- Видишь, Кашоний, как всемудра святая Гиблия, - назидательно заметил И Скалий.
Шут завертелся перед ним.
- Именно так, - подтвердил Галлей. - Города Годдон и Саморра погрязли в пороках и неверии, за что были наказаны Всевышним, пославшим летающие колесницы, с которых и низринулись на Годдон и Саморру разящие молнии, и вспышки их были ярче десятка тысяч солнц. Вот что имел в виду профессор Джорданий Бруний, беседуя с великомудрым ректором Карбонны.
- Так то ж Всевышний поразил города, как сказано в Гиблии, а не люди, которых уговаривал Джорданий Бруний из боязни молний отказаться от мечей и стрел, - снова напал Кашоний.
- Если бы Всевышнему было угодно самому поразить греховные города молниями с небес, ему не потребовались бы летающие колесницы, низвергающие такие молнии. Очевидно, он наказывал людей людьми, коим известна была тайна стихийных сил, в чем и предостерегал Джорданий Бруний добриян, ибо конец света в руках Всевышнего, а не людей его.
И Скалий с трудом сдерживал свою заинтересованность. Хитрый Галлей верно рассчитал пробуждение в нем интереса к тайне разящих молний, которыми ему захочется сдержать волну религиозного протеста Мартия Лютого.
И не выдержал И Скалий, спросил:
- Какие же люди тысячи лет назад, когда и луков-то не было, знали о тайне разящих молний, о силе стихийной?
- И еще раз прав профессор Джорданий Бруний, говоря о другой Землии в океане Вселенной, названной там Землей, а может быть, и еще о какой-нибудь третьей Землии, откуда прилетели знатоки ужасных знаний, в отличие от нас, друзей ваших, считавшие возможным не убеждать вас, как мы стараемся, а жестоко наказывать порочных людей Землии на примерах Годдона и Саморры. Ссылаясь на это наказание, они, судя по той же Гиблии, призывали людей к Добру, проложив путь к пришествию божественного Добрия, заветам которого и должна служить святая папийская церковь.
- Умолкни, - оборвал И Скалий. - Добру и только добру служит святая наша папийская церковь твердой, как скала, веры, и не тебе поучать ее служителей.
- Не тебе, не тебе! - завизжал шут.
- Я лишь отвечаю на заданные мне мудрые вопросы высшинского прокуратия, руководимого высшими святыми побуждениями. Однако готов умолкнуть.
И Скалий был до предела заинтересован, а раздражение свое выместил на шуте, которого знаком приказал убрать. Стражники с алебардами схватили карлика за руки и поволокли под его вой и плач в соседний зал. И Скалий остался глух, обратясь к Кашонию:
- А ты, прокуратий, надоедал мне с исцелением одного из тех, кто явился с острова небесного или другой Землии, зная тайну стихийной силы.
Вот на это и рассчитан был хитроумный план Васи Галлея.
- Нечестивец Крылий не сознался и под пыткой ни в каких своих знаниях тайной стихийной силы, - оправдывался Кашоний.
- Примитивен ты, прокуратий Святой Службы увещевания. Думаешь, что силу человеческую только болью можно сломить? Придется тебе узнать, кое-что уму твоему неведомое.
- Неведомы мне помыслы Всевышнего, - упал на колени Кашоний, отпуская собаку.
Та обернулась к Васе Галлею и завиляла хвостом. И Скалий выпрямился на своем троне.
- Возвещаем Мы, - торжественно произнес он, - о принятии высшего решения: былые гости Горного замка, где бы они ни находились, снова приглашаются туда. Повелеваем послать гонцов в Карбонну за мудрым профессором Джорданием Брунием. Такого же мудреца Крылия освободить из-под опеки увещевания и передать ему, что с него снимается Наше проклятье и он может встать на ноги.
Шут в соседнем зале захлопал в маленькие ладошки.
У величавого герцога в мехах глаза полезли на лоб от удивления: "Поистине неисповедимы пути твои, господи!".
Он уже не разваливался, как прежде, в кресле, а уместился на его краешке, готовый вскочить и пасть на колени.
Преклонение перед Великопастырем всех времен и народов не знало границ.
ПОСЛЕСЛОВИЕ К ТРЕТЬЕЙ ЧАСТИ
Тревога И Скалия по поводу войны с лютерами была не напрасной.
Войска папийских наемников терпели поражение за поражением, а солдаты верных папию королей и герцогов не проявляли достаточного мужества и религиозного рвения.
Кашоний заставлял себя ничему не удивляться и все происходящее использовать в своих целях, но решение папия отправиться вместе с ним в Горный замок для свидания там с "гостями небес", неожиданно принятое им после суда над звездоведом, поставило всевышинского прокуратия в тупик.
Как будто нельзя было повелеть чужеземным бродягам предстать пред святые очи наместника Всевышнего в грозном зале Святикана?
Подозрения о болезненном состоянии ума Великопастыря всех времен и народов все больше укреплялись в сознании Кашония. Именно этим он готов был объяснить страшные поступки папия.
Но лукавому помощнику главы папийской церкви крепкой, как скала, веры пришлось убедиться в своей недальновидности и недооценке тех способов для достижения своей цели, какие присущи были поистине великому И Скалию.
Однако повеление Великопапия заслать в тыл лютерам монахинь из "Ордена необнажения мечей" сестры Магдии снова поставило Кашония в тупик. Что касается его, то он предпочитал засылать к лютерам своих слуг увещевания совсем с другой целью.
Но И Скалий знал, что творил. И не без тайного расчета дал он обещание сестре Магдии предоставить ей аудиенцию после своего возвращения из Горного замка и беседы там с гостями небесными
Но пересматривать свои планы Кашоний из-за всего этого не собирался, во всем подчиняясь владыке, обволакивая его при этом ядовитым облаком лести и поклонения.
Часть четвертая
КОСТРЫ МРАКА
Истинное величие свободно, кратко, доступно и популярно.
Жак Любрейдер (XVII в.).
Глава первая
ПРОПАСТИ
Люди рождаются с чистой природой, и лишь отцы делают их иудеями, христианами или огнепоклонниками.
Саади.
Пропасть! Заглянешь в нее и словно увидишь в непостижимой глубине ночное небо без единой звезды. Бездна как бы разделяет мраком чуждые миры и по другую ее сторону все представляется противоположным, несхожим, враждебным.
Вот так же и люди порой разведены между собой.
Пропасть неприятия легла между О Джугием и Лореллеей после того, как покинули их пришельцы небес, а потом родился у нее мальчик.
Пропасть протеста разверзлась между всесильным И Скалием и восставшим Мартием Лютым.
По краям пропасти неверия оказались О Джугий и И Скалий, один отрицавший существование Всевышнего, а другой воображавший себя им.
И столь же непреодолимой, казалось бы, пропастью отделен был Горный замок О Джугия ближними горами. Для глаз близкие, они оказывались очень далекими, если добираться к замку по горной дороге, извилистой, как брошенная веревка.
Золоченая карета, влекомая восьмеркой рыжемастных лошадей, заложенных цугом, взбиралась, петляя по краю обрыва, где карабкаться удобнее груженым ослам, чем преодолевать кручу нарядной святиканской карете. Но Великопастырю всех времен и народов почему-то не терпелось самому отправиться к О Джугию, вместо того чтобы вызвать его к себе. И отряд наемников в двухцветной форме вместе со слугами увещевания в зловещих черных балахонах сопровождал его.