После шести часов пути следующего дня, походка Мелин стала не твердой и медленной. Она кое-как передвигала заплетающиеся ноги, шатаясь из стороны в сторону, словно пьяная. Мальчикам то и дело приходилось останавливаться, чтоб подождать её. И это здорово раздражало Шака.
К семи часам, когда солнце прошло большую часть своего пути по небосводу и уже склонялось к закату, Мелин громко окрикнула Фло, и упала на песок безо всяких признаков жизни.
– Что с ней?! – испуганно спросил Фло, когда они подбежали к Мелин, и перевернули её на спину. Глаза девушки были закрыты. Лицо пугающе раскраснелось. А пересохшие губы дрожали. Голова безвольно повисла, когда Фло попытался усадить Мелин.
– Не дергай её, – предупредил Шак и приложил два пальца к шее Мелин.
– Пульс есть, – спустя время, сообщил он. – У неё солнечный удар… Вот же вредная девчонка! Говорили ей – прикрой голову!
Голос Шака был раздраженным, и, даже, немного злым.
Фло суетливо огляделся кругом, совершенно не зная, что предпринять. В глазах его стоял страх, а руки тряслись мелкой дрожью.
Сорвав с плеча Шака бурдюк, он зубами открыл пробку и плеснул холодной воды на лицо Мелин.
– Ты чего творишь!!? – взревел Шак и попытался вырвать бурдюк из рук Фло. Это привело к тому, что еще несколько капель драгоценной влаги выплеснулись на песок и практически сразу же испарились.
– Надо её привести в чувство! – закричал Фло, не намереваясь отдавать бурдюк товарищу. В голосе его слышалась одна паника и ничего более. Сейчас ему самому в пору было плеснуть в лицо холодной водой.
Шаку, наконец, удалось отнять бурдюк. Он отскочил в сторону, вытер поднятую с песка пробку и заткнул горлышко.
– Просто, намочи какую нибудь тряпку и приложи к голове! – дрожащим от обиды голосом, сказал он. – А лить попусту последнюю воду, это глупо и, даже, преступно!
Мелин, тем временем, закашлялась от попавшей в нос воды, открыла дрожащие веки и застонала.
– Ну слава Богам! – воскликнул Фло и помог ей сесть. – Как ты?! В порядке!?
Мелин мучительно поморщилась и обхватила руками голову.
– Тошнит, – еле слышно сказала она, зажмурившись, – Голова раскалывается… Кто это меня ударил?
– Солнце тебя ударило! – скривив гримасу, ответил Шак.
Он достал из рюкзака футболку, скудно смочил водой и передал её Фло. Тот осторожно приложил футболку к голове Мелин и заботливо спросил:
– Сейчас лучше?
Мелин коротко кивнула и открыла глаза, виновато глядя на Фло.
– Извини меня, – проговорила она, всхлипывая. – Я была дурой. Нужно было послушаться оракула…
– Ну, ладно, ладно, – успокоил её Фло. Он чувствовал, что еще немного и из глаз у него потекут слезы. – Успокойся. Я тебя ни в чем не виню. С каждым могло случиться… Посиди немного. Отдохни.
Но Мелин покачала головой и сделала мучительную попытку подняться на ноги. Но тут же рухнула на колени и зашипела от боли.
– Что? – обеспокоено, спросил Фло, поддерживая её за локти.
– Г-голова кружится, – простонала Мелин. – И в глазах темно.
– Тебе же гелионским языком сказали: отдохни, приди в себя! – рявкнул Шак. – Когда ты научишься слушать, что тебе говорят?! Твои подвиги здесь, посреди пустыни, никому не нужны!
Фло бросил на друга угрожающе-предупреждающий взгляд и Шак, махнув рукой, отошел в сторону, недовольно бурча что-то себе под нос.
Минут через двадцать, выпив еще немного воды, и съев пол банки мяса (на этом настоял Фло), Мелин все-таки поднялась на ноги.
– Я в порядке, мы можем идти, – сказала она, и, нетвердой походкой, первая пошла вперед.
Но Фло видел, что с ней далеко не все в порядке. Поэтому он поплелся рядом с ней, готовый в любую секунду прийти на помощь. Мелин заставляло идти вперед лишь не желание быть обузой для ребят. Фло это понимал, и его это очень трогало.
"И откуда только у неё столько силы? – удивлялся он, глядя, как Мелин с трудом переставляет ноги, но упорно продолжает идти вперед. – Она же всего лишь девчонка! Ладно, я. Мной движет желание поскорей добраться до Зеркала, и покончить со всеми этими путешествиями. Но её-то что заставляет идти неизвестно куда?"
На самом деле, Фло прекрасно понимал, что заставляет Мелин. Они двое были её единственной надеждой достичь Остана, и встретится со своей матерью. И чтоб понять это, не надо было обладать великим умом.