- И отец у тебя был лодочником?
- Да. Мы все лодочники, с тех пор как здесь основано было наше село.
- И Черкез будет лодочником?
Старик помолчал немного, глядя выцветшими глазами на Апграфа.
- Не знаю... Лучше, если бы он не был...
- А почему?
- Лодочники не умирают своей смертью. Эта лодка проводила моего деда и отца. Не сегодня-завтра наступит и моя очередь.
Слова Годжи растрогали Ашрафа. Он представил себе Черкеза, темную их землянку.
- А что ты думаешь дальше делать, дядя Годжа?
- Не знаю. Был бы клочок земли, пахал бы, сеял. По милости бога земли у нас нет.
Ашрафу по доброте сердечной хотелось успокоить старика и даже как-нибудь помочь. "Что, если скажу отцу, и этому бедняге дадут немного земли?" - подумал он.
- Найдется, дядя Годжа, земля, не горюй.
- Откуда найдется, сынок?
- Да мало ли божьей земли.
- Божью землю давно люди разобрали себе. Сдохнут, но не выпустят из рук, не отдадут.
- Отдадут.
Старик заметил, каким серьезным стало лицо этого молодого парня. В душе он посмеялся над ним, над его добротой и неопытностью.
- Слушай, жених красивой невесты, ты еще в пеленках, потому и говоришь так. Лучше не утомляй себя такими разговорами. Этот мир так уж устроен. Каким пришел, таким и уйдет. Ты лучше скажи, как у тебя дела?
- Большое спасибо, дядя Годжа. А что у вас нового?
- Все в полном здравии.
- А где Черкез? Как Гюльасер?
Старик внезапно нахмурился, суетливо вскочил на ноги, взял весла, прислоненные к боку лодки, опустил их в уключины и что было силы толкнул лодку вперед.
- Когда приедешь домой, спроси у брата!
Конь Ашрафа, почуяв что-то, навострил уши и заржал. Все невольно обернулись и посмотрели в сторону лесу. Ашраф выпрыгнул из лодки и вскочил на коня.
Четверо казаков на конях остановились на опушке леса.
Офицер посмотрел в бинокль на людей, кишащих на берегу, на скот, а также и на тех, кто, сидя над обрывом, ожидал сельчан и родственников. Пришпорив коня, офицер выехал на тропинку. За ним помчались и остальные.
Псы натянули цепи и залаяли в один голос. Ребятишки, бегающие вокруг, от страха спрятались под арбы. Люди с тревогой смотрели на казаков, приближающихся к переезду. Джахандар-ага тотчас вскочил на ноги. Он велел батракам запрячь арбы и отъехать в сторону.
Казаки тем временем подъехали и остановились рядом с лодкой. Офицер сперва посмотрел на лодку, на вздыбившуюся Куру, затем обратился к Годже:
- Перевези нас на тот берег.
Старик, ничего не поняв, пожал плечами. Тогда один из казаков выехал вперед и сказал по-азербайджански:
- Начальник просит перевезти нас на ту сторону.
Годжа улыбнулся:
- Пусть он начальник, но разве он не видит, как бурлит Кура.
- А почему перевозишь этих людей?
- Кто вам сказал, что я их перевожу? Проклятие тому, кто вам соврал, а также и его отцу.
- Молчи, старый болтун!
Ашраф не мог больше терпеть.
- Слушай, погляди на меня. Зачем ты ругаешь человека, который годится тебе в отцы?
- А ты кто такой?
- Тебя не касается.
Офицер повернулся и посмотрел на молодого человека в белой черкесской чохе, в синей бухарской папахе, с серебряным кинжалом на поясе. Казаки насторожились, готовые действовать по приказу своего офицера. Переводчик опять обратился к Годже:
- Есть ли здесь лодочник кроме тебя?
- Один я на всю Куру.
- Перевозил ли ты на ту сторону людей?
- Вот уже два дня лодка не работает.
- Врешь! Ты забыл о студенте, которого перевез этой ночью?
- Какого студента?
- Одетого в русскую фуражку и брюки навыпуск. Ты разве не видел его? На пряжке у него выбиты буквы.
- Нет, в этой стороне такой человек мне не попадался на глаза. А в чем дело? Сбежал, что ли, откуда?