- Не проговорится, я его предупредила.
- Чем только все это кончится!
- Не думай о плохом. Иди, разбуди молодых, хватит им спать.
- Брата нету.
- А куда он ушел?
- На берег Куры.
- Ах, вот как?... Тогда чего же мы здесь стоим, пойдем к ней.
- Жалко. Пускай поспит.
- С чего это ей так долго спать?
Шахнияр засмеялась. Она вообще любила посмеяться. На ее щеках в это время выступали красные пятна, а маленький подбородок совсем утонул во втором, благоприобретенном. Яркие губы, растягиваясь, выгибались уголками кверху, обнажая ровные, белые зубы. Золотая цепочка на шее с мелкими золотыми монетками начинала звенеть, складки атласного платья, вышитого блестками, начинали колыхаться, потому что колыхалось все ее пышное, дородное тело.
- Нехорошо нам самим заходить, подождем Шамхала.
- Э, кто такой Шамхал! - Новый приступ смеха заколыхал тетю. Она подмигнула Салатын. - Пока его нет, пойдем поглядим, что он там натворил.
Оказывается, Гюльасер давно сложила и убрала постель и теперь сидела на краешке тахты. Она съежилась под взглядами вошедших и, кажется, была бы рада превратиться ну хоть в маленькую ящерицу, чтобы юркнуть куда-нибудь в щель.
Шахнияр критически оглядела комнату. Тщательно выметенный пол, постель, аккуратно сложенную в нише, ковер, разостланный на полу, коврики, развешанные по стенам. Ей понравилось, что невестка, встав пораньше, прибрала комнату. Она закрыла за собой дверь и пошла вперед.
Гюльасер не знала, что и делать. Может, сидеть, как и сидела, сжавшись в комок, может, подняться и упасть в ноги Шахнияр? Что сейчас скажет ей эта женщина? Может, схватит ее за косы и выбросит во двор? А может, обнимет и поцелует?
Пока Гюльасер раздумывала, не зная, на что решиться, Шахнияр подступила к ней. Положив руки на бедра, она посмотрела сверху вниз на совсем съежившуюся девушку и жалостливым голосом возгласила:
- А ну вставай, погляжу на тебя! За какие такие прелести полюбил тебя сын моего брата?
Гюльасер спустила ноги с тахты и встала. Она не знала, что нужно отвечать на такой вопрос, и потому молчала, опустив голову. Она ожидала каких-нибудь тяжелых, оскорбительных слов. Шахнияр между тем разглядывала ее со всех сторон, удовлетворенно чмокая. - Хм, неплоха. А ну повернись вот так... Красивая девчонка, честное слово, я говорю правду. Оказывается, наш дурень со вкусом. Что отводишь глаза? А ну посмотри на меня, не стесняйся. Разве это не случается с каждой из нас? Эх, дуреха, ничего ты не понимаешь. Быть бы мне снова девушкой и выйти замуж!..
- Тетушка, перестань! - вступилась Салатын.
- А что случилось? Что я сказала? Разве плохо выходить замуж? Ей-богу, все мы хотим. Если ты встретишь парня с закрученными усами, разве ты не согласишься выйти за него замуж? Ну, что смеешься? Кажется, тебе это понравилось?
- Ради бога, не стыди нас.
- Ничего, вас не застыдишь! - Она снова повернулась к Гюльасер. - Ты не слушай ее, доченька, юность прекрасна. В особенности если у тебя красивый муж. По ночам, когда, обнявшись, лежишь в постели, водой и то невозможно разъединить. Хочется съесть его, как свежий мед. Но что поделаешь, мне не посчастливилось... Да пойди ты к свету, пожалуйста... Я хочу посмотреть на твое лицо. Ишь ты, как почернело у нее под глазами. Наверное, этот шайтан измучил тебя за ночь, не так ли? Пусть только вернется, уж задам ему!
- Тетушка, перестань, не стыди ее.
- О чем ты говоришь? Какой стыд? Тот, кто сумел выйти замуж, уже не стесняется.
Шахнияр, вздохнув, присела на тахту. Притянула к себе Гюльасер.
- Что ты молчишь и хмуришься, разве ты вышла за плохого парня?
- Ей-богу, откуда мне знать?
- Не вздыхай, доченька, каждая девушка рано или поздно должна оказаться в руках парня. Ты хорошо сделала.
- Если бы все думали так, как вы!
- Ну и пусть их... Да перейдут все мои горести в их сердца! Лишь бы муж любил, об остальном не беспокойся. И не изводи себя, ты девушка сдобная. Шамхал от тебя не отстанет. Но и ты должна уметь держать мужчину в руках. Всякий мужчина похож на кошку. Если погладить его, приласкать, то все в порядке. Не дай бог идти наперекор ему, слышишь? Можно и пококетничать с ним. Разве он сможет устоять перед кокетством такой красавицы!
- Тетушка, прошу вас, не заставляйте меня краснеть.
- Зачем краснеть, доченька, я говорю правду. Если мужчина не разбирается в женском кокетстве, то он напоминает осла. Вот, послушай-ка.
Она взяла в руки косу, которая сползла с ее плеча на грудь, изобразила из косы саз и стала кружиться по комнате, подражая ашугу. Тихим, но приятным голосом она запела.
Кончив петь, Шахнияр захохотала. Все еще кружась, она подошла к тахте, села. Тяжесть, давившая на сердце Гюльасер, исчезла. Салатын тоже смеялась.
- Ты, оказывается, совсем ашуг, тетушка. Как хорошо ты поешь.
- Я веселюсь с горя, доченька. А люди за это считают меня легкомысленной.
- Слава аллаху, чем ты хуже других, тетушка? Ты богата, ни в чем не нуждаешься.
- Эх, доченька, на что мне богатство! Будь у меня муж с лихо закрученными усами, не надо бы мне никакого имущества.
- Кто тебе мешает выйти замуж?
- Ты думаешь, с каждым, кто носит папаху, можно положить голову на одну подушку? Да перейдут мои горести в их сердца, большинство из них не достойны считаться мужем. Мужчина должен быть сильным и страстным как сокол. А зачем тебе смирный вол, который сидит около тебя целый день, словно наседка.
- Тетушка, только не сердись, я давно все хотела спросить у тебя. Ты сама выбирала покойного дядю
Абила?
- Нет, доченька, - сказала женщина, глубоко вздохнув. - Парень, которого я любила, боялся моего отца. Он, как у нас говорят, не мог показаться ему на глаза даже краешком своей папахи. Насильно выдали меня за Абила. Покойник был неплохой человек, кое-как жили. Но аллах и его посчитал для меня излишней драгоценностью и отправил его в черную землю. Теперь осталась я одна под черным потолком. Сама не знаю, вдовой мне себя считать или невестой.
Салатын почувствовала, что тетка сейчас расплачется. Чтобы отвлечь ее от грустных мыслей, она обняла Шахнияр.
- Полно, тетушка, ты еще не старая.
- Так-то так, но время проходит. Пока можете, веселитесь, чтобы потом не жалеть.
Вытерев слезы, Шахнияр постаралась улыбнуться.
- Хватит, заговорили меня, заставили прослезиться. Я пришла сюда не за этим, а для важного дела.
Она скользнула взглядом по постели, аккуратно сложенной в нише. Затем осторожно тронула Гюльасер.