где-где, а в его спальне Макгибуры его искать не будут.
Внутри всё было тихо и спокойно, если не считать стихии за окном. Большая спальня мрачно освещалась блеском молний, по ней гулял лёгкий сквознячок, к которым в этом доме Фредерик уже привык. Он поспешно кинулся к кровати. Большая, массивная кровать, слишком огромная для человека. Скорее символ, чем просто мебель. Толстые витые столбы тёмного дуба, прихотливо украшенные искусно вырезанными дубовыми ветвями. Тяжёлый балдахин с осыпавшейся позолотой. Фредерику всю неделю плохо спалось на ней. Его одолевали кошмары. Сны были непонятны, и ещё более кошмарным было пробуждение. Но, наконец, он расстанется с этим мерзким домом.
Встав на колени, он протянул руку к тому месту, где закрепил среди пружин свой драгоценный пакет с бумагами. Деньги же лежали в одном из ящиков комода, в красивом портмоне из крокодильей кожи. Рука не доставала, и Фредерику пришлось почти улечься на пол. Досадуя на самого себя, он протянул руку как можно дальше, и вот под пальцы попалась плотная бумага свёртка. Осталось лишь ухватить покрепче и потянуть на себя, но в этот миг он ощутил движение потока воздуха. Холодная струя отчётливо коснулась его щеки. Дыхание в нём рефлекторно замерло. Фредерик поспешно огляделся, стараясь определить источник ветра. Слабый звук прогремел подобно грому, затмив собою грохот за окном. Оголённым нервом молодой человек вдруг уловил опасность. Не понимая ещё, что будет дальше, он моментально принял решение, скорее повинуясь инстинктам, чем разуму.
Фредерик, как ящерица, скользнул под широкую кровать и замер прямо перед своим пакетом. Под кроватью было пыльно, с досок свисала паутина, слегка касаясь вспотевшего от страха лба. Он чуть не задохнулся, представив себе, что где-то тут может быть мышиное гнездо. И тут же удивился: что за мысли в такой момент?!
Раздался тихий скрип, и пол за тяжёлыми парчовыми оборками полога осветила тусклая свеча. Кто-то проник в опочивальню. Приникнув к полу, Фредерик пытался рассмотреть из-под оборок, кто вошёл в его покой. Впрочем, выбор невелик — либо Гордон, либо Седрик Макгибуры.
В голове у Фредерика застучало. Он вдруг вспомнил модные в последнее время разговоры о хождении во сне. В своё время он тоже интересовался всякими околонаучными статьями, где говорилось о таинственном состоянии лунатизма. Якобы, некоторые люди могут во сне ходить и совершать поступки, о которых потом ничего не помнят. Сам он не слишком верил этому и иногда смеялся над серьёзным отношением к подобной теме. Теперь же многое вдруг приоткрылось ему. Его ночные сны! Эти странные приключения! Дом Макгибуров оказался источен, как мышиными ходами, потайными коридорами! И каким-то образом Фредерик обнаруживал во сне эти тайные проходы! Значит, всё что он видел и переживал во снах, было в самом деле?! Вот откуда на его руках взялись занозы и паутина в волосах!
Неизвестный поставил на комод подсвечник и стал ковыряться над замком. Затем начал открывать один ящик за другим, выкидывая на пол бельё, перчатки, носовые платки и прочие вещи Фредерика. Тот под кроватью задохнулся от гнева. Похоже, Макгибуры просто решили ограбить его и теперь ищут все его бумаги.
— Куда он спрятал их? — хриплый низкий голос хозяина дома подтвердил догадку.
Тот начал ходить по комнате, перерывая всё подряд. Выкинул из шкафа модные костюмы, которые щеголеватый Фредерик заказывал у лучших портных в Лондоне. Он понимал, что очень скоро его убежище будет обнаружено. Нет ничего глупее, чем прятаться, как ребёнок, под кроватью. Тогда, обуреваемый частично страхом, а частично — гневом, Фредерик тихо вытащил пакет и запрятал его за пазуху, решив, что лучше уничтожит документы, чем позволит Макгибурам воспользоваться ими.
Шаги затихли у самой его кровати. Кожаные сапоги со слегка ободранными носами, красноречиво говорившими о пошатнувшемся состоянии некогда богатых и чванливых Макгибуров. Гордон уже опускался на одно колено, как вдруг в комнате раздался новый шум.
— Отец, куда девался пастор?
Старый Макгибур быстро поднялся на этот голос, так походивший на его собственный.
— Чего тебе, Седрик? Мне нет дела до твоих преступных планов.
— Вот как, отец? — усмехнулся тот. — Вы, кажется, уже нашли кубышку нашего дорогого гостя? Не его ли портмоне торчит у вас в кармане?
— Я вор, но не убийца. — холодно проговорил отец. — По крайней мере, я не занимаюсь некромантией.
— Ох, не скажите! — засмеялся сын. — Вы вполне благополучно согласились с тем, как я намеревался избавиться от дорогого деверька. И, в самом деле, зачем вам, мой дорогой воришка, нужен пострадавший зять? А ну как он появится в N, да примется болтать направо да налево о том, как Макгибуры обчистили его карманы! Нет, батюшка, оставьте ваши приторные мины, вы не тётушка Лаура, чтобы простодушно изрекать простые истины морали! Вы молчаливо согласились с тем, что я задумал сделать с нашими гостями. И, следовательно, вы сообщник.
— Оставьте, сын мой. — напыщенно ответил Макгибур. — Да видит небо, я истинный христианин. И я не замараю убийством руки.
— Вот как?! — в бешенстве вскричал лже-библиотекарь. — Вы всё предоставляете моим рукам?! Скормить озёрным карпам старого дворецкого — работа для меня! Вы ж только молвили, что старый Джон слишком много разболтался! Вы даже дали тётушке Лауре на его помин! Сколько стоит самая маленькая свечка? А когда пять лет назад проклятый Кларенс чуть не увёз от нас мою сестру и вашу дочь, вы тоже лишь кудахтали, как старая наседка? Ах, Седрик, дорогой, кажется, мы сейчас лишимся перспективы удачно выдать замуж нашу Глорию!
— Напрасно вы так сурово выговариваете мне. — невозмутимо заметил старый Макгибур. — Не я вас заставлял затеять драку. Я думал, вы просто поговорите с Кларенсом и объясните, как мало он подходит нашим планам. Но вы не можете забыть, что именно я спас вас от смерти. Я выходил вас и вылечил.
— О да! — заскрежетал зубами Седрик. — Вы склеили меня, как вазу! Просто сложили вместе кости, как придётся, и предоставили природе решать мой жребий. Вы и полушки не выделили на самого дешёвого из докторов! Теперь я должен быть вам благодарен за этот горб, за плохо сросшиеся ноги, за эту маску из рубцов на моём лице! Но мало этого, вы позаботились всем объявить, что я разбился, падая с горы! Теперь я не мертвец и не живой!
— Ну, знаете, мой сын! — притворно возмутился Макгибур. — Вы сами виноваты в том! Вас губит наше родовое чванство. Никто из Макгибуров никогда ни по каким причинам не признается, что он неправ. Насколько помню я, не перспектива лишиться выгодного брачного контракта погнала вас к этой драке. Тогда, влекомый пагубными своими страстями, вы едва не погубили всех нас. Ваша противоестественная страсть была известна всей округе. Мало того, что вас отлучили от церкви за грех инцеста, вы ещё надумали увлечься некромантией. Не вам, мой сын, упрекать в жестокости отца! Уж коли на то пошло, вам благодарить меня бы надо. Благодаря легенде о вашей смерти, вы получили полную возможность заниматься вашим делом, сколь будет вам угодно. Я не вникаю в ваше колдовство, а вы не суйтесь в моё дело. Вам нужен пастор, вы его и отыщите. А я вот отыщу бумаги нашего родного Фредерика и укачу в его коляске. Мне надо ещё Лауру отвезти домой в деревню.
— Не выйдет, папа. — смеясь, заметил Седрик Макгибур. — Лаура нынче преставилась внезапно. Упала с лестницы и мирно упокоилась.
— Какой ты всё же озорник, мой сын. — с достоинством ответил папа. — Ну ладно, мне же легче. Не буду ездить взад-вперёд. Я только заберу бумаги Фредерика и уберусь отсюда. А ты, мой сын, целуйся с трупом.
— Опять ошибка. — зловеще и без тени смеха сказал калека. — Бумаги Фредерика мне пригодятся самому. Такую ценную добычу я не отдам вам, мой отец. Мне нужен Фредерик Уоллес целиком — всем телом, кошельком, брачным договором и прочими вещами, которые вы тут так неаккуратно раскидали.
Он сделал шаг вперёд, и старый Макгибур попятился.
— Постойте, Седрик. — забормотал он. — Не собираетесь же вы…
— Да, собираюсь. — передразнил его лже-секретарь.
Гордон не успел ответить, как повалился с криком на кровать.
— Седрик, ты убийца. — проклокотал, слабея, он.
— А ты не знал? — склонясь со смехом над кроватью, спросил его калека-сын.
Фредерик, лёжа под кроватью, зажал руками рот. Пружинный матрац быстро пропитался кровью, и теперь она капала на белую рубашку. Ужас, охвативший Фредерика, был силён. Но ещё сильнее был страх быть обнаруженным. И Фредерик остался недвижим, с содроганием ощущая, как кровь старого лукавца Макгибура проникает внутрь сюртука и скапливается под спиной.
Седрик между тем рыскал по опочивальне, как кабан под дубом. С рычанием он выворачивал шкафы и ящики. Он также искал бумаги Фредерика. И, наконец, остановился перед кроватью. Попытался опуститься на одно колено. Ничего не вышло. Тогда с гнусной бранью он одним ударом отшиб столб, держащий балдахин. Сооружение с треском наклонилось, посыпалась пыль. Седрик пришёл в неистовство. Он вышиб второй столб. Тот оказался, как и всё в этом доме, трухлявым. Балдахин с грохотом обрушился на матрац, вздымая облака пыли.
Раздавшийся крик на мгновение заставил его остановиться. Фредерик мгновенно выкатился из-под кровати и вскочил на ноги. Враги застыли по обе стороны обломков, а между ними бедово скалился мертвец. В следующий миг Фредерик кинулся вперёд прямо через кровать, через обломки балдахина. С отчаянием загнанного зверя он оттолкнулся ногой от трупа Макгибура и рухнул сверху на убийцу. Горбун не ожидал подобной прыти и замешкался. В следующий момент сокрушительный удар обрушился ему на голову. Он потерял сознание и опрокинулся. Не понимая, что делает, Фредерик ринулся в открытый зёв потайного хода.