Вечерняя тьма опустилась на горы внезапно, как и всегда в этих местах. Горы, на вершинах которых еще полчаса назад лежало расплавленное золото последних лучей солнца, почернели, словно их погрузили в чернила. Здесь все не как в Петербурге: ни длинных сумерек, ни тем более белых ночей. У ж день, так день, нужно прищуривать глаза, чтобы не ослепнуть, а ночь, так ночь, бархатна, темна, с крупными, как бы приближенными звездами. И темнеет сразу, без перехода. Впрочем, Дмитрий Дмитриевич Семенов, директор Горийской семинарии, давно привык к здешнему климату. Он любил стоять у окна и наблюдать, как гаснет над гребнем горы закат и как в полупрозрачной еще синеве долины зажигаются дрожащие огоньки. Это в маленьких горийских домах зажигают керосиновые лампы. Хорошо было в эти часы прислушиваться также к шуму Лиахвы, впадающей на краю города в буйную Куру и сливающей свой более близкий и потому более громкий шум с отдаленным, приглушенным, но тем не менее могучим шумом Куры. Издалека доносились стук колес с железнодорожной станции, редкие сиповатые свистки паровозов. Ветерок, залетающий в окно, шевелил седую шевелюру Дмитрия Дмитриевича и его пышную, раздвоенную, поистине директорскую бороду.
В дверь осторожно постучали. Ольга Константиновна, отложив вышивание, неслышными шагами пошла к двери. В передней стоял Алексей Осипович. Легким кивком она пригласила гостя в комнату.
- Пожалуйста, Алексей Осипович, милости просим.
Гость поцеловал руку хозяйке и прошел в комнату.
- Митя, посмотри, кто пришел!
Семенов обернулся и расцвел в улыбке, раскрыл свои широкие объятия:
- Добро, добро пожаловать. Рад вас видеть.
Они пошли к письменному столу. Дмитрий Дмитриевич сел на свое место, гостю предложил располагаться в удобном кожаном кресле. Хозяин придвинул поближе канделябр, зажег сразу шесть свечей и только тогда обратился к другу:
- Ну рассказывайте, что нового? Как путешествовали?
Алексей Осипович хотел ответить, но тут открылась дверь из смежной комнаты, и вошла маленькая Лида. Она подбежала к гостю:
- Здлавствуйте.
Алексей Осипович полушутиво вскочил с места и даже прищелкнул каблуками:
- Здравствуйте, Лидия Дмитриевна, как поживаете?
- Благодалствуйте, холосо.
Алексей Осипович наклонился и поцеловал маленькую нежную ручку девочки.
- Плиехали мне сказку лассказывать?
- Если хотите, и расскажу.
- Ласскажите, только новую.
- Расскажу совершенно новую сказку.
- Только не о длаконе, я его боюсь.
- Не бойся. - Алексей Осипович сел перед девочкой, погладил ей головку. - Не бойся, я расскажу о добром волшебнике. Я тебе много новых сказок расскажу.
Семенов замечал, что каждый раз, когда его друг играет с Лидой, глаза его увлажнялись. Он понимал, что его друг тоскует по своим детям. Сколько раз он говорил, как хочет иметь своих детей. Ольга Константиновна знала, что Алексей Осипович пришел по делу, подошла к Лиде:
- Дочка, уже поздно. Идем спать. В другой раз послушаешь сказку.
Лида нахмурилась и заупрямилась:
- Спать не хочу.
- А маму надо слушать. Иди спать. В другой раз я приду и расскажу тебе сказку.
- Не обманываете?
- Разве я тебя обманывал когда-нибудь?
- Холосо, буду ждать.
В дверях она повернулась и помахала ручкой:
- Спокойной ночи.
- Итак, расскажите, где же вы побывали?
- О! От Дербента до Еревана.
- Брат, да ты объехал весь Кавказ!
- Да, Дмитрий Дмитриевич. Три с половиной тысячи верст.
- И большую часть пешком?
- Приходилось. Но главным образом седло и фургон. Положение печальное. В большинстве уездов школ нет. А если они и открыты, то нет учащихся. Представьте себе, в Ереванской губернии проживает сто семьдесят тысяч мусульман, но ни один из них не захотел поехать учиться в семинарии.
- А как Бакинская губерния?
- Один юноша дал согласие, да и того не пустил отец. Не лучше и в Шемахе. Со мной ездил туда крупный чиновник из губернии. Но люди как только увидели его, так отказались посылать своих детей. Почему-то мусульмане не верят нам. Особенно когда видят приставов, начальников, генералов.
- Они не виноваты, Алексей Осипович. Ведь когда приставы приезжают в деревню? Когда что-нибудь случилось, когда надо кого-нибудь арестовать, а то и сослать в Сибирь.
- Большинство мусульманского духовенства настроено против школ.
- А официальные власти на местах не помогали вам? Наместник Кавказа дал им указания.
- Генерал Рославлев, узнав, что я хочу ехать в Нахичевань, поручил своему чиновнику лично сопровождать меня и представить генералу Кеблахану. Кеблахан очень влиятельный человек. Он помог мне. Надо пользоваться услугами тех людей, которые влиятельны среди местного населения.
- Ну и каков результат?
Всего набрал тридцать учеников. Из Нахичевани приедут трое ребят. В Шушинской русско-татарской школе учится восемьдесят человек. Тринадцать из них написали заявления в нашу семинарию. Двое приедут из Шеку, пятеро из Гянджи, из Дербента трое ребят. Должны приехать из Казаха четыре или пять человек. Посмотрим, сдержат ли свое слово.
- Стало быть, если все эти ребята приедут, мы сможем при мусульманском отделении семинарии открыть подготовительные курсы. Это очень хорошо, Алексей Осипович. А затем они перейдут в семинарию. Я просматривал проект программы, составленной вами. Хорошо и толково. Мы утвердили его на педагогическом совете. Но меня интересует другое.
- Что именно, Дмитрий Дмитриевич?
- Учебники. Для начального образования учебник очень важен. Вы это знаете не хуже меня. Но ведь у мусульман на родном языке, вы правы, учебников нет.
- Нет у них учебников. Они зубрят только Коран. Изучают еще дидактические "Гюлюстан" Саади. И это все.