видишь... в-видишь, это сильнейший яд. Ложки хватит, чтобы отравить
золотого дракона! А она... - колдун кривил губы - то кислый, то
пересоленный... Неблагодарная! - патетически воскликнул колдун и
протянул в сторону Терри левую руку, указывая, кто конкретно из
присутствующих не ценит его трудов.
Терри была в растерянности. Она ещё не видела колдуна в таком
состоянии. Кольцо, как и боль, её уже не пугали. Но она уже знала,
что амулет, который носит на шее, не снимая почти три года, может её
убить за открытое неповиновение. Она не догадывалась, что ожидать от
колдуна в таком состоянии и как реагировать.
- Красивая. А она точно суккуб? - спросил не в тему незнакомец.
Голос у него оказался подстать внешности. Хорошо поставленный тенор
с проскакивающими козлиными интонациями на некоторых согласных звуках.
- А? Что? - Очнулся от самоедства, колдун - Да. Точно знаю. - Он
опустил руку и сфокусировал свои глаза куда-то над головой девочки,
вдобавок ещё стал заваливаться вправо на незнакомца. Тот остановил
падение и, слегка тряханул колдуна, возвращая его в
действительность. - Какая досада - с искренним сожалением сказал
колдун.
- Угу - подтвердил сидящий рядом и кивнул головой. Оказалось зря,
так как сам стал заваливаться влево, захватывая с собой колдуна.
Пока Терри пыталась сообразить, что ей делать - эти двое с
грохотом сползли на пол. Да там и остались, пьяно похрапывая. С
десяток колб, реторт и пробирок разбились, упав на пол. К счастью
или к несчастью их содержимое было неопасно. Обречёно вздохнув,
Терри позвала Дирта и вверила колдуна его заботам, а сама занялась
незнакомцем.
На следующий день, ближе к полудню, Пайзон проснулся и тут же
пожалел, что не держит под подушкой какого-нибудь быстродействующего
яда. От головной боли разламывался череп, всё тело болело, начиная
от ногтей на ногах, заканчивая кончиком языка во рту. Он не смог
даже застонать от жалости к себе - горло высохло, слюна стала
настолько вязкой, что в ней завяз не только язык, но и похоже вся
челюсть. Язык, толстый и шершавый, вообще не хотел двигаться. Надо
было бы встать и как-то добраться до лаборатории - там он держал
необходимые снадобья. Однако Пайзону было больно не то, что встать,
даже думать. В сознании возникали картины, где он что-то с кем-то
пил, что-то кому-то доказывал. На мутном красноватом фоне мелькнула
толстая, мерзко хихикающая баба. И сразу же она, лежащая на полу и
медленно растекающаяся в большую лужу, похоже, что действовал один
из любимых ядов колдуна - он растворял жертву заживо. И, на конец,
колдун вспомнил, как вместе с каким-то хлыщём выпили большущую
бутыль гномьего спирта. "/Мне конец"/ проскрипела мысль в его
мозгах. В довершении всех несчастий в дверь громко застучали. Стук
разбудил боль в голове, начавшую было стихать. Тот, кто стучал, не
дождавшись реакции на стук, открыл дверь и вошёл. "/Дирт. Что иму
сдесь нуно" /- вяло подумал колдун. Дирт, аккуратно ставя ноги,
подошёл к кровати и протянул своему хозяину запотевший кувшин.
Пайзон рванулся к кувшину, совершенно забыв про свой недавний страх