Они прошли в трактир через дворик, заваленный грудами разъеденных солью рыбацких сапог, и быстро получили два неприятных сюрприза. Первый состоял в том, что трактир был грязен и сильно пропах рыбой. Второй - что монахиня Ксорастра уже три года как умерла. Ее племянница Чаристра, могучая женщина с мощной челюстью, быстро доказала им, что она трактирщица совсем иного свойства, чем ее предшественница.
Она недоверчиво смотрела на их поношенную и перепачканную за время скитаний одежду.
- Мне не нравится ваш вид. Покажите-ка мне денежки.
- Но послушай, - сказал Кадрах, стараясь, чтобы его слова звучали как можно мягче и убедительней. - Твоя тетка была моим добрым другом. Если ты предоставишь нам постель хотя бы на одну ночь, к утру мы найдем деньги, чтобы заплатить за нее.
- Моя тетка была никчемной сумасшедшей, - сказала Чаристра не без некоторого удовлетворения. - А благодаря ее вонючей благотворительности у меня теперь нет ничего, кроме этой развалюхи. - Она обвела рукой комнату с низким потолком, которая больше напоминала грязную нору какого-то трусливого животного. - День, когда я позволю монаху с девкой остановиться у меня бесплатно, будет тем днем, когда я отправлюсь назад в Пирруин в деревянном ящике.
Мириамель не могла не приветствовать наступление этого дня, но постаралась скрыть это от трактирщицы.
- Никогда нельзя судить о людях только по их виду, - сказала она. - Этот человек - мои наставник, а я дочь благородного человека. Мой отец - барон Сеоман из Эркинланда. Меня похитили, и я была спасена только благодаря моему наставнику. Отец хорошо отблагодарит всякого, кто поможет моему возвращению домой. - Кадрах гордо выпрямился, польщенный тем, что стал героем этого, пусть мифического, но спасения. Чаристра прищурилась.
- За последнее время я вволю наслушалась таких историй. - Она пожевала губами. - Одна из этих баек и вправду подтвердилась, да только это совсем не значит, что теперь я буду всем им верить. - Лицо ее стало угрюмым. - Я должна зарабатывать себе на жизнь, и мне все равно, барон ваш отец или сам Верховный король в Хейхолте. Убирайтесь, и достаньте деньги, раз вы говорите, что это так легко. Может, ваши друзья вам помогут.
Кадрах снова начал уговаривать и улещивать трактирщицу, подхватив нити истории, начатой Мириамелью, и сплетая их в причудливо расшитый гобелен, на котором Чаристра удаляется на покой с мешками золота, преподнесенными ей благодарным отцом. Слушая, как дико развивалась эта история в изложении Кадраха, Мириамель почти пожалела Чаристру. Она уже собиралась попросить монаха сдаться, но в этот момент увидела фигуру человека, медленно спускающегося по лестнице в общую комнату. Несмотря на необычную одежду рясу, перевязанную веревкой, похожую на одеяние Кадраха, и бороду длиной всего в палец, он был настолько узнаваем, что мгновение Мириамель не могла поверить своим глазам. Спустившись к свету масляных ламп, человек остановился и широко раскрыл глаза.
- Мириамель? - спросил он наконец. Голос его был густым и неуверенным. Принцесса?
- Изгримнур! - закричала она. - Герцог Изгримнур! - Сердце ее, казалось, разбухло в груди, так что ей показалось, что она сейчас задохнется. Она бросилась вперед через загроможденную комнату, огибая кривоногие скамейки, и наконец, рыдая, прижалась к его обширному животу.
- О ты, несчастное создание, - проговорил он, прижимая ее к себе и тоже чуть не плача. - О моя бедная Мириамель. - Он отступил на мгновение, покрасневшими глазами глядя на нее. - Ты не ранена? Ты здорова. - Тут герцог заметил Кадраха, и глаза его сузились. - А, вот и мошенник, который украл тебя!
Кадрах, который до того вместе с Чаристрой смотрел на эту сцену разинув рот, вздрогнул и поежился.
Изгримнур отбрасывал огромную тень.
- Нет, нет, - Мириамель смеялась сквозь слезы. - Кадрах мой друг, он помогал мне. Я убежала сама, не надо его винить. - Она снова обняла герцога, уткнувшись лицом в его грудь. - О Изгримнур, я была так несчастна! Как дядя Джошуа? А Воршева, и Саймон, и тролль Бинабик?
Герцог покачал головой.
- Полагаю, я знаю не больше чем ты. - Он прерывисто вздохнул. - Это чудо. Бог услышал наконец мои молитвы! Благословенно имя Его! Иди, садись. Изгримнур повернулся к Чаристре и нетерпеливо махнул рукой. - Ну? Что ты стоишь здесь, женщина? Принеси нам эля и какой-нибудь еды да пошевеливайся.
Совершенно выбитая из колеи Чаристра, пошатываясь, направилась к выходу.
- Подожди! - зарычал Изгримнур ей вслед. Она испуганно повернулась к нему. - Если ты хоть кому-нибудь проболтаешься о том, что здесь видела, - проревел он, - я своими руками разнесу в щепки твой проклятый сарай!
Трактирщица, уже не способная испытывать ни страха, ни удивления, вяло кивнула и отправилась к своему убежищу - на кухню.
Тиамак спешил, хотя из-за раненой ноги не мог двигаться быстрее обычного шага. Сердце его барабанило по ребрам, но он заставил себя прогнать с лица тревогу.
О, Тот Кто Всегда Ступает По Песку, молился он. Не дай никому заметить меня! Я почти пришел!
Люди, вместе с ним пробиравшиеся по узким улочкам Кванитупула, казалось, сговорились мешать ему. Один дородный сухоземелец с корзиной песчаной рыбы на голове столкнулся с Тиамаком, чуть не сбив его с ног, и к тому же выкрикнул несколько оскорблений вслед, когда вранн захромал прочь. Маленькому человеку ужасно хотелось ответить ему - в конце концов Кванитупул оставался враннским городом, сколько бы купцов-сухоземельцев ни построили на берегу лагуны Чамул дорогие свайные дома и не приводили бы сюда тяжелые грузовые баржи, на которых трудились смуглые матросы племени Тиамака - но он не смел. На скандалы не было времени, даже если они были делом справедливости.
Он пересек общую комнату "Чаши Пелиппы", едва взглянув на трактирщицу и даже не заметив странного выражения ее лица. Чаристра раскачивалась на одном месте у края лестницы, сжимая в руках доску с хлебом, сыром и оливками, словно не в силах была понять, стоит ей подняться наверх или нет.
Тиамак обогнул ее и заковылял вверх по узкой лестнице, прошел через площадку и свернул в маленькую покосившуюся дверь в коридоре. Распахнув эту дверь, он уже набрал в грудь побольше воздуха, чтобы выплеснуть свои новости, но тут же остановился, пораженный открывшейся перед ним картиной.
Изгримнур сидел на полу. В углу стоял крепкий невысокий человек, одетый, как и герцог, в костюм эйдонитского монаха. Его квадратное лицо скрывал капюшон. Старый Камарис сидел на кровати, скрестив ноги, словно бывалый моряк. Подле него сидела молодая женщина с коротко остриженными светлыми волосами. Она тоже была в монашеской одежде, а на ее миловидном остром лице застыло такое же ошеломленное выражение, как и на лице Чаристры.
Тиамак со щелчком закрыл рот, потом снова открыл его.
- Что?.. - сказал он.
- Ах, - Изгримнур казался черезвычайно веселым, почти легкомысленным. - А это Тиамак, благородный вранн, друг Динивана и Моргенса. Здесь принцесса, Тиамак. Мириамель пришла.
Мириамель даже не подняла глаз, продолжая смотреть на старика.
- Это... Камарис?
- Знаю, знаю. - Изгримнур засмеялся. - Я сам не мог в это поверить, убей меня Бог - но это он! Живой, и через столько лет! - Лицо герцога внезапно стало серьезным. - Но разум он потерял, Мириамель. Он как ребенок.
Тиамак тряхнул головой.
- Я рад, Изгримнур. Рад, что ваши друзья пришли. - Он покачал головой. Но у меня тоже новости.
- Не сейчас, - Изгримнур сиял. - Немного позже, маленький человек. Сегодня у нас праздник. - Он повысил голос: - Чаристра! Где эта женщина?
Трактирщица приоткрыла дверь, но Тиамак повернулся и захлопнул ее перед носом у Чаристры. Он успел услышать удивленное ворчание и стук прыгающей по ступенькам буханки хлеба.
- Нет, - сказал вранн. - Это никак не может ждать, Изгримнур.
Герцог нахмурился, сведя густые брови:
- Ну?
- Люди разыскивают этот трактир. Наббанайские солдаты.
Нетерпение Изгримнура тут же испарилось. Теперь все его внимание было направлено на Тиамака.
- Откуда ты знаешь?
- Я видел их у Рыночного Дома. Они расспрашивали лодочников, очень грубо с ними обращались. По-моему, их главный отчаянно хочет найти этот трактир.
- И они узнали, где он находится? - Изгримнур прошел через всю комнату в угол, где, завернутый в ткань, стоял Квалнир.
Тиамак пожал плечами.
- Я знал, что не могу идти много быстрее солдат, хотя и знаю город гораздо лучше их. Так что мне надо было задержать их, и тогда я вышел вперед и сказал солдатам, что я буду говорить с лодочниками, поскольку они, как и я, вранны. В первый раз с начала своего повествования Тиамак повернулся, чтобы посмотреть на молодую женщину. Ее лицо стало совсем белым, но больше не казалось изумленным. Она внимательно слушала. - На языке болот я сказал лодочникам, что эти солдаты - дурные люди и им лучше говорить только со мной и только на нашем языке. Я сказал им, что после того, как уйдут солдаты, они должны увести свои лодки и некоторое время не возвращаться к Рыночному Дому. Потом я еще немного поговорил с ними, делая вид, что отдаю распоряжения - на самом деле они просто рассказали мне, что сухоземельцы выглядели совершенно сумасшедшими - и потом я рассказал начальнику солдат, где он и его люди могут найти "Чашу Пелиппы". Не хмурьтесь так, герцог Изгримнур. Я послал их на другой конец города. Но когда я сказал это тому человеку, он весь затрясся, как будто у него все зачесалось.
- Как... Как выглядел их главный? - напряженным голосом спросила Мириамель.
- Очень странно, - Тиамак замялся. Он не знал, как следует говоритьс принцессой сухоземельцев, даже если она одета в мужское платье. - Он единственный не был одет как солдат. Высокий, на вид сильный, одежда дорогая, но лицо его было лиловым от синяков, а глаза налиты кровью, как у кабана. Похоже было, что его голова побывала в зубах у крокодила. Зубов у него тоже не хватало.
Мириамель застонала и соскользнула с матраса на пол.