- К директору.
Ашраф остановился у стены, около часов. Увидев, что и Черняевский здесь, он смутился и не мог поднять глаз. Снял фуражку и, сам того не замечая, стал теребить ее в руках. В комнате наступила тяжелая тишина. Ашраф слышал, как бьется его сердце. В ушах звенело. Юноше казалось, что руки его удлиняются, тяжелеют, кто-то давит ему на плечи, стараясь пригнуть к земле. В глазах потемнело. Свечи на директорском столе расплылись в тумане. Если Черняевский заговорил бы на минуту позже, может быть, Ашраф потерял бы сознание и рухнул на пол.
- Я не ожидал от тебя. Что это ты натворил?
Голос инспектора доносился откуда-то издали, но, подняв испуганные глаза, Ашраф увидел, что Черняевский стоит в двух шагах от него и что в его взгляде больше укора, чем гнева. Ашраф даже улыбнулся. Но тут раздался голос Петрова:
- С ним нельзя разговаривать так мягко. Его надо исключить из семинарии, господин директор. Этот дикий татарин должен покинуть школу.
Семенов бросил ручку на стол.
- У вас нет выдержки, господин Петров. Кроме того, следите за своими словами. Вы учитель.
- Как раз поэтому я не могу терпеть этого негодяя в нашей семинарии.
Ашраф неожиданно успокоился. Колени перестали дрожать. Застилавшая глаза пелена исчезла. Сердце стало биться спокойнее. Пол под ногами обрел прочность.
Ашраф сказал:
- Если я виноват, накажите, но вы не имеете права оскорблять меня.
- Молчать! - крикнул Семенов, ударив рукой по столу, и вскочил на ноги.
Такой внезапный взрыв ошарашил и Петрова и Черняевского.
Черняевский впервые видел директора в таком гневе.
- Мало того, что ты нарушил дисциплину, прервал занятия, ты еще в моем присутствии пререкаешься с учителем! Зачем ты звонил? Кто тебе разрешил?
Смущенность Ашрафа сняло как рукой. Его охватило неистовство, свойственное подросткам.
- Никто!
- По-твоему, здесь можно делать все, что захочешь?
- А почему нашего учителя увели под конвоем?
- Это тебя не касается.
- Касается... Мы хотим знать, за что его арестовали.
- А кто вы такой?
- А вы кто такой?
- Ашраф, не переходи границы!
- А пусть господин Петров не ходит за нами, как тень, и не следит...
- Что это означает?
Петров покраснел, как свекла, и пролепетал:
- Сами видите, господин директор, я с таким негодяем и разговаривать не хочу.
- Учитель...
- Молчать! Господин Черняевский, ученика вашего отделения Ашрафа Гейтепели за грубое нарушение внутреннего распорядка семинарии арестовать на семь дней. Кроме хлеба и воды, ему ничего не давать. Лишить его права на месяц выходить с территории семинарии. Все.
Черняевский открыл дверь и выставил Ашрафа из кабинета. Семенов сел за стол, обхватив обеими руками голову. Петров не отставал от него:
- Господин директор, я не могу согласиться...
- Ну что вам еще надо?
- Надо исключить его из семинарии.
Семенов снизу вверх посмотрел на Петрова, а затем встал.
- Вы кто такой, господин Петров, чтобы указывать мне? Скажите, кто вас заставляет соваться во все дыры?
- Господин директор, я служу отечеству и государю...
- В качестве доносчика?
- Господин Семенов...
- Освободите кабинет!
- Вы меня оскорбляете!
- А вы позорите великую русскую нацию! Идите. Я считаю недостойным разговаривать с вами.
С Ашрафа сняли ремень и посадили его в подвал. Сначала он сидел и боялся пошевелиться. Ждал, пока глаза привыкнут к темноте. Где-то поблизости капала вода, шуршали мыши. За дверью дежурный учитель Петров поучал караулившего ученика: "Если хоть один человек подойдет сюда и даст ему кусок хлеба, я изобью тебя этой палкой и тебя выгонят из семинарии. Слышишь? Я приду и проверю!"
Ашраф готов был колотиться головой об стену, слушая этот голос. Но надо было молчать. Его сторожил ученик из христианского отделения по имени Иван. С этим Иваном Ашраф раза два встречался на кружке Кипиани, но вообще-то он не знал его, поэтому остерегался что-либо ему сказать. Да и что он мог ему сказать? Его наказали по приказу директора, целую неделю он должен спать здесь с мышами и только потом вернется в общежитие к своим товарищам.
Глаза Ашрафа постепенно привыкли к темноте. Он огляделся и увидел тесную комнатушку. На полу лежала солома. Посередине она была измята. Кто-то до него здесь отбывал наказание и лежал на этой соломе.
Осмотрев свое новое жилье, Ашраф решил устроиться поудобнее. Он поднял воротник пиджака, лег на солому и закрыл глаза. Чтобы обо всем забыть, лучше всего заснуть. Однако мыши, увидев, что бедняга не двигается, осмелели. Они шуршали теперь совсем близко. Ашрафу показалось даже, что они нюхают его руки и что одна пробежала по нему. Он вскочил, и мыши рассыпались по сторонам.
"Наверное, обо мне никто и не вспоминает, - с печалью подумал Ашраф. Все легли спать. Интересно, который час?"
В дверь тихо постучали.
- Кто там?