В полдень на проселочную дорогу около Горькой долины выехали казаки на конях. Вслед за ними поднялся на бугор фаэтон с колокольчиками. За фаэтоном показались двумя рядами всадники. Зацокали подковы по камням, чуть поднялась пыль. Кони были, как на подбор, высокие, сытые. В лохматых папахах длиннобородые казаки приседали в седлах, припшорявая коней. Гейтепинцы в тревоге наблюдали за подъехавшими к деревне. Мальчишки забрались на крыши. Сверкали на солнце рукоятки длинных сабель, стволы винтовок. Черный лаковый фаэтон тоже блестел на солнце. Да и сидящие в нем как будто были одеты в золото: сверкали их плечи и груди. Казаки проехали мимо села, и гейтепинцы, решив, что они направляются в Тифлис, успокоились. Но всадники неожиданно остановились перед заезжим домом.
Ахмед, увидев вооруженных казаков, вспомнил Петербург, и недобрый холодок пронзил его. Не зная, зачем появились здесь казаки, он насторожился в ожидании неприятностей. Длиннобородый, широкоплечи с плеткой в руке казак сошел с коня, подошел к Ахмеду, неожиданно закричал:
- Эй, татар, яхши-яман, клади карман. Ни бильмез, ни бум-бум!
Оскорбительные слова встряхнули Ахмеда. Он подтянулся и на чистом русском языке спросил:
- Что изволите?
Казак смутился. Ахмед заметил его растерянность и еще решительнее сказал:
- Пожалуйста, я вас слушаю.
Казаку пришлось сменить тон.
- Покажи комнаты. Разве не видишь, приехал пристав.
Ахмед повел их в дом. Они внимательно осмотрели все комнаты. Тот же казак, увидев скамейки, черную доску и карту, опять спросил:
- Что это такое?
- Вы сами видите.
- Здесь заезжий дом или школа?
- Заезжий дом.
- Тогда зачем эти вещи?
- Нужно.
- "Нужно, нужно"... Разве трудно ответить? Убери отсюда все эти скамейки.
Между тем казаки взяли себе стулья и расселись на веранде. Пристав и его сопровождающие расстегнули кители, вытирали платками потные шеи. Пристав вытер пот и с бритой своей головы. Ветерок, долетающий с Куры, едва шевелил травы и цветы.
Казаки, не спрашивая ничего у Ахмеда, забрали скошенную им вчера траву и отдали ее своим лошадям.
Пристав спокойно разглядывал лес на той стороне Куры... Привлекли его внимание пастбища, деревья и цветы, дети, игравшие на лугу. Он улыбнулся. Видимо, деревня ему понравилась.
Тот казак, что разговаривал с Ахмедом, наклонился и что-то шепнул приставу на ухо, после чего пристав велел привести Ахмеда. И следа не осталось на его лице от улыбки.
- Кто ты такой? - спросил пристав, когда Ахмед пришел.
- Почтовый работник.
- Где научился говорить по-русски?
- В Петербурге.
Под приставом заскрипел стул.
- Ты что, был студентом?
- Да.
- Потом тебя выгнали, не так ли?
- Так.
- За что?
- Читал кое-какие книги.
- Гм. Так, так. А сюда как попал?
- Послали.
- И здесь читаешь те самые "кое-какие" книги?
- Можете проверить, господин пристав.
- А почему этот дом ты превратил в школу?
- Господин пристав, иногда ребята заходят ко мне, и от скуки я их учу письму... Вы сами знаете, что в наших деревнях нет школ...
- Ты их учишь писать по-татарски?
- Нет, по-русски.
Пристав смягчился:
- Да, ну что же... Так. Ты мне нравишься. У вас нельзя попить чаю?
- Для гостя все найдем.
- Если так, давайте самовар.
Ахмед побежал в комнату и вынес самовар. Стал наливать в него воду.
- Ты один? Разве у тебя нет семьи?
- Нет, господин пристав.
- Ладно, иди сюда. Они сами поставят.
Казаки тут же взяли самовар и нащепали лучины. Пристав все обмахивал лицо. Затем стал прохаживаться по веранде. Потом сел на свое место и, обращаясь к Ахмеду, тихо сказал: