Собравшиеся было около героев дня купальщики деликатно разошлись.
- Надя, - сказал обеспокоенным тоном прилетевший, пряча гребенку в карман. - Я чуть было не умер со страху, когда все это произошло у меня на глазах!
- А вы? - обратилась девушка к своему спасителю. - Вы тоже умирали со страху, не побоявшись спрыгнуть в воду с такой высоты?
- Я не поспел, - усмехнулся спортсмен, которого только так можно было воспринять после его прыжка. - Просто из подражания следом за вами и прыгнул.
- А что это с неба упало? - спросила девушка, отжимая свои мокрые, отливавшие темной медью волосы. - А вы разденьтесь. Пусть одежда подсохнет на солнце, - посоветовала она своему спасителю. - Как вас зовут?
- Никита Вязов.
- Вы, наверное, спортсмен, прыгун в воду?
- Скорее всего баскетболист, судя по росту, - заметил элегантный человек, выбирая место, где сесть на песок, подстелив под себя свой радужный шарф.
- Спортсмен без спора и смен, - со смехом отозвался Вязов. - Просто нас учат "властвовать собой" и в смысле морали, и на канате, и на батуте. Ну и с вышки в воду.
- На батуте? - оживился элегантный. - Я назвал бы это глумлением над тяготением. Не так ли? - И он, ища одобрения, оглядел собеседников.
- Не глумление, а спор с тяготением, - горячо возразила девушка. - И победа над ним! - добавила она, обращаясь к Вязову. - А я - Надя Крылова, студентка-математичка, синий чулок или сухарь, как вам больше нравится.
- Не верьте, бесстрашный прыгун. Это ведь сама внучка знаменитого академика Зернова, надеюсь, вам известного.
- Кому-кому, а уж нам-то он известен, - загадочно произнес Никита Вязов, тоже отжимая, как и Надя, свои густые, вьющиеся светлые волосы, касающиеся плеч.
Скинув мокрую одежду, он выглядел тренированным спортсменом, высокий, мускулистый, поджарый. Заметив изучающий взгляд девушки, он доверительно сказал:
- Из-за роста моего ребята фамилию мою настоящую Джандарканов переиначили сначала в Длинарканов, потом в Длинновязого, и наконец просто в Вязова. По известной вам традиции XXI века!
Надя расхохоталась.
Элегантный почему-то нахмурился.
- Ну, давайте знакомиться, - предложила Надя. - Я вам, Никита, обязана жизнью, а вы мне ничем не обязаны. Это неправомерно! Я не люблю быть в долгу.
- В долг берут чужое, отдают свое. Старина отжившая! А тут ребятишки тонули. Вот им долг надо было отдать.
- Значит, если бы я одна тонула, вы бы не спрыгнули с моста?
- Это как сказать! Если бы разглядел, то, пожалуй, спрыгнул бы, лукаво ответил Вязов.
- Условный рефлекс героизма, - намеренно не замечая подтекста сказанного, вставил элегантный, счищая песок с брюк.
- Да уж какой там героизм! - с усмешкой возразил Вязов. - При рефлексе любые мышцы срабатывают вполне бездумно: и рук, и ног, и... языка, - со скрытым смыслом добавил он.
Надя взглянула на Вязова чуть удивленно. Однако, решила она, разговор лучше перевести в другую тональность и нарочито капризно спросила:
- А почему это вы обращались ко мне на "ты"? Приказывали мальчика хватать под мышки.
- Прошу простить. По привычке скомандовал, как напарнику, - словно рапортуя, отчеканил Вязов, улыбнулся Наде и засветился изнутри.
И Надя улыбнулась.
- Ну, обо мне, как о любви, все сказано, - почему-то радостно заговорила она, - глаза синие, а волосы рыжие. Синий чулок, сухарь. Или противоположность этому, батут и дельтаплан, как мечта. Отгадать вам. А это, - обернулась она к сдержанно улыбающемуся, так волновавшемуся за нее мужчине, - ученик моего дедушки, о котором он уже упомянул, молодой обещающий доктор физико-математических наук, профессор нашего университета Константин Петрович Бурунов. Прошу любить и не жаловаться. "Смещение бессеровских функций". Может быть, слышали?
- А как же! Мы проходили, - с подчеркнутой почтительностью отозвался Вязов.
- Как? Где проходили? - удивился Бурунов. - Надеюсь, не мимо проходили? Для какой же это цели, спрашивается?
- Для астронавигации. Мы их "бесовыми функциями" прозвали.
- Ах вот как! Ну тогда понятно. Вы из готовящихся?
- Вроде приготовишек.
- Постойте, - прервала Надя. - Астронавигация! Космос? Тогда ответьте, что это было? Только так ответьте, как мне надо.
- Рад бы догадаться, но все-таки, должно быть, метеорит.
- Что? Метеорит в центре Москвы? Да вы с ума сошли! Это невероятно!
- Видите ли, за сутки тысячи тонн космического вещества падают на нашу всепланетную голову. В своем большинстве частицы сгорают метеорами. Некоторые выпадают метеоритами. Больше в океан. Немногие на сушу. В малодоступные места обычно. Потому головы целы.
- Хотите сказать о вероятности падения метеорита даже в центре Москвы, - заметил Бурунов. - Конечно, вероятность такого события ничтожно мала. Однако не равна нулю. Ничего не поделаешь, математика! - И он пожал угловатыми плечами.
- Сколько же времени этот несчастный метеорит носился по космосу, прежде чем свалиться нам на голову, как вы сказали? - И Надя тряхнула волосами.
- А это смотря с какой скоростью он летел, - с хитрецой ответил Вязов. - Если с субсветовой, то, говорят, время на нем, по теории относительности, вроде бы стояло, а у нас с вами на Земле текли тысячелетия. Вот и считайте, какой тут возраст у пришельца из космоса.
- Во-первых, позволю себе заметить, - вмешался профессор Бурунов, сомнительно, чтобы метеориты достигали в своем движении подобных скоростей. Во-вторых, еще более сомнителен пресловутый "парадокс времени", который вы упомянули. Не знаю, как вы там проходили теорию относительности, но...
- Не спорьте, - прервала Надя. - Я не хочу, чтобы это был метеорит. Пусть это будет посланец из космоса!
- Так метеорит вроде и есть посланец из космоса, - заметил Вязов.
- Нет, не такой! Мне нужно письмо от улетевшего звездолета, - вдруг погрустнев, сказала девушка.
- Зачем говорить о печальном, - прервал Бурунов. - Не лучше ли отпраздновать чудесное спасение? Наградить отважного спасителя медалью. Шоколадной, разумеется. Кстати, к нам, кажется, идут. Притом две совершенно прелестные женщины. Дети с ними. Впрочем, они только подчеркивают их привлекательность, - и возбужденный профессор вскочил на ноги, поправляя кудри.
И когда он отошел навстречу идущим, Вязов заговорщически подмигнул Наде, немало удивив ее. И она вдруг увидела в своем спасителе совсем другого человека, чем он казался. За этим с виду простоватым, подшучивающим прыгуном мог скрываться недюжинный интеллект. Он говорил об астронавигации, о теории относительности, о последнем слове в математике, как о совершенно обычном деле. И, конечно, был "себе на уме". За каждым его словом можно угадать иронию, и прежде всего к самому себе, глубокий и неожиданный смысл. Словом, Надя принялась старательно оправдывать свой проснувшийся интерес к нему.
Впрочем, справедливости ради, надо признать, что не предполагаемые качества, которыми она готова была наделить своего нового знакомого, и даже не его героический поступок привлекали ее к нему, а не вполне осознанное, необъяснимое и, конечно же, неоправданное влечение, которого следовало бы стыдиться!
Но все, что произошло вслед за тем, еще больше подействовало на Надю.
К молодым людям подошли две нарядные женщины с успевшими переодеться мальчиками и рассыпались в благодарностях за спасение их сынишек. Купальщики со всех сторон обступили пришедших.